| ” | Я всегда верила, что Советский Союз может быть и будет свободным и справедливым государством, и я всегда готова была положить свою жизнь на это.
- Марина Кусимова, 1975 год
|
“ |
| ” | Даже потерявший все человек может сохранить веру и с честью пройти любые испытания. Марина - как раз такой человек.
- Мария Кузнецова
|
“ |
| ” | Сама возможность ее возвышения убедительно показывает деградацию России. Только ею могут править грузины, азиаты, евреи да прочий генетический сброд, никак не относящийся к самому многочисленному “народу” этого безбожного государства.
- Оливье Фурнье
|
“ |
Марина Сергеевна Кусимова (1902 - 198..) - советский государственный деятель и дипломат. Наряду с Марией Кузнецовой и Валерием Соколовым являлась одним из лидеров Советской Реформации. Реформировала политическую жизнь страны. С её именем связываются окончание культа личности Сталина, прекращение гонений на генетику и кибернетику, а также XXXXXXX, XXXXXXXX и XXXXXXXX, кроме того внесла свой вклад и в другие значимые реформы того времени.
Биография[]
Ранние годы[]
В официальной биографии Марины Сергеевны Кусимовой сказано, что она родилась 17 января 1902 года в Порт-Артуре. Отец, Сергей Михайлович Кусимов, этнический башкир, был подпоручиком российской армии, погибшим во время Русско-Японской Войны, после чего они с матерью перебрались во Владивосток. Мать, Евгения Николаевна Гришковец, умерла от чахотки в 1918 году.
Гражданская война[]
С 1919 года, как указано в ее биографии, Кусимова возглавила подпольную ячейку РКСМ во Владивостоке, боровшуюся с белыми и интервентами. Сложно установить, была ли она на самом деле лидером комсомольского подполья Владивостока, поскольку первые свидетельства о том, что она была главой владивостокского Комсомола относятся к 1922 году, когда ячейка обрела официальный статус, а большинство старых большевиков было выбито во время интервенции и гражданской войны предшествующих лет. Позднее будет широко распространяться письмо Сергея Лазо, в котором он крайне положительно отзывался о "товарище Кусимовой", особливо подчеркивая ее коммуникативные навыки и договороспособность, личную харизму и истинную веру в дело социализма.
Известна роль Кусимовой в так называемом Николаевском инциденте. Будучи прикомандированной к партизанскому отряду Якова Тряпицына в качестве политрука, она по личному указанию Сергея Лазо следила за неуравновешенным лидером партизан. После взятия Николаевска силами партизан, сумела вместе с младшим лейтенантом Японской Императорской Армии Кагуей Цукиномией (Принцессой Кагуей) предотвратить массовую резню пленных японских солдат, арестовав Тряпицына по личному указанию Лазо.
Двадцатые годы[]
На посту главы местного комсомола она запомнилась своей кампанией по ликвидации безграмотности среди крестьянства Приморской губернии и эффективной пропагандой колхозов. Благодаря её руководству, в губерне открылось 12 новых школ для крестьянских детей. По свидетельствам ее сподвижников, уже тогда товарищ Кусимова демонстрирует ораторские навыки и грамотную литературную речь, поражавшую население провинции. Является неоспоримым фактом ее вклад в создание коллективных хозяйств в этой местности: после визита комсомольской бригады под ее руководством в какое-либо село, в нем происходила массовая запись крестьян в объединение. Помимо агитации за вступление в колхозы, Кусимова уделяла колоссальное внимание ликвидации безграмотности. В своих выступлениях она всячески подчеркивала роль знаний в жизни человека нового социалистического общества, регулярно ссылаясь на труды Ленина. По собственной инициативе в 1923-м согласовала с местными руководителями изъятие помещений храмов под открытие домов культуры, библиотек и прочих мест общественной жизни, где крестьяне любых возрастов могли бы приобщиться к "ученостям". О ее позитивной роли часто писали в центр, где уже тогда начали присматриваться к молодой, пылкой, способной и безусловно верной учению марксизма-ленинизма женщине.
После доклада о своих успехах на VI съезде РКСМ в 1924 году, её замечает лично Луначарский, приглашая её на работу в нарком просвещения, где она вошла в состав комиссии по ликбезу, в которой проработала до 1932 года. В том же году поступила в МГУ на отделение восточной культуры, где изучала культуру Японии и Китая. За свои усилия в борьбе с неграмотностью, в 1929 году была награждена орденом Трудового красного знамени. На XV съезде ВКП(б) (1927) была избрана в ЦК. Кусимова, как и её начальник, до последнего не вмешивались во внутрипартийную борьбу, однако на том съезде поражение оппозиции было уже очевидным и они поспешили примкнуть к Сталину. На том съезде, Кусимова произнесла речь против троцкистов.
| ” | Революция не должна быть принесена на штыках солдат, иначе она будет воспринята как империалистическая оккупация!
|
“ |
Первая командировка в Японию[]
В 1932 году она знакомится с наркомом иностранных дел Литвиновым, который предлагает ей возглавить советское посольство в Токио. На тот момент, ситуация в советско-японских отношениях была более чем запутанной. В 1931 году японцы вошли в Маньчжурию и установили там марионеточный режим. Советский Союз осудил эту агрессию, как и большинство других стран. Кроме того, СССР получил враждебный марионеточный режим вплотную к своим границам. Но с другой стороны, уже тому времени становилось ясно, что ВША вполне могут пойти на войну с Японией, чтобы добиться гегемонии на Тихом океане, что не устраивало ни Москву, ни Токио. Усиление и милитаризация Штатов позволили сложиться в японском руководстве так называемой "группе русофилов", выступавшей за альянс с СССР против ВША. Но сохранилась и оппозиция такому решению - в первую очередь, в среде армейских офицеров, отстаивавших идеи экспансии на Север. Император традиционно хранил молчание, взвешивая все "за" и "против". В этой непростой и противоречивой ситуации, перед Кусимовой стояла, казалось, невыполнимая задача: расположить японцев к возможному союзу против США.
Надо сказать, что у Кусимовой получилось выполнить эту задачу. В 1933 году, премьер-министр Японии Макото Сайто и нарком иностранных дел Литвинов подписали договор о ненападении сроком на 10 лет. Между СССР и Японией в тот период начали устанавливаться взаимовыгодные торговые отношения. В обмен на поставки ресурсов (в основном - нефть и уголь, которые были в жестком дефиците), японцы приняли участие в индустриализации СССР. Например, ими была построена Владивостокская верфь, кузница Тихоокеанского флота. Именно благодаря Марине оформился советско-японский альянс, столь резко изменивший баланс сил в азиатском регионе. Теперь Москва могла не бояться агрессии с Востока, сосредоточившись на западном направлении.
В Политбюро[]
Успехи Кусимовой замечают на самом верху и уже на XVII съезде ВКП(б) (1934) её, под протекцией Литвинова, который был более чем доволен ее дипломатической работой, и Маленкова, избирают кандидатом в Политбюро, а уже в декабре того же года она становится его полноправным членом взамен убитого Сергея Кирова. Как известно, эта трагическое и таинственное убийство стало поводом для запуска репрессий по всему советскому обществу. Будучи членом советского правительства, Кусимова в числе многих прочих вынуждена подписывать расстрельные списки и присутствовать на "Московских процессах". Она крайне болезненно переживает данный период жизни, испытывая неестественную тягу к выпивке и боясь засыпать темными ночами в своей квартире. Коллеги из Политбюро начали замечать ухудшение ее физического состояния, не смотря на все её попытки скрыть это.
Пожалуй, не лишним будет рассказать кое-что о её личной жизни в этот период жизни. Красивая и обольстительная 35-ти летняя женщина жила в тепличных условиях, старательно созданных для себя представителями номенклатуры в Москве. Она имела трехкомнатную квартиру в центре города, личного шофера, заодно исполнявшего и роль курьера, телефон и прочие удобства, делавшие жизнь почти прекрасной. Даже относительная скромность Кусимовой не помешала ей обустроить свое гнездышко со вкусом, достойным ее предыдущей жизни. К ее услугам были лучшие места в театрах и на концертах, больше того - Кусимова была допущена в кинотеатр, где высшие руководители Союза смотрели произведения западного кинематографа. Будучи оторванной от жизни простых советских людей, Марина слабо представляла их нужды и беды, целиком ориентируясь на отчеты других членов Политбюро, составленные в "радужном" свете. Кусимова жила одна, отклоняя все попытки кого-либо из руководства начать с ней роман. Имела дружеские отношения с большинством коллег, многими представителями советской интеллигенции: в их числе была, например, Любовь Орлова. Но нет никаких точных и достоверных данных о более интимной стороне жизни.
Заключение в АЛЖИР[]
В то же время она ведет борьбу с антинаучной теорией Лысенко, отстаивая позиции академиков-генетиков. Она полностью осознавала риск своих поступков, но устала идти против своей натуры. Ей хотелось хоть где-то побыть собой, а не верным сталинцем-членом правительства, не задающим лишних вопросов. Кусимова тратила много времени, собирая аргументы против "Лысенковщины", которую твердо вознамерилась изжить со свету. Наконец, она решилась нанести главный удар пр своему оппоненту. 4 декабря 1937 она добивается личной аудиенции с И.В. Сталиным.
На ней Марина Кусимова сразу же выложила все аргументы против "научных разработок" Лысенко и компании, понимая, чем опасно в данной ситуации промедление. "Вождь народов" слушал её не перебивая, явно обдумывая какое-то сложное для себя решение. Все это время, по рассказу Марины Марии, он смотрел на пол бессмысленным взглядом, какой бывает только у очень усталых людей. По завершении своего получасового монолога, Кусимова застыла в ожидании реакции: но Сталин лишь посоветовал ей поехать домой. Раздираемая дурными предчувствиями, женщина исполнила этот совет. Зашла в квартиру она в 17:40; уже в 21:47 за ней пришли люди Ежова.
Мгновенно из "товарища Кусимовой" она превратилась в очередного "троцкистско-зиновьевского шпиона". Ей было предъявлено обвинение в подготовке контрреволюционного выступления и связях с разведкой ВША, идущих, дескать, через старых академиков. Обвинение в лице Андрея Вышинского требовало расстрелять экс-члена Политбюро; по воспоминаниям Кусимовой, на последнее заседание Вышинский явился с накрашенными губами, что обыкновенно означало лишь высшую меру. Однако, пришла другая разнарядка, которая определила Марину к заключению в ГУЛаг сроком на 10 лет с лишением всех гражданских прав. С момента оглашения приговора начался самый ужасный и тяжелый период в жизни Кусимовой. Почти смирившаяся со смертью женщина была оставлена в живых, но её грядущая жизнь едва ли была лучше быстрой смерти от пули. И все она старалась не унывать и поддерживать в себе волю к жизни.
Она была определена в Акмолинский лагерь жен изменников Родины, причем отправлена была туда самым первым этапом, пришедшим на место назначения в конце января 38-го года. Дорога в "Точку 26" была настоящей дорогой в Ад: согнанные в переполненные вагоны арестанты, толчея, атмосфера всеобщего страха и безысходности, прерываемая детским надрывным плачем: в этот лагерь отправлялись и матери с малолетними детьми. Издевательства от конвойных, открыто предлагавших арестанткам покрасивее и помоложе вступить в интимную связь в обмен на улучшение условий быта, болезни, сражавшие многих наповал. И это только начало тяжелейшего пути во многих-многих невинных судьбах. Особенно ужасным для большинства зечек было осознание, насколько легко и быстро пасть на дно общества: еще полгода назад они были женами, сестрами и дочерьми партийных и государственных работников, казалось, всесильных и пречистых. Но уже сегодня они лишены всех гражданских прав, разлучены с мужьями, а многие - и с детьми, и едут в КазССР отбывать свой срок.
Марина Кусимова с трудом пережила ту поездку. Пару раз ей пришлось отбиваться от других арестанток, вознамерившихся отомстить ей за все, что советская власть для них и и их семей сделала. Очень трудно было привыкнуть к убожеству столыпинских вагонов, в которых людей, как скотину, везли на место бойни. На полпути до А.Л.Ж.И.Р.А. несчастная заболела туберкулезом, врач, досматривавший ее, счел Кусимову годной к продолжению пути. Изначально она считала это просто издевательством, но потом поняла, что гораздо больше шансов выжить у нее было в дороге, чем в пересылочной тюрьме. И верно, с помощью всех сил своего организма и благодаря одному пожалевшему её солдату, приносившему некоторые лекарства, Кусимовой удалось победить злую болезнь, выкосившую 28 человек из их этапа. Наконец, они прибыли к месту назначения и сразу же столкнулись с ужасающими и леденящими душу условиями содержания. В первую очередь, климат казахский степей был одним из самых неласковых. Под сорок градусов мороза зимой, и сорок - жары летом, никогда не прекращавшийся ветер, бьющий всегда прямо в лицо и приносящий с собой, в зависимости от времени года, или снег, или песок. В администрации лагеря подобрались изощренные садисты-женоненавистники, получившие весьма конкретные инструкции насчет контингента. На территории А.Л.Ж.И.Р.А. действовал режим "особого лагерного отделения", который отягощал и без того ужасные условия: зечкам была строго запрещена переписка с родными, воспрещалось работать по специальности, а в камеры нарочно бросали больше людей, чем было положено.
Первый этап, в составе которого была и Кусимова, был вынужден строить дополнительные бараки в феврале-месяце. Смерти узниц стали нормальным явлением, на которое уже просто не было человеческих сил реагировать. Часто прибывали новые вагоны, привозившие очередные партии несчастных, обреченных на рабский труд в бесчеловечных условиях. Уверенное в своей безнаказанности, лагерное начальство изощрялось в жестокости, придумывая новые пытки и испытания для подопечных. Сама Кусимова же работала с весны 1938 в поле, проходя, как любили говорить солдаты, "трудовое перевоспитание". Непривычный и тяжкий труд вкупе с отвратительным бытом и постоянными издевательствами от конвоиров обрушились на Марину, и она едва-едва находила в себе силы жить. Только по окончании посевных работ её перебрасывают на шитье.
| ” | Знаешь... самое главное, когда ты идешь за сохой - не упасть. Толкать, толкать, толкать эту проклятую соху, но не падать. Если упала - у тебя уже не будет сил встать. Не будет, солнце. И вот ты идешь, идешь, пашешь, пашешь... Ветер несет песок в лицо, конвоир кричит на ухо соседки и избивает ту за неповиновение - но ты идешь, идешь...
И я порой думала... Не проще ли, чем терпеть каждый день все это, страдать, не имея надежды, подбежать к забору и повиснуть на нем, ожидая, как пуля дозорного избавит тебя от мучений. Каждую ночь, приходя с работ, я задавала себе этот вопрос, едва уговаривая себя жить дальше. Только Божественное провидение, Солнце, спасло меня. (Марина Кусимова - Марии Кузнецовой) |
“ |
Примерно в мае-месяце Кусимова сближается с соседкой по койке - Анной Алехиной и ее 8-ми летней дочкой Настей. Алехиных в "Точку 26" привезли лишь в апреле, но Анна надорвалась очень быстро на тяжелейших работах. Ее и без того болезненный организм не мог справиться со свалившимися на неё испытаниями, и Анна 15 июня не могла выйти на работу. Прекрасно осознавая возможные последствия, Марина покрывает несчастную от надзирательниц, выполняя норму шитья и за неё. Вечерами она находит в себе силы заниматься маленькой Настенькой, понемногу снова обретая смысл в жизни. Она замечает, что мысли о суицидальных поступках приходят к ней все реже, а дни обрели красочность, казалось, навсегда покинувшую их.
Пример Кусимовой оказался заразительным для многих зечек: многие их сожительницы всячески старались помочь Алехиным, подменяя Кусимову. По воспоминаниям окружавших, примерно за июнь-июль выражение глаз Марины приобретает ясность, действия становятся наполненными жизнью и смыслом. Нередко во время шитья надзирательница Варвара Белозубова замечала у номера 8907 задумчивое выражение лица. Всеобщая забота и поддержка помогли Анне встать на ноги меньше чем за месяц. Алехины сдружились с Мариной, которая буквально спасла их от ужасной участи.
Возвращение во власть[]
| ” | "Отец народов" шагал по своему кабинету. На стене висела огромная карта Земли с многочисленными отметками - на ней Сталин творил историю, своей железной волей буквально создавая новую страну. По его указу возводились заводы, города вырастали на месте пустырей, совершались грандиозные перелеты через полмира, осваивались колоссальные просторы Сибири. Конечно, жертвы. Да, много жертв. Но кто же напишет историю не запачкавшись? А она, история, его оправдает - Иосиф ни на секунду в этом не засомневался. Само собой, много врагов. Много "друзей", что нож воткнут в спину с радостью - лишь отвернись. Но советский народ под его мудрым руководством пройдет все трудности и принесет счастье всему миру.
Вошел Поскребышев. На нем как всегда был простой мундир, зато тщательно проглаженный. "Она здесь" - тихо произнес он, и Сталин кивнул. Адьютант вышел: через минуту в дверь просочилась худая и изнеможденная женщина лет 38-42. От некогда пышных щек не осталось ничего, волосы стали заметно короче, чем Иосиф их помнил. Руки бессильно висели по бокам, а губы пытались улыбнуться, но выходила лишь усмешка. Но её коричневые глаза все еще горели жизненным огнем, в них все еще был смысл и виднелся расчетливый ум. "Да, - подумал Сталин, - я не ошибься". - Товарищ Кусимова, - начал "Вождь народов" своим тихим и спокойным голосом, - до меня дошло Ваше письмо, написанное раннее. Вы его помните? - Д..да, - необычайно тихо отвечала Марина, пытаясь собраться с мыслями, - помню. - Внимательно изучив его, я обратился к Лаврентию Павловичу за справками... Одним словом, - Сталин чутка повысил голос - приговор отменен. Вы полностью восстановлены в правах советского гражданина и, думаю, Вы не откажитесь вернуться на дипломатическую службу? Ответом ему было молчание. Очевидно, не ожидая подобной милости, Марина застыла, не зная, что и говорить. Хорошо зная человеческую натуру, Сталин отдал приказ: - Товарищ Поскребышев! Отвезите товарища Кусимову на ее квартиру: доставьте ей все необходимое, о чем она вас попросит. Вы вылетаете в Токио через три дня, пока вы можете привести себя в порядок, достойный советского посла. Когда эти двое вышли, Иосиф усмехнулся и подошел к карте. Этот день только начался, а ведь столько всего надо сделать... Он в игре, где не прощают ошибок. Но он, Сталин, не может ошибаться. Все просчитано на годы и годы вперед - осталось лишь ждать. |
“ |
Но здесь в жизнь Кусимовой снова вмешалась большая политика. Международная обстановка летом 1938 стала как никогда напряженной: Великие Штаты строили корабль за кораблем, Германия аннексировала Австрию, Франция ввела войска в Валлонию, Польша проявляла интерес к Литве, Япония продолжала войну в Китае... Во всех правительствах мира понимали, что большая война неизбежна. В подобной ситуации СССР решил провести усиление кадров по всем направлениям: примерно с августа началось возвращение самых ценных персоналий с лагерей на прежние места, особенно много вернулось офицеров.
Очередь Кусимовой пришла 7 декабря 1938. За ней прибыли люди недавно назначенного на пост главы НКВД Лаврентия Берия. Тот уговорил Сталина освободить женщину, аргументируя это необходимостью укрепить советско-японские отношения. Также недавно пришедший в правительство Лаврентий желал обрести сторонников и рассчитывал на благодарность со стороны Марины. Всего за три дня Кусимова проделала обратный маршрут на самый верх советского общества: уже 10 декабря она, полноправная гражданка Советского Союза, прибыла в Токио в качестве чрезвычайного и полномочного посла, готовая исполнять свой долг. Но, в то же время, год с небольшим, проведенный в ГУЛаге, изменили ее. Теперь она не хотела и дальше быть чьим-то послушным орудием, но желала играть в свою игру. Хотя пока это и было невозможно, Кусимова верила в свои силы и способности.
Она прибыла в японскую столицу как раз вовремя. Позиции премьер-министра пошатнулись, ослабленные продолжительным отсутствием достойного представителя Советского государства. Вновь было подняла голову армейская оппозиция, а Император заколебался. Марине пришлось проделать поистине титаническую работу, итогом которой стал ее триумф - подписание 6 февраля 1939 секретных протоколов к заключенному раннее договору о ненападении. В них Япония и СССР во второй раз подтвердили свою готовность сражаться вместе против чьей-либо агрессии, и распределили сферу влияния в Азии:
- СССР отказался от претензий на Курилы и Юг Сахалина. Взамен Япония признавала преимущественные интересы Страны Советов в глубинных районах Китая и Внутренней Монголии.
- КСР прекращала любую поддержку Гоминьдана. Япония получала прибрежные территории Китая.
- В Тихоокеанском регионе СССР признавал интересы Токио. Япония же признавала интересы СССР в Европе и на Ближнем Востоке.
- Японская Империя обязалась выдать СССР всех белоэмигрантов, проживавших на ее земле и на территории сфер влияния.
- Япония обязалась взять на себя поддержание будущего Тихоокеанского ТВД.
Этот договор, вошедший в историю как "Пакт Кусимовой - Ёная", окончательно скрепил советско-японский альянс. Сторонам удалось договориться по самым щекотливым вопросам, стоявшим между ними, и распределить сферы влияния в огромном регионе. Москва несказанно обрадовалась своему дипломатическому успеху.
Уже 9 апреля Марина вернулась в Москву и снова стала членом Политбюро ВКП(б). Сталин как никогда внимательно прислушивался к ее мнениям относительно внешней политики, признав в ней сильного и способного игрока, полезного для дела коммунизма. На историческом заседании Политбюро 30 мая высказалась в поддержку вторжения Советских войск в Польшу, положившему начало ВМВ.
Конфликт с Молотовым[]
Под коверная борьба[]
Вернувшись в Политбюро, Кусимова стала неформальным советником Сталина по внешней политике и негласным спецпредставителем Вождя народов в непростых дипломатических ситуациях. Она оказывала большое влияние на советскую дипломатию, но не решающее: наркомом иностранных дел оставался Молотов и в основном от его и Сталина решений зависела внешняя политика СССР. Но Молотов был не самым блестящим дипломатом и "внешка" была явно не его профилем. Сталин уже в 1940 году присматривался к кандидатам на замену Молотова, и Кусимова была в числе первых в этом шорт-листе.
Но в то же время, Кусимова не была полностью самостоятельной в принятии решений, поскольку её судьба во многом зависела от благосклонности Берии, который вытащил её из гулага. Марина не была реабилитирована. Её приговор был отменен, но судимость и клеймо "врага народа" никуда не пропали. В случае, если она не будет справляться со своими обязанностями, станет ненужна Сталину и Берии или просто перейдет им дорогу, она могла вернуться в Акмолу или даже хуже - пойти на расстрел. Поэтому у Кусимовой больше не было права на ошибку, и ей надо было во что бы то ни стало одолеть Молотова и занять его место в НКИД.
Сталин, безраздельный властелин кремлевской Византии и мастер под коверных интриг, прекрасно понимал всю уязвимость положения Кусимовой, но какого-то смысла вновь репрессировать он не видел, но зато у него были причины столкнуть друг с другом группировки Берии и Молотова. Вся власть Сталина строилась всегда на том, что он провоцировал конфликты между сильнейшими группировками и отдельными лидерами, чтобы они не объединились против него. К началу Второй Мировой именно группировки Берии (Деканозов. Мешик, Соколов, Кусимова) и Молотова (Каганович, Хрущев, Маленков) были самыми сильными в Стране Советов и обладали наибольшей политической властью, а значит необходимо было спровоцировать между ними новый конфликт. Но в этот раз, к мотивации для провоцирования конфликта добавился и страх Сталина перед возможным переворотом на фоне падения Германии и казавшегося бесконечным отступления Красной армии на восток: если Берия и Молотов будут поглощены борьбой друг с другом, им будет не до планирования переворота.
В этот план нового конфликта Кусимова вписывалась просто идеально. Не надо было даже провоцировать её, поскольку конфликт с Молотовым из-за их положения и практически противоположных взглядов на дипломатию был почти неизбежен.
Турция[]
Камнем преткновения между двумя главными дипломатами СССР стала Турция. К февралю 1941 года Франция вела переговоры о вступлении Турции в войну, обещая передать ей весь Кавказ. Франция, пытаясь заручиться поддержкой Турции, пыталась открыть еще один фронт против Советского Союза и перерезать поставки жизненно необходимой и СССР и Японии бакинской нефти. И надо сказать, что значительная часть турецкого истеблишмента выступала за вступление в войну именно на стороне Франции, поскольку в то время Советский Союз уже успел оккупировать Персию и казалось, что скоро он нападет и на Турцию. Казалось, что открытие Кавказского фронта уже неизбежно, но нападение Турции на бакинские нефтепромыслы могло стать катастрофой для СССР.
На этот счет в советской дипломатии существовало два взгляда. Молотов выражал позицию "ястребов", считавших, что раз война с Турцией неизбежна, то надо нанести превентивный удар и отодвинуть будущий фронт как можно дальше от советских границ. Позиция Молотова была не особо популярная среди большинства советских дипломатов. Кусимова, соглашаясь с такими дипломатами, как Трояновский и Кузнецова, была уверена, что в условиях поражений от фашистских армий нельзя растягивать силы на еще один фронт, а войну с Турцией можно было предотвратить, пообещав ей что-то из французских или британских территорий на Ближнем Востоке.
14 февраля 1941 года в Турцию с государственным визитом прибыл министр иностранных дел Франции Анри де Керилисс. Как решили в Москве, это был визит с целью формального заключении альянса. Собравшееся в тот же день заседание Политбюро было почти целиком и полностью посвящено Турции. На нём Молотов предложил объявить войну Турции как можно скорее, но это предложение встретило ожесточенное сопротивление Кусимовой и Кузнецовой. Очень быстро, дискуссия переросла в перепалку, в которой Кусимова и Молотов уже перешли на личности. В конце-концов, Марина изъявила желание лично отправиться в Анкару и убедить президента Турции Исмета Инёню не заключать союз с Францией. Сталин поддержал эту идею. Визит был быстро согласован, и 16 февраля, когда Керилисс еще не покинул Анкару, туда уже прибыла Кусимова.
Переговоры шли непросто. Кусимова докладывала в Москву о том, что Инёню колеблется и хочет получить четкие гарантии от Сталина, что СССР никогда не будет претендовать на Проливы. И Сталин может быть и дал бы такие гарантии, но визитом Кусимовой в Турцию воспользовался Молотов, который начал доказывать Сталину, что переговоры идут так долго, потому что турки тянут время перед вторжением. Сталин так и не решился дать четких гарантий, считая, что это какая-то уловка.
21 февраля Кусимова уже почти уговорила Инёню не вступать в войну, но посреди очередного раунда переговоров с турецким президентом, ему сообщили о том, что СССР официально объявил войну Турции. Сталин все-таки послушал Молотова. Это было одно из самых страшных, позорных и болезненных поражений Кусимовой за обе её жизни. Все её усилия пошли прахом, все решили у неё за спиной. Более того, теперь она ушла в тень Молотова и её судьба вновь зависла на волоске.
Миссия в Ригу[]
Однако, уже в мае Кусимовой предоставился шанс восстановить свою репутацию, которым она сполна восполнилась. За несколько месяцев боев советское наступление в Турции захлебнулось и война, которую Молотов считал маленькой и победоносной, стала если не полным провалом, то как-минимум неудачей.
Ситуация на фронтах к маю 1941 года была и так неблагоприятной. В это время, под Львовом была окружена и уничтожена 12-я армия, что открыло французам дорогу на Киев. Франко-британские войска, стремясь получить более выгодный плацдарм для наступления на Ленинград и Москву, потребовали от Литвы, Латвии и Эстонии присоединиться к коалиции фашистских стран, угрожая захватом. Нота с требованием была выслана в Таллин, Ригу и Вильнюс 12 мая 1941 года.
Безусловно, у балтийских стран были причины присоединиться к Франции в её "крестовом походе" против коммунизма, но были и моменты, которые тревожили лидеров балтийских стран. Например, был непонятен послевоенный статус балтийских лимитрофов в Европе, которую стремился построить Фурнье. Фурнье дал довольно размытые гарантии президенту Литвы Антаносу Сметоне, что после войны независимость Литвы будет сохранена и французские войска покинут страну после завершения войны. Кроме того, в рассовой теории вождя Франции балтийцы не были недочеловеками, но и высоким их положение нельзя было назвать, поэтому Сметона также требовал за пропуск французских войск поднять латвийцев выше в иерархии Фурнье.
Расчет Сметоны был сделан на довольно дерзком предположении, что это не Франция нужна Литве, а Литва - Франции, и что в обмен на вступление в войну, которая может окончиться для его страны довольно печально, Литва имеет право требовать с Парижа преференций и немало. Для урегулирования договоренностей, 15 мая в Вильнюс вылетел Керилисс, куда также съехались и президенты Эстонии и Латвии - Константин Пятс и Карлис Улманис. Пятс и Улманис на этих переговорах также присоединились к требованию своего латышского коллеги о том, чтобы балтийские народы подняли в рассовой теории и после войны войска Оси покинули балтийские страны.
Хотя Керилисс не видел в этом какой-то проблемы, не все в Париже были с ним согласны. Активным противником уступок балтийским государствам был Франсуа Монти[1], Верховный магистр Госгвардии. Он считал, что Франция не должна принимать требования "ничтожных народишков" и необходимо "проучить их". 17 мая Керелисса отзывают из Вильнюса обратно в Париж, для дополнительных консультаций. Вернувшись в столицу Фрацнии, Керелисс попытался вразумить Фурнье и тот начал склоняться на сторону своего министра. Монти перспектива уступок перед Литвой не устроила и тот в 00:25 18 мая по парижскому времени своим волевым решением отдает приказ частям Государственной гвардии, дислоцированным в Восточной Пруссии и на севере Польши перейти границу Литвы и принудить её к союзу, захватив страну.
Литва пала за 9 часов. Это возымело необратимый эффект на жителей и руководство Латвии и Эстонии. Уже утром, в 8:15 по московскому времени, Улманис направляет в Париж телеграмму, где говорит, что готов к альянсу с Францией, об этом также заявит спустя два часа и Пятс. Но в это же время, в Москве, Марина Кусимова пытается убедить Сталина послать её в Ригу, чтобы склонить Латвию к союзу с СССР. Кусимова посчитала, что прибалты находятся в шоковом состоянии и чувствуют себя незащищенными перед безумцем Монти. Сталин разрешает ей отправиться с миссией в Латвию и уже в 15:45 она прибыла в Ригу.
По воспоминаниям Кусимовой, долго убеждать Улманиса ей не пришлось. Хотя правый режим Улманиса конечно был далек от СССР в идеологическом плане, захват Литвы в ответ на требование относиться к литовскому народу как к равному продемонстрировал, что если между Францией и другими балтийскими государствами возможен союз, то только тот, в котором Латвия и Эстония будут в подчиненном положении. Марина заверила Улманиса, что СССР будет относится к Латвии как к равному союзнику и не будет предпринимать никаких мер по свержению его режима. Этой гарантии оказалось достаточной, чтобы Улманис уже вечером официально запросил советскую военную помощь.
Кусимова покинула Ригу в 00:37 19 мая и уже через несколько часов отправилась в Таллин, где достигла таких же договоренностей с руководством Эстонии. На фоне вероломно напавшей на Литву Франции, СССР казался более адекватным и надежным партнером, а Кусимова, которая представляла Советский Союз на переговорах с Пятсом и Улманисом, была человеком, которому можно было довериться. Эти переговоры были большим успехом Кусимовой, который позволил ей восстановить утраченные позиции в советской дипломатии. Но её настоящий триумф был только впереди.
Финляндия[]
Вступление Эстонии и Латвии в войну на стороне СССР позволило не только закрыть "дыру" в Прибалтике и защитить Ленинград с юга, но и значительно растянуть войска фашистов по довольно широкму фронту. Тем не менее, отступление продолжалось, пусть и значительно медленнее. В июне французы дошли до Днепра и Северной Двины. По донесениям агентуры во Франции, Фурнье собирался открыть новый фронт - в Финляндии. Финляндия была торговым партнером СССР, но в то же время - его идеологическим противником. Фурнье готов был предложить Финляндии довольно большое вознаграждение за вступление в войну: Карелию, Колу, Ингрию (с Ленинградом), Эстонию. Это была очень соблазнительная цена и финны серьезно готовились к заключению союза с Францией.
В это же время, Сталин поручает финский вопрос блестяще проявившей себя Кусимовой. Ему было важно, чтобы Финляндия как-минимум не вступала в войну на стороне Франции, потому что тогда будет создаваться прямая угроза Ленинграду, главной базе Балтийского флота. Кусимова согласилась, но сама считала, что это невыполнимая миссия и по окончании её расстреляют за провал. Поэтому, она решила пойти на риск и воспользоваться своей дружбой с Валерием Соколовым, попросив его "вытрясти" у французской агентуры хоть что-нибудь, что убедит финнов отказаться от вступления в войну. В конце июня в её руки попадает стенограмма заседания Высшего Совета Франции от 17 мая, на котором обсуждался вопрос с Литвой. В этой стенограмме и Фурнье, и Монти очень нелестно отзывались о балтийских народах, подчеркивая, что французы в любом случае всегда будут выше них, а соглашения после войны можно будет не соблюдать.
С этой стенограммой Кусимова отправилась в Хельсинки 31 июня 1941 года. Встреча с президентом Финляндии Ристо Рюти в тот же день проходила довольно холодно и с самого начала ей хотели показать, что советскому представителю в Финляндии не рады. Кусимова сначала просто пыталась убедить Рюти в том, что у СССР и Финляндии совпадают интересы, но когда Рюти продолжал сопротивляться, она открыла свой кейс и зачитала ту самую стенограмму. По воспоминаниям Кусимовой, "Товарищ президент сделался красный, как помидор, резко подошел ко мне, выхватил стенограмму и, быстро пробежавшись глазами по ней, начал сокрушаться о том, какие французы сволочи и лицемеры".
Следующие три переговоров проходили уже совсем на другой ноте: Кусимова и Рюти обсуждали уже пакт о ненападении. СССР и Финляндия договорились, что в Финляндии будет снят запрет на Коммунистическую партию, а также будет арендована база ВМФ в Ханко. С виду кажется, что это была довольно скромная сделка, но на самом деле, расчет был сделан на то, что финским коммунистам помогут из Москвы с предвыборной пропагандой и финансами - выборы в финский парламент состоятся уже в 1942 году и на них коммунисты получат 19%, а на выборах в 1945 году коммунисты получат уже 54% процента, после чего Финляндия встанет на путь социализма и вернется в состав СССР.
Закрепление мирных и добрососедских отношений с Финляндией стало триумфом Кусимовой. Она сумела обратить если не врагов, то хотя бы негативно настроенных к Москве стран и личностей в союзников и партнеров. Хотя наркомом иностранных дел еще оставался Молотов, после событий 1941 года вся внешняя политика СССР согласовывалась с Кусимовой и именно её слово для Сталина было решающим. Молотов стал стремительно терять авторитет и влияние во внешнеполитических делах, что привело к его отставке 7 января 1943 года, когда на его место пришла Кусимова.
Личная жизнь[]
Марина Кусимова очень ревностно относилась к защите своей личной жизни от чужого вмешательства, не посвящая в неё почти никого. Биографы Кусимовой расходятся во мнении о том, почему она так сильно скрывала её, но большинство из них сходятся во мнении, что либо дело в том, что Марина не хотела "обнажать" свои слабые места, используя которые на неё можно оказать давление, либо в её личной жизни была скрыта тайна, которая могла помешать ей в карьерном росте - например, отношения с кем-то из числа "врагов народов" или сексуальная ориентация. Тем не менее, биографы Кусимовой сумели точно подтвердить некоторые отношения.
Подтвержденные отношения[]
Валерий Чкалов[]
Неподтвержденные отношения[]
Валерий Соколов[]
Константин Рокоссовский[]
Николай Вавилов[]
Мария Кузнецова[]
Любовь Орлова[]
Принцесса Кагуя[]
Цитаты[]
Награды[]
- Орден Трудового Красного знамени (1929)
Память[]
Памятники[]
Киновоплощения[]
- Новая Надежда (2015) - Чжао Вей
Примечания[]
- ↑ Лев Победоносцев