Михаил Зимянин (Социализм с человеческим лицом)

Михаил Васильевич Зимянин Міхаіл Васілевіч Зімянін
Член Президиума ЦК КПСС
11 марта 1961 — 6 марта 1976
3-й Председатель Совета министров СССР
26 апреля 1966 — 27 апреля 1976
Предшественник:	Георгий Маленков
Преемник:	Николай Егорычев
Секретарь ЦК КПСС
11 марта 1961 — 4 августа 1965
5-й Председатель Совета министров Белорусской ССР
29 января 1958 — 15 марта 1961
Предшественник:	Пётр Абрасимов
Преемник:	Тихон Киселёв
13-й Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии
25 июня 1953 — 9 февраля 1961
Предшественник:	Николай Патоличев
Преемник:	Должность упразднена
Гражданство:	СССР
Рождение:	21 ноября 1914 Витебск, Российская империя
Смерть:	1 мая 1995 (80 лет) Москва, СССР
Похоронен:	Новодевичье кладбище
Имя при рождении:	Михаил Васильевич Зимянин
Отец:	Василий Мартынович Зимянин
Мать:	Мария Коренева
Супруга:	Валентина Авраамовна Черяк
Дети:	Владимир и Наталья
Партия:	ВКП(б) (1939—1952) КПСС (1952—1995)
Образование:	Могилёвский педагогический институт
Военная служба
Годы службы:	1936—1938; 1941—1944
Принадлежность:	СССР
Род войск:	Партизанское движение
Звание:	Старший батальонный комиссар
Сражения:	Великая Отечественная война
Награды:	Иностранные награды:

Михаил Васильевич Зимянин (белор. Міхаіл Васілевіч Зімянін; 8 (21) ноября 1914 года, Витебск, Витебская губерния, Российская империя, — 1 мая 1995, Москва, СССР) — советский государственный и партийный деятель.

Руководитель Советской Белоруссии, выдвиженец Лаврентия Берии и один из его ближайших сподвижников. В конце 1960-х годов был в числе наиболее вероятных претендентов на верховную власть в СССР, однако проиграл борьбу Александру Шелепину и, в конце концов, сошел с политической арены.

Последний советский лидер, родившийся до Октябрьской революции.

Биография

Михаил Васильевич Зимянин родился 21 ноября 1914 года — в праздник архангела Михаила, от которого и получил свое имя, — в Витебске, в семье машиниста Риго-Орловской железной дороги. Отец — Василий Мартынович, происходивший из местной деревни Земцы, — скончался в 1921 году, в результате чего забота о 6-летнем Михаиле и его старшем брате Владимире целиком легла на мать, которая приняла решение перебраться с семьей на родину мужа. Через год Михаил поступил в сельскую семилетнюю школу, а когда ему исполнилось 15 лет, старший брат устроил его помощником машиниста в Витебское паровозоремонтное депо.

В 1934 году Михаил окончил педагогический техникум и в течение двух лет преподавал историю в средней школе, одновременно в качестве литработника сотрудничая с минской газетой «Коммунист Белоруссии». В октябре 1936 года его призвали в армию, где Зимянин проходил службу вместе с другим будущим выдающимся политическим деятелем — Кириллом Мазуровым, с которым у него сложились дружеские отношения. Впоследствии Мазуров так характеризовал своего однополчанина:

”

Живой и компанейский, добрый и ровный в общении с товарищами, хотя и острый на язык, <...> выделялся своей эрудицией (заочно учился в Могилевском педагогическом институте) и быстро завоевал авторитет у товарищей и командования.

“

Во время службы Зимянин занимался изданием полковой газеты и благодаря своему публицистическому таланту был замечен новым главой БССР Пантелеймоном Пономаренко, возглавившим республику 18 июня 1938 года. Впервые они встретились на одном из совещаний в Могилёве, где Зимянин возглавлял комсомольскую организацию — разговорившись с 25-летним черноволосым пареньком, Пономаренко был приятно удивлен его начитанностью и рекомендовал Зимянина кандидатом в ВКП(б). В 1940 году он возглавил Комсомол Белоруссии.

Великая Отечественная война

Начало войны застало Зимянина в Белостоке. С частями 3-й, 4-й и 10-й армий Западного и Центрального фронтов, прикрывавших Белоруссию, он прошел тяжелый путь, с боями отступая к Барановичам и Минску. Уже в конце июня 1941 года Зимянин в числе других белорусских руководителей приступил к созданию в тылу немцев подполья, формированию из местного населения партизанских отрядов, которые усиливались выходящими из окружения солдатами и командирами. Спустя два месяца в боях под Киевом погиб его старший брат Владимир. В разговоре с литературоведом Вадимом Кожиновым спустя много лет Зимянин честно признал, что за линией фронты пробыл «не так много»: «в 1941 году – один раз, в 1942 году – два, а вот в 1943 году – уже восемь, наверное». При этом Кожинов отметил честность своего собеседника, поскольку тот мог заявить, что «вообще не вылезал из немецкого тыла», и проверить это было бы невозможно.

Зимянин и Мазуров (стоят слева) в партизанском отряде

Зимянин и Пономаренко

В то же время, сослуживцы Зимянина, такие как Мазуров или Нордман, единогласно признавали его выдающиеся заслуги в партизанском движении. В июле 1941 года, пробираясь из Витебска в Гомель, Зимянин разыскал и вывез в эвакуацию семью писателя Аркадия Кулешова — жену и старика-отца, а в 1942 году он помог Мазурову найти мать, брата и сестру, эвакуированных в Барнаул. Эдуард Нордман так характеризовал Зимянина:

”

Человек подвижный, необычайно энергичный, целеустремленный, он всех заражал своим энтузиазмом. Его обаяние, широкий политический кругозор, талант организатора, смелость и выдержка в сложной обстановке снискали ему уважение среди партизан.

“

В марте 1946 года, будучи уже вторым секретарем Гомельского обкома КП(б)Б и депутатом Верховного Совета СССР, Зимянин впервые встретился со Сталиным. В следующем году его назначили министром просвещения Белоруссии, однако в этой должности он проработал недолго, т. к. уже в апреле 1947 года Маленков рекомендовал Зимянина секретарем ЦК Белорусской Компартии. Во время их первого разговора небольшой рост новоиспеченного секретаря так поразил Георгия Максимилиановича, что он не удержался от шутки в адрес Зимянина, на что получил резкий ответ: «Вы ошиблись адресом. Поищите кого-нибудь ростом повыше!». Маленков остался доволен результатами собеседования — он оценил искренность и прямоту Зимянина, краткость и точность его ответов, но в то же время отметил присущие Михаилу Васильевичу горячность и резкость, о чем и доложил Сталину.

Политическая карьера

19 февраля 1949 года он был избран вторым секретарем ЦК КП(б)Б, став таким образом вторым человеком в республике, однако после смерти Сталина его неожиданно вызвали в Москву — министром иностранных дел в новом правительстве был назначен Вячеслав Молотов, который стал формировать собственную команду и предложил Зимянину пост главы IV Европейского отдела МИД, курировавшего отношения с Польшей и Чехословакией. Впрочем, на дипломатическом поприще он проработал всего два месяца, т. к. уже 8 июня 1953 года его вызвал к себе министр внутренних дел Берия, который совершенно неожиданно для Зимянина предложил ему возглавить Белоруссию.

Зимянин в военной форме

Предвыборный плакат, призывающий голосовать за Зимянина

Секретарь ЛКСМ Белоруссии Михаил Зимянин

Еще 19 марта началась смена руководителей МВД в союзных республиках и в большинстве регионов РСФСР. В Минске с должностью министра внутренних дел расстался русский по происхождению генерал-майор Баскаков, которого сменил уроженец Петриковского района полковник Дечко. 26 мая Президиум ЦК КПСС по предложению Берии снял со своего поста главу Компартии Украины Леонида Мельникова и заменил его украинцем Алексеем Кириченко. А 12 июня было принято постановление «Вопросы Белорусской ССР» — критике подверглись «извращения ленинско-сталинской национальной политики», выразившиеся в том, что на руководящую работу мало выдвигались местные кадры, а в деловых отношениях и системе просвещения господствовал русский язык. Президиум ЦК рекомендовал освободить от обязанностей первого секретаря Николая Патоличева и назначить на его пост Зимянина.

25 июня был созван пленум ЦК КПБ, который принял все рекомендации центра и избрал только что прибывшего в Минск Зимянина новым главой Белоруссии. Из 27 человек, выступавших на пленуме, 23 говорили по-белорусски — одновременно с выборами первого секретаря были приняты решения о переводе работы ЦК КПБ, Совмина, местных партийных и советских органов, учреждений культуры и торговли на белорусский язык, а так же о преподавании на белорусском в ВУЗах и школах.

Зимянин на пленуме ЦК КПБ (крайний справа — будущий лидер Белоруссии Пётр Машеров)

Глава Белоруссии

Курс на «коренизацию», провозглашенный Зимяниным на пленуме, очень скоро вызвал опасения в Москве — в соответствии с рекомендациями центра первый секретарь призвал тех, кто желает продолжать работать на родном языке обращаться в партийные органы с просьбами о переводе в соответствующие республики и края, т. е., фактически, речь шла об удалении из Белоруссии не-белорусских кадров. Это вынудило ЦК КПСС выпустить специальное пояснение к постановлению «Вопросы Белорусской ССР», в котором разъяснялось:

”

Новые правила не означают требования говорить в Белоруссии только на белорусском языке, поскольку такая постановка вопроса была бы неправильной, непартийной... Русский и белорусский народы неразрывно связаны единством происхождения и священными традициями совместной многовековой борьбы против всех иноземных захватчиков, в которой великий русский народ всегда выступал как верный друг белорусского народа...

“

Нереалистичность многих постановлений была очевидна и белорусскому руководству — на русском в ВУЗах преподавали приглашенные педагоги из Москвы, Ленинграда, Одессы и других городов, так как своих специалистов в республике просто не было. Делопроизводство так же велось на русском, поскольку органы власти, особенно в западных областях, испытывали дефицит местных кадров. В итоге было принято решение о частичной отмене постановлений июньского пленума — главной целью провозглашалось повышение образовательного уровня служащих и исправлении недостатков в аграрной политике.

Взлет

Празднование Первомая в Минске (Зимянин на трибуне второй слева)

Как и для его будущего соперника Александра Шелепина, звездный час Зимянина наступил в июне 1957 года, во время противостояния между Берией и «Антиправительственной группой» Молотова, Булганина и Хрущёва. 21 июня он одним из первых потребовал созыва пленума с целью обсуждения действий заговорщиков, а во время самого пленума 22—29 июня обрушился на них с трибуны — основным объектом для нападок главы Белоруссии стал Хрущёв, которого он обвинял в подрыве сельского хозяйства: «Дело дошло до того, что колхозы даже картошку переставали сажать, потому что три копейки за килограмм была заготовительная цена. Лен подрубили под корень, животноводство совершенно упало. И это было в то время, когда секретариат ЦК возглавлял товарищ Хрущёв».

Одновременно с этим Зимянин не уставал слагать панегирики Берии, которому он был всецело обязан карьерой: «Только благодаря инициативе Лаврентия Павловича Берии принят целый ряд крупных решений по сельскому хозяйству в 1953 году и в последующие годы. И мы в Белоруссии, это совершенно очевидно, идем вперед в области сельского хозяйства». Действия Зимянина были по достоинству оценены всесильным маршалом — 29 июня 1957 года его избрали кандидатом в члены Президиума ЦК, а 16—17 декабря, в рамках задуманной Берией политической реформы, было принято решение о совмещении в одних руках должностей глав парторганизаций и исполнительной власти союзных республик, в результате чего Зимянин возглавил Совмин БССР.

За период, когда Зимянин руководил Белоруссией, был разработан и осуществлен план развития машиностроительной, химической, электротехнической, приборостроительной, радиоэлектронной, легкой и пищевой промышленности республики, создания строительной индустрии. К 1961 году в эксплуатацию ввели Березовскую ГРЭС, восстановили и построили новые дороги, связавшие столицу с другими городами, создали судоверфи в Гомеле и Пинске, электромеханический, электроламповый и др. заводы в Бресте, новые школы, институты, стадионы, гостиницы. В Минске было создано крупное водохранилище — Минское море, построены заводы автоматических линий, оптический, часовой, завод счетных машин. Было обнаружено месторождение нефти в Речицком районе, а в Полоцке создан центр нефтеперерабатывающей промышленности. Построены новые города — Солигорск, Новополоцк, Светлогорск и Белоозерск. Белоруссия превратилась в индустриальную республику, где более ²/₃ национального дохода давала промышленность.

Зимянин с Юрием Гагариным

В 1957 году был учрежден республиканский орден Якуба Коласа за достижения в области культуры, первыми кавалерами которого стали писатели Кондрат Крапива и Аркадий Кулешов. Так же в этот период учреждаются почетные звания «Народный поэт Белоруссии» и «Народный писатель Белоруссии».

Глава партии

Успехи Зимянина на посту главы БССР и его безусловная лояльность убедили Берию в том, что именно такому человеку он может доверить куда более ответственный пост — руководителя КПСС. Формально, в партии с 1953 года не существовало единоначалия, а высшее руководство осуществлял Секретариат из пяти человек, однако на деле среди его членов продолжала сохраняться негласная иерархия: «первым среди равных» считался секретарь, входящий в Президиум ЦК, а его заместителем — кандидат в члены Президиума. На XXI съезде партии, прошедшем с 28 февраля по 9 марта 1961 года Зимянин был избран членом как Секретариата ЦК, так и его Президиума, что автоматически ставило его в положение главы партии. «Вторым» секретарем при этом стал Дмитрий Шепилов, который до того в 1957—1961 годах сам фактически руководил КПСС, не входя в Президиум, и на съезде вполне обоснованно рассчитывал на повышение. Выдвижение Зимянина стало для него неприятным сюрпризом — считая себя незаслуженно обойденным по карьерной лестнице, Шепилов вскоре превратится в одного из главных противников нового главы партии.

Помимо кадровых перестановок, XXI съезд по предложению Берии осуществил и куда более важные изменения — были упразднены посты первых секретарей во всех республиканских, областных, краевых, городских и пр. парторганизациях. Руководство союзных республик известили об этом еще в декабре 1960 года, а 7—9 февраля 1961 года в Минске прошел XXIV съезд КПБ, принявший все рекомендации центра. Таким образом, Зимянин на момент перевода в Москву уже не являлся первым секретарем Компартии Белоруссии. Новым руководителем республики был назначен его выдвиженец Тихон Киселёв.

Зимянин с министром здравоохранения СССР Екатериной Фурцевой

1960-е годы ознаменовались постепенным отказом от политики «оттепели» — возвышение Зимянина было связано с желанием Берии поставить во главе «идеологического ведомства» человека, который не был никак связан с либерализацией предыдущего десятилетия и безропотно проводил бы новый курс. Тем не менее, вопреки ожиданиям, Зимянин не стал просто закручивать гайки — его политика скорее напоминала лавирование, в рамках которого репрессивные акции, такие как «дело генерала Григоренко», шли бок о бок со стремлением наладить взаимопонимание с интеллигенцией. Теплые отношения у нового секретаря сложились с писателем и историком Николаем Зиньковичем, который так характеризовал Зимянина:

”

Отличался объективностью и здравомыслием. Чаще всего любая серьезная коллизия заканчивалась у него в кабинете и не имела продолжения. Деликатный по характеру, вместе с тем был прямолинейным в суждениях, честным и правдивым в оценках, недостаточно податливым к зигзагам в идейных вопросах. Лично скромный, открытый, контактный, несколько эмоциональный. Говорил очень быстро.

“

Сложнее было налаживать контакты с «либералами». Так, Евгений Евтушенко вспоминал, что Зимянин относился к нему «весьма неплохо, тем не менее часто и весьма легко впадал в ярость по поводу всего того», что поэт писал и делал. Сам Зимянин пытался поддерживать репутацию этакого «вольнодумца» — например, он сохранял дружбу и оказывал покровительство белорусским самобытчикам Аркадию Кулешову и Василю Быкову, философам Александру Яковлеву, Виктору Афанасьеву и Ричарду Косолапову, полагая, что тем самым лишний раз обеспечивает их лояльность власти. С другой стороны, его непримиримыми врагами и критиками оказались те, кого можно условно назвать «русскими националистами» — Станислав Куняев, Сергей Викулов, Николай Ганичев и т. д. Викулов, например, оставил такое описание Зимянина:

Михаил Зимянин — секретарь ЦК КПСС

”

В нем не было ничего, что говорило бы о человеке гордом, волевом, самолюбивом: ниже среднего роста, круглое бабье лицо, курносый нос, тонкие губы, негромкий, без басовой струны голос, тараторный, лишенный ораторских интонаций говор.

“

К 1965 году у Берии созрел проект новой политической реформы, суть которой заключалась в создании механизма ротации кадров. На предстоящем XXII съезде КПСС в Устав партии должны было быть внесено положение о смене трети руководящих работников партии каждые 5 лет, а Маленкову, необходимостью делить власть с которым Берия уже стал тяготиться, предстояло уйти в отставку с поста председателя Совета министров. Зимянин, имевший опыт партийного и хозяйственного руководства, а так же, пусть короткий, дипломатический стаж, виделся «маршалу с Лубянки» идеальным кандидатом в преемники — ему предстояло возглавить Совмин, считавшийся в то время ключевым органом в советской политической системе. 3 августа Зимянина назначили первым заместителем Маленкова, поручив ему курировать министерства иностранных дел, культуры, здравоохранения, сельского хозяйства и ряд других.

Глава правительства

XXII съезд открылся 22 февраля 1966 года — по его итогам был избран новый Президиум ЦК, в состав которого уже не вошли Маленков, Микоян и Первухин. 20 марта состоялись выборы в Верховный Совет VII созыва, на своей первой сессии утвердивший Зимянина новым председателем правительства. Его первыми заместителями стали Александр Павельев, курировавший предприятия группы А, и Алексей Косыгин, курировавший предприятия группы Б. Так же заметную роль в руководстве отныне играли первый зам Берии Александр Шелепин, секретарь ЦК Дмитрий Шепилов, министр обороны Дмитрий Устинов, министр государственной безопасности Павел Судоплатов и др. Особенно укрепились позиции 47-летнего Шелепина, который возглавлял целый клан выходцев из Комсомола, занимавших многие ключевые должности в силовых ведомствах, партии и региональных органах власти.

Зимянин в рабочем кабинете

Не смотря на то, что формально главой государства продолжал считаться Берия, который с уходом Маленкова стал таковым и в глазах простых граждан, человек, занимающий кресло премьера, продолжал претендовать на высшую позиции во властной иерархии. Связано это было с тем, что прежде главами правительства успели побывать Ленин и Сталин, однозначно воспринимавшиеся как лидеры страны, в то время как должность руководителя парламента в течение четырех десятилетий имела чисто декоративные функции. Берия, возглавив Верховный Совет, успел придать ему бóльший вес в политической системе СССР, однако Зимянин вслед за Маленковым взял на себя представительскую функцию, в связи с чем именно он в глазах иностранцев однозначно воспринимался, как преемник маршала. На деле этот статус ему еще предстояло отстоять в борьбе за власть с Шелепиным и другими членами Президиума, отношения внутри которого регулировались не нормативными актами, а неформальными связями.

Борьба за власть

Зимянин опирался на не самую многочисленную, но влиятельную когорту выходцев из Белоруссии — его выдвиженцами были министр внешней торговли Кирилл Мазуров, министр культуры Василий Шауро, министр сельского хозяйства Фёдор Сурганов, зампред Совмина СССР Тихон Киселёв, секретарь ЦК КПСС Александр Кузьмин и др. Тем не менее, очень быстро стала очевидной узость социальной базы нового главы правительства — численность КПБ к 1969 году составляла всего 416 000 человек, в то время как в Комсомоле, который составлял опору для Шелепина, ставшего главным соперником Зимянина, в то же время было 24 млн членов. Кроме того, Комсомола не коснулись реформы, упразднившие единоначалие в партии, поэтому он продолжал управляться первыми секретарями, которые даже спустя два десятилетия после ухода Шелепина из ВЛКСМ были сплошь его выдвиженцами.

Вскоре выяснилось, что даже среди белорусов Зимянин не пользуется стопроцентной поддержкой — новый руководитель республики Пётр Машеров, возглавивший ее после перевода Киселёва в Москву в 1965 году, негласно выражал свое несогласие с политикой, проводившийся в БССР при Зимянине, критикуя его за потворство национализму. Со временем в лагерь врагов премьера перешел и Василий Шауро, так же как и Машеров стоявший на про-русских позициях. Даже близкий друг и боевой соратник Зимянина Кирилл Мазуров все чаще расходился с ним во взглядах. С последним Зимянина развела его позиция относительно реабилитации Сталина: если Мазуров, как и многие другие белорусы в руководстве, был сталинистом и, впоследствии, стал главным инициатором празднования 100-летия покойного вождя на общегосударственном уровне в 1979 году, то Зимянин, наоборот, возглавляя партию стремился бороться с любым проявлением сталинизма и даже запрещал перепечатывать в газетах его статьи. Будущий главный редактор «Правды» Ричард Косолапов вспоминал, что когда он предложил в связи с очередным юбилеем Сталина перепечатать его статью «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов», то получил от Зимянина резкий ответ: «Ты что, хочешь показать, какой Сталин умный?».

Выдвиженцы Зимянина

Михаил Дечко

Тихон Киселёв

Кирилл Мазуров

Сергей Притыцкий

Фёдор Сурганов

Василий Шауро

Наконец, Зимянин явно уступал своему сопернику в человеческих качествах и харизме. Если Шелепина все сослуживцы описывали как открытого, дружелюбного и чуткого к нуждам других, то Зимянин был крайне эмоциональным, вспыльчивым, с подчиненными говорил на повышенных тонах, порой срываясь на крик, и в то же время неуверенно чувствовал себя на трибуне. Шелепин сделал себе имя за счет беспощадной борьбы с коррупцией, в том числе в высших эшелонах власти, и сам являл собой пример настоящего бессребреника — посещал общую столовую, ездил в отпуск не на спецдачу, а в обычный санаторий, отказывался от положенных ему по статусу дачи, машины и охраны. Зимянин такого имиджа не имел, из-за чего среди рядового партактива явно проигрывал в популярности Шелепину.

Схватка за наследство Берии началась уже в последние годы его жизни: ее первые залпы прозвучали июльском совещании компартий социалистических стран 1966 года, прошедшем в Бухаресте и посвященном выработке единой внешнеполитической линии на фоне возросшей военной активности США. Зимянин поручил своему протеже Кузьмину подготовить проект Совместной декларации, предусматривавшей курс на разрядку, разоружение и борьбу за нейтральный статус Европы, однако против таких формулировок резко выступил Шелепин, настаивавший на примирении с Китаем в пику Штатам. В конце концов возобладала позиция Шелепина и Совместная декларация была принята именно в его редакции. На июньском пленуме 1967 года произошло очередное столкновение, когда выдвиженец Шелепина Николай Егорычев, председатель Мосгорисполкома, обвинил министра обороны Устинова в плачевном состоянии дел в Московском военном округе. Сумев склонить на свою сторону Берию, шелепинцы 12 октября добились снятия Устинова со всех постов. Зимянин поддерживать министра не стал, т. к. не считал его своим союзником, однако объективно опала независимого и амбициозного Устинова играла на руку Шелепину — освободившееся место в Президиуме ЦК занял Мазуров, а министерство обороны возглавил далекий от политики маршал Якубовский, земляк Зимянина.

Александр Шелепин — главный соперник Зимянина

Убийство Берии 22 января 1969 года, казалось, сделало Зимянина и по форме, и по факту лидером Советского Союза, однако очень быстро он понял, что в новом руководстве у него отнюдь нет прочного большинства: теоретически, его поддерживали старые бериевские кадры, в то время, как Шелепин, будучи изначально выдвиженцем Маленкова, скорее представлял тех, кто перешел в лагерь маршала уже в ходе внутрипартийной борьбы 1950-х годов, однако в узком смысле слова «людьми Берии» среди членов Президиума ЦК были только министр госбезопасности Павел Судоплатов и глава Украины Павел Мешик, работавшие под его началом еще с чекистских времен, а Зимянин с вице-премьером Павельевым и руководителем Минтяжмаша Андриановым являлись только последовательными союзниками маршала, но не его подчиненными. Шепилов и Косыгин, как и Шелепин, когда-то поддерживали Маленкова, а Мазуров и Кузнецов представляли из себя уже выдвиженцев «второго порядка» — первый сделал карьеру благодаря Зимянину, а второй благодаря Шепилову.

Зимянин полагал, что 6 из 10 членов Президиума находятся на его стороне, но вскоре понял, как сильно он просчитался. Прежде всего, в лагерь Шелепина открыто перешел Судоплатов, которого с новым главой Верховного Совета связывали тесные отношения еще со времен работы того в Союзконтроле (вдвоем они добились освобождения генералов Эйтингона и Абакумова, а так же Василия Сталина), а затем и Мазуров дистанцировался от своего патрона. 1 марта 1970 года внезапно умер Павельев, из-за чего, когда на ближайшем пленуме встал вопрос о замещении его места в Президиуме, уже Шелепин располагал 5 из 9 голосов при одном нейтральном, благодаря чему в узкое руководство был введен его верный соратник Егорычев. Т. о. период «правления» Зимянина продлился немногим более полутора лет, однако и Шелепин еще не успел стать единоличным лидером — его «команда» все еще существовала в форме коалиции людей со своими взглядами, целями и амбициями, сплачивала которых необходимость противостоять предсовмину. До 1973 года у страны было два примерно равных по влиянию вождя, противостояние которых последовательно набирало обороты.

С инспекцией на автозаводе в Абакане

Попытки реформ

Выдвинувшись на волне «коренизации», Зимянин пытался продолжать курс, который он проводил в Белоруссии, на общесоюзном уровне. К 1966 году основной проблемой в национальных отношениях внутри СССР оставалось двусмысленное положение четырех депортированных при Сталине народов — чеченцев, ингушей, карачаевцев и крымских татар. Не смотря на то, что еще в 1950-е годы с них сняли все юридические обвинения, представителям этих народов не было позволено вернуться на исконную родину, а их автономии так и не восстановили. Проживали они на территории трех среднеазиатских республик — Узбекистана, Казахстана и Киргизии, где нередко между переселенцами и коренным населением происходили межэтнические столкновения: еще в 1951 годах произошли погромы чеченцев в Лениногорске, Усть-Каменогорске и Зыряновске в Восточном Казахстане, 23—31 августа 1958 года вновь ареной противостояния стал Усть-Каменогорск, а в октябре 1964 года — Актау. В ряде случаев потребовалось вмешательство регулярных частей Советской армии, чтобы предотвратить беспорядки.

Двусмысленное положение депортированных народов так же негативно сказывалось и на имидже СССР за границей, поэтому Зимянин выступил с инициативой их полного восстановления в правах. Против этого решительно высказалось руководство Грузинской ССР во главе с Давидом Ромелашвили, т. к. после переселения чеченцев, ингушей и карачаевцев Грузии были переданы Клухорский и Итум-Калинский районы, ранее входившие в состав Крачаевской АО и Чечено-Ингушской АССР, и возвращать их назад грузины не хотели. За реабилитацию, но против восстановления упраздненных автономий выступили в Грозненской и Крымской областях — бывший глава Крымского обкома Павел Титов, к тому моменту ставший завотделом кадров ЦК, предложил в качестве альтернативы создание автономных районов для депортированных народов в Средней Азии, но это вызвало негативную реакцию уже у среднеазиатского руководства. Таким образом, Зимянин одной своей инициативой ухитрился испортить отношения с руководством сразу нескольких советских республик, потеряв поддержку даже бериевского выдвиженца Ромелашвили.

10 ноября 1969 года указ, дозволявший переселение чеченцев, ингушей, карачаевцев и крымских татар в районы исторического проживания, все же был принят, однако их автономии так и не восстановили. Кроме того, в отличие от ситуации с поволжскими немцами, калмыками или турками-месхетинцами, централизованная репатриация этих народов не проводилась — желающие вернуться на малую родину должны были делать это своими силами и за собственные средства. Тем не менее, за два года, последовавших за указом, возвратилось несколько десятков тысяч депортированных, что немедленно привело к резкому росту преступности, следствием которого стал стихийный античеченский погром в Грозном 20 июня 1971 года, переросший в восстание с требованиями повторной депортации. Всего в беспорядках приняло участие до 10 000 человек, были захвачены здания обкома партии, управления МВД и городского вокзала — лишь силами армии и госбезопасности в Грозном удалось восстановить порядок.

Массовые беспорядки в Грозном

Помимо решения национального вопроса, Зимянин, уже при жизни Берии, пытался по возможности «реанимировать» политику времен «оттепели». Именно благодаря его усилиям в 1966—1967 годах в советской печати были впервые опубликованы роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и отдельные произведения из сборника «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, а в 1972 году вышло постановление о переиздании сочинений писателей 1920-х годов, в том числе впоследствии репрессированных, таких, как Осип Мандельштам, Николай Клюев и т. д. Во многом его заслугой является проведение концерта группы «Роллинг Стоунз» в Москве 4 сентября 1970 года.

«Пошатнувшийся занавес»

Возможность выступить за «железным занавесом» обсуждалась с советскими чиновниками еще в рамках подготовки первого европейского тура «Роллинг Стоунз» весной 1967 года, однако тогда из-за крайнего охлаждения отношений между СССР и НАТО от этого отказались на самой ранней стадии и группе пришлось ограничиться странами Западной Европы. Со смертью Берии ситуация стала меняться: в апреле 1969 года руководитель Комсомола Сергей Павлов выступил с инициативой проведения в Советском Союзе Олимпийских игр и убедил остальных членов в руководства в перспективности этого проекта. Но 12 мая 1970 года на сессии МОК Москву, выдвинутую советским Спорткомитетом, во втором туре обошел канадский Монреаль — сказалась логика Холодной войны. Тем не менее Павлов, к тому времени возглавивший столичный горисполком, не сдался, и решил во что бы то ни стало добиться проведения Олимпиады в Москве, для чего необходимо было кардинально улучшить имидж СССР в глазах жителей капиталистических стран, и готовившийся в 1970 году второй европейский тур «роллингов» пришелся как нельзя кстати.

Зимянин также активно поддержал идею пригласить британский коллектив в Советский Союз и даже оказал со своей стороны давление на Министерство культуры, опасавшееся повторения разгрома, учиненного «роллингами» во время выступления в парижском мюзик-холле «Олимпия». Такая яркая демонстрация открытости к новым веяниям была нужна премьеру и для выстраивания контактов с Западом в противовес продвигаемой группой Шелепина политике конфронтации, и для укрепления собственного имиджа, как нового главы СССР в глазах иностранцев. Со своей стороны, он успокаивал чиновников от культуры примером Польши, где к тому моменту уже успели побывать британские рок-группы «Энималс» и «Холлиз», выступления которых прошли без каких-либо происшествий.

Мик Джаггер на сцене Большого зала Московской консерватории

«Роллинг Стоунз» пробыли в Москве с 3 по 5 сентября 1970 года, дав 4 сентября два концерта в Большом зале Московской консерватории. Однако, не смотря на то, что к этому мероприятию готовились, как к визиту глав иностранных государств, власти ухитрились допустить целый ряд ошибок. Прежде всего, объявления о концерте появились только за две недели до него, многие желающие его посетить узнали о выступлении «роллингов» буквально за несколько часов до его начала, из-за чего перед зданием консерватории столпилось несколько тысяч человек, полностью перегородив Большую Никитскую улицу. Этим естественно воспользовались аферисты, перепродававшие заранее купленные билеты втридорога, а также занимавшиеся распространением фальшивых билетов. В результате рассчитанный на 2500 зрителей зал оказался переполнен, а толпу снаружи, пытавшуюся прорвать внутрь, пришлось разгонять силами милиции. Подлило масла в огонь и провокативное поведение Мика Джаггера и Кита Ричардса, к которому москвичи были откровенно не готовы. На следующий день британцы покинули Москву и улетели в Варшаву, однако в советском руководстве об их визите помнили еще долго и в течение следующих нескольких лет не решались приглашать в страну западные рок-коллективы.

Международные дела

Поскольку, как премьер, именно Зимянин представлял страну на международной арене, он полагал, что должен определять всю внешнюю политику Советского Союза. В частности, он пытался возобновить диалог США в вопросе ограничения гонки вооружений, в чем нашел отклик с назначением новым госсекретарем США Генри Киссинджера 8 мая 1971 года. К тому моменту администрация Скрэнтона успела наломать слишком много дров и нуждалась в «передышке», для чего было инициировано пока еще осторожное налаживание контактов с соцлагерем. В июне Штаты посетила делегация советской Академии наук во главе с Борисом Петровым, которой было поручено прозондировать возможность организации совместного космического полета и возобновления работ над Договор о нераспространении ядерного оружия. Подписание последнего постоянно откладывалось из-за крайне враждебной позиции Китая, однако на сей раз Зимянин сумел сдвинуть дело с мертвой точки и 1 мая 1972 года СССР, США и Великобритания поставили свои подписи под договором. 5 марта 1974 года он вступил в силу.

Антонин Новотный с Михаилом Зимяниным и его женой Валентиной

Не менее важны были отношения с соцлагерем. Во время своей короткой работы в МИДе Зимянин курировал отношения с Польшей и Чехословакией, будучи главой Белоруссии он также тесно взаимодействовал с руководителями этих стран, поэтому именно ему пришлось в 1967 году улаживать конфликт внутри чехословацкой компартии. К тому времени экономика ЧССР столкнулась с кризисными явлениями, чем не преминула воспользоваться группа молодых аппаратчиков во главе с Александром Дубчеком, Олджрихом Черником, Драгомиром Кольдером и Яромиром Доланским, рассчитывавшая добиться отставки президента Антонина Новотного. Москва пыталась не обострять конфликт, 19 ноября 1967 года отправив приветственное послание Новотному по случаю 10-летия его президентства, дав понять оппозиции, что нынешний расклад сил в КПЧ не должен измениться, однако к тому моменту конфликт между ортодоксальной и реформистской фракцией уже фактически стал открытым. 5 декабря была созвана комиссия, призванная осудить Дубчка за националистический уклон (он был словаком и всячески добивался большей автономии Словакии в рамках федерации), однако неожиданно многие ее участники уклонились от этой обязанности. К тому же незадолго до того у Новотного произошел конфликт с Иржи Гендрихом — вторым человеком в руководстве, который прежде считался его безусловным сторонником, но проявил себя не лучшим образом в деле управления культурой. В результате Гендрих занял нейтральную позицию, что уже могло обернуться победой группы Дубчека, поэтому потребовалось срочное вмешательство Москвы.

6 декабря Новотный позвонил Берии и попросил прислать в Прагу кого-нибудь из высшего советского руководства, чтобы не допустить раскола в партии. Выбор пал на Зимянина, который давно знал Новотного и был с ним в дружеских отношениях. 8 декабря Зимянин прибыл в чешскую столицу, где, быстро оценив сложившуюся ситуацию, провел серию бесед с Гендрихом и премьер-министром Йозефом Ленартом, убедив их поддержать Новотного. Дубчеку рекомендовалось умерить амбиции и сосредоточиться на своих прямых обязанностях руководителя словацкой компартии. 19—21 декабря прошел пленум ЦК, на котором большинством голосов предложение Дубчека о разделении постов президента и первого секретаря было отклонено, а вскоре и он сам получил отставку со всех постов. Во главе Словакии встал верный сторонник Новотного Михал Худик.

На встрече с иностранной делегацией

Соперничество Зимянина и Шелепина наложило отпечаток и на компартии социалистических стран, где так же появились свои группировки, ориентировавшиеся на того или другого лидера СССР, и рассчитывавшие с их помощью добиться полной власти. Особенно остро такой конфликт проявился в Венгрии, где в 1969 году, практически одновременно с Берией, скончался премьер и фактический лидер республики Имре Надь. Союзником Зимянина в руководстве ВПТ был ее первый секретарь Рудольф Фёльдвари, имевший репутацию верного последователя идей Надя, а Шелепин опирался на консервативное крыло Дьюлы Каллаи и Антала Апро. По мере усиления позиций Шелепина росло и влияние консерваторов, возлагавших на своих оппонентов — Фёльдвари, Кадара, Доната, Ньерша и др. — ответственность за кризисные явления в венгерской экономике, которой с каждым годом было все сложнее платить по долгам. В конце концов в Венгрии даже появился собственный «Шелепин» в лице лидера местного Союза трудящейся молодежи Золтана Комочина, который, впрочем, рано умер, не успев стать полноценным главой государства.

Окончательное поражение

23 февраля 1971 года открылся XXIII съезд КПСС, на котором Андрианов, Косыгин и Кузнецов, как старейшие члены Президиума, подали в отставку в соответствии с нормой ротации кадров. По вопросу о замещении их мест Зимянин вновь столкнулся с Шелепиным — последний рассчитывал добиться «повышения» для своих союзников Петра Демичева и Николая Родионова, однако такое резкое усиление позиций комсомольцев не могло не вызвать возмущения их противников. В итоге было принято компромиссное решение: Демичев и Родионов благодаря поддержке группировки Шепилова получили-таки места в Президиуме, а из числа сторонников Зимянина в него вошел курировавший легкую промышленность Александр Мирцхулава. Т. о. соотношение сил в руководстве осталось примерно тем же, что и до съезда.

На какое-то время позиции Зимянина даже укрепились, поскольку в сентябре произошел инцидент с неудачной попыткой побега маршала Линь Бяо в СССР, в связи с которым застопорился процесс нормализации советско-китайских отношений. Это могло быть использовано против Шелепина, но Зимянин упустил момент, а уже весной 1973 года исход борьбы за власть решился окончательно после того, как в высшем руководстве произошел настоящий скандал, определивший курс партии и вектор развития идеологии на ближайшее десятилетие. Поводом для него стала публикация 15 ноября 1972 года «Литературной газете» статьи заместителя заведующего Информотделом ЦК КПСС Александра Яковлева «Против антиисторизма», в которой он раскритиковал советских писателей и поэтов патриотического направление, обвинив их в национализме. Не смотря на то, что Яковлев был комсомольским выдвиженцем и потому считался «человеком Шелепина», сам он скорее был солидарен с Зимяниным, о котором оставил теплые воспоминания:

Александр Яковлев

”

Как раз в это время у меня сложились с [Зимяниным] добрые отношения, достаточно открытые. Мы доверяли друг другу. На Секретариате ЦК он выступал довольно самостоятельно, не раз защищал печать и иногда спорил даже с Шелепиным. Поддержал мою статью в «Литературке», позвонил мне и сказал добрые слова.

“

Статья Яковлева обострила и без того существовавшие противоречия в среде интеллигенции между «западниками» и «почвенниками» — против него выступил Шолохов, заявивший, что в статье «не только пропагандируется идея духовного вырождения нации, но и усиливаются попытки создать для этого благоприятные условия». Публикация Яковлева вызвала раздражение и у Шелепина, симпатизировавшего почвенникам — согласно воспоминаниям его секретаря Владимира Залужного, тот в сердцах буркнул: «Этот [дурак] хочет поссорить нас с русской интеллигенцией!».

26—27 апреля 1973 года статью Яковлева громили на пленуме ЦК КПСС — по итогам разбирательства он лишился должностей и был по предложению Демичева «разжалован» в директора Московского пединститута. Опале подверглись заподозренные в «местечковом национализме» руководители партии и государства: из Президиума ЦК были исключены Павел Мешик и Александр Мирцхулава, своих мест лишились выдвиженцы Зимянина Фёдор Сурганов и Александр Кузьмин, считавшийся главным «либералом» среди партсекретарей, и т. д. В итоге от главы правительства отвернулись последние сторонники, а сам он вынужден был превратиться в послушного исполнителя воли Шелепина.

Яковлев, посетивший Зимянина через несколько лет, описал разительную перемену, произошедшую в некогда самом влиятельном члене Президиума ЦК:

”

Однажды он пригласил меня по делам института. Во время разговора раздался звонок Шелепина. Зимянин сделал мне знак молчать. Все его ответы Шелепину сводились к одному слову: «Есть». Я видел его перепуганное лицо. После разговора он облегченно вздохнул и сказал мне: «Ты не говори, что присутствовал при разговоре».

“

Зимянин со своим заместителем Григорием Романовым

По счастью для Зимянина, Шелепин не отличался мстительностью и позволил своему сопернику досидеть в кресле премьера до окончания его полномочий. На XXIV съезде КПСС Зимянин не попал в обновленный состав Президиума и 27 апреля 1976 года, будучи еще не старым человеком, подал в отставку с поста председателя Совета министров, уступив свой пост Николаю Егорычеву. Вместе с ним в отставку ушли Павел Судоплатов и Дмитрий Шепилов, в результате чего Шелепин и Мазуров остались единственными в Президиуме ЦК, кого избрали его членами еще при Берии. В качестве утешительного жеста, Зимянину позволили сохранить место в Президиуме Верховного Совета и Центральном Комитете, в состав которых он входил вплоть до 1981 года, после чего окончательно ушел на пенсию.

Вплоть до своей отставки Зимянин более не предпринимал никаких попыток бросить вызов Шелепину. Справедливости ради стоит отметить, что это вполне соответствовало его характеру — первые 30 лет своей политической деятельности он постоянно выступал исполнителем чьих-то решений, легко меняя «хозяев». Начав, как выдвиженец Пономаренко, он никак не помог своему бывшему патрону, когда карьера последнего пошла вниз после 1953 года. Будучи заместителем Патоличева в 1949—1953 годах он так же легко обвинил его в развале народного хозяйства Белоруссии по приказу Берии. Приведенный Молотовым в руководство МИД, активно критиковал его на июньском пленуме 1957 года. Период, когда Зимянин не выполнял ничьих указаний, окончился быстро, и он вернулся к привычной для себя роли исполнителя. Фактически, именно за лояльность он и получил в 1974 году звезду Героя Социалистического Труда — аккурат к своему 60-летию.

Изменилась и его риторика — из борца за «коренизацию», Зимянин, почувствовав перемену курса, превратился в русского патриота. Его сын Владимир вспоминал разговор между отцом и Шелепиным после пленума, на котором Зимянина вывели из рядов Президиума ЦК:

Зимянин в старости

”

— Одно бы Вам хотел сказать напоследок, Александр Николаевич, — теперь на «Вы» обратился к Шелепину Зимянин. — Больше надо думать о русском народе, беречь его. В нем вся мощь государства. Поболейте за него… — Погоди, погоди, Михал Васильич, — заулыбался Шелепин, — да ты, оказывается, державный… На том разговор и закончился.

“

Умер он в Москве 1 мая 1995 года, в праздничный день, из-за чего сообщение о смерти несостоявшегося вождя Советского Союза затерялось на вторых-третьих страницах газет. Если по поводу похорон Шелепина и Шепилова, умерших в одно время с бывшим премьером, еще велись дебаты относительно возможности их захоронения у Кремлевской стены, то в случае с Зимяниным вопрос решился быстро. Его похоронили на Новодевичьем кладбище, на государственном уровне траур по умершему не объявлялся.

Итоги деятельности

Продолжение следует...