” | Я вижу тысячи болгарских деревень, где средства к существованию с таким трудом вырываются у скудной земли, но где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети. Я вижу, как на все это надвигается гнусная легионерская военная машина с ее щеголеватыми, бряцающими новенькими шпорами офицерами-мясниками, с ее искусными агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам и ногам всю Европу восточнее России и севернее Сербии. Я вижу также сине-серую вымуштрованную раболепную массу свирепой дакской солдатни, надвигающейся подобно тучам ползущей саранчи. Я вижу в небе французские бомбардировщики и истребители с еще не зажившими рубцами от ран, нанесенных им немцами, радующиеся тому, что они нашли, как им кажется, более легкую и верную добычу. За всем этим шумом и громом я вижу кучку подлых злодеев с золотыми орлами на пуговичках, которые планируют, организуют и навлекают на человечество эту лавину бедствий.
И затем мой разум возвращается на годы назад, в дни, когда болгарские войска были нашим союзником против того же самого смертельного врага, когда они сражалась с огромным мужеством и твердостью и помогли одержать победу, плодами которой они также воспользовались в полной мере с повелением справедливости. Я пережил все это, и вы должны простить мне это выражение чувств и суету старых воспоминаний. Но сейчас я должен заявить о своем решении, и я уверен, что с этим решением согласятся в свое время наши верные союзники, ибо мы должны высказаться сразу же, без единого дня задержки. Я должен сделать заявление, но разве можно сомневаться в том, какова будет наша политика? У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Фурнье, Рокоссовского, Кодряну и все следы их зверских режимов. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Фурнье или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока с Божьей помощью не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против наргоса, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Фурнье — наши враги. Это относится не только к государственной власти, но и ко всем представителем злобной расы Фрейслеров, которые превратили себя в орудие и агентов нацистского режима, действуя против своих сограждан и против своей родины. Эти Фрейслеры, если их не устранят их же сограждане, избавив нас от хлопот, будут после нашей победы в ту же секунду предоставлены суду трибуналов Союзников. Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем Болгарии и ее славному народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы. (Фрагмент речи Василия Шульгина, посвященной объявлению войны Франции). |
“ |
Первый этап русской кампании | |||
Основной конфликт: Вторая Европейская война | |||
Дата |
23 января - 19 июня 1941 | ||
---|---|---|---|
Место |
Польша, Прибалтика, Западный край, Молдавия | ||
Причина |
Стремление Франции завоевать Россию, отомстить за поражение в Великой войне; желание России остановить французскую экспансию. | ||
Итог |
Тактический: продвижение французов вглубь России, начало Киевского сражения. Стратегический: война затянулась, Россия перевела экономику на военные рельсы и заручилась поддержкой союзников. | ||
Противники | |||
| |||
Командующие | |||
| |||
Силы сторон | |||
| |||
Потери | |||
| |||
Первый этап русской кампании, также Вступление России во Вторую Европейскую войну - общее название военных действий, шедших на Восточном фронте с 23 января 1941, когда русские войска вошли в Третью Речь Посполитую, и до 19 июня того же года, когда силы союзников вышли к Киеву, тем самым начав Киевское сражение, рассматриваемое уже отдельно.
Русское командование желало неожиданным превентивным нападением расстроить вражеские порядки, уничтожить основные силы неприятеля на границе и продолжить наступление в глубь Европы, не дав союзникам перенести войну на территорию России. Однако поспешность планирования, боевой опыт союзников и ряд локальных неудач не позволили осуществить столь амбициозную задумку: у русских не вышло повторить то, что в 1812-м получилось у Императора французов, и им пришлось начать отступление. .
К середине июня французы и поляки вышли на линию Рига-Минск-Киев-Николаев; в их тылу осталась сопротивляющаяся Одесса, которую не могли взять, не отрезав предварительно от постоянно идущего снабжения по Черному морю. И хотя продвижение союзной армии вглубь страны действительно впечатляло как русских, так и посторонних наблюдателей, это было совершенно не то, что изначально планировалось ставкой реваншистов. Поэтому на фронтах произошло первое полномасштабное затишье: французы готовились атаковать, а русские - защищаться; правда, последние еще должны были определить место главного удара неприятеля.
Главная задача первого этапа была выполнена: РДР смогла организовать эвакуацию заводов и мирного населения за Днепр, на котором, согласно плану Воронкова-Маркова-Дроздовского, планировалось окончательно остановить врага. По мнению большинства историков, именно такая предусмотрительность позволила избежать чудовищных потерь среди гражданских, сравнимых с Германскими. Также именно в это время на полях сражений впервые появляются части "Свободной Германии" - немецкого национального правительства в изгнании, пользующегося полной поддержкой со стороны российского руководства.
Предыстория[]
Падение Германии[]
” | Человеческая жизнь сама по себе ничего не стоит; каждый должен доказывать свое право на существование в этом прекрасном мире.
|
“ |
Вторая Европейская война началась 28 ноября 1940, после короткого, но необычайно напряженного дипломатического кризиса. И практически сразу мир понял: это будет совсем не та война, от ужасов и боли которой человечество все никак не могло отойти. В ходе операции "Чудо" не было продолжительных окопных боев, копания траншей и сидения в них месяцами - все было совершенно наоборот. Французские барели, при активной и действенной поддержке с воздуха, смели вражескую оборону; в проделанные бреши устремлялась моторизованная пехота, окружавшая целые немецкие дивизии. Обычная пехота, поспевая за ней, добивала отрезанные друг от друга силы врага; а барели и грузовики ехали вперед, направляясь кратчайшим путем к Берлину. Союзники Парижа тоже показали свой максимум: польские пехотные части упорно штурмовали укрепления, итальянская артиллерия в лучших традициях прошлого конфликта равняла города с землей, а добровольцы из Скандинавии, Ирландии и Британии показали себя славными воинами. В общем, падение Германии оказалось предрешено; 2-го января последние корабли покинули порты, а вскоре батальон разведки занял сдавшийся на милость победителей Берлин. Через три дня в Фогельсбурге собрались Анри Петен, Константин Рокоссовский, Акилле Стараче, Оливье Фурнье, Лев Победоносцев и Шарль де Голль - эти достойные люди сфотографировались на фоне мавзолея Карла Фогеля, отца-основателя первого социалистического государства, потрясая наградным оружием и скандируя воинственные лозунги. Уже пост-фактум эта фотография стала воплощением первого этапа новой войны: этапа, на котором реваншисты были непобедимой силой тьмы и зла, которую никто не мог остановить.
Россия сосредотачивается []
Но их радость, пожалуй, была несколько преждевременна. Как известно, российский президент Николай Кондратьев делал все от него зависящее, чтобы предотвратить давно назревающий всеевропейский конфликт. Но когда его попытки провалились, 29-го ноября он, как верховный главнокомандующий, приказал начать подготовку к войне в Западном военном округе. Через несколько дней аналогичное распоряжение получили флоты Балтийский и Черноморский, а также округа Южный и Северный - словом, все части на протяженной западной границе должны были быть приведены в боевую готовность. Новгородская элита разделилась на две части: одна, во главе с действующим премьер-министром Борисом Савинковым настаивала на сохранении мирного статуса государства, вторая, значительно более многочисленная, предводительствуемая спикером Совета всея Земли Василием Шульгиным, желала вмешаться в конфликт и покончить с франко-польским реваншизмом.
Однако сам Николай Кондратьев, хотя раньше твердо стоял на пацифистских позициях, с каждой новостью из Германии все больше и больше пропитывался духом агрессивности. Несмотря на опасения кадровых военных, демонстрация силы реваншистов не только не испугала президента, но скорее озлобила: раз уж попытки уладить дело миром провалились, то до своего ухода из Дубового зала президент сделает все возможное для облегчения грядущей войны - а в ее неизбежности главу государства убедили военный министр Николай Врангель и начальник генерального штаба Сергей Марков. Они же, совместно с генералом Алексеем Воронковым, предоставили президенту план "Первый удар", предполагавший, соответственно, опережение реваншистов и атаку на их позиции. Крайне амбициозный и ненадежный план не получил одобрения от действующего президента, но он согласился продолжать и углублять мобилизационные предприятия.
21-го декабря в России прошел первый тур президентских выборов: Василий Шульгин и Борис Савинков получили, соответственно, 36,3% и 28,7% - началась тяжелая подготовка ко второму, решающему туру. По иронии судьбы, в тот же день, много западнее, произошла Резня в Кельне, один из свидетелей которой - Глеб Александрович Рейснер - чудом уцелел и смог пробраться на восток. После череды различных невероятных проишествий и приключений, он 1-го января 1941 объявляется в Новгороде Великом, точнее, в кабинете спикера парламента, полностью потускшим и усталым. При нем обнаружилась практически готовая газетная статья, озаглавленная Шульгиынм "Город, которого нет" и немедленно отправленная в ключевые российские издания - "Полярную звезду", "Дончанин", "Киевлянин", "Российскую газету" и прочие и прочие. По особому настоянию спикера, на следующий день популярный диктор Николай Левитан зачитал краткую выдержку из очерка в прямом эфире.
В России эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы - особенно в местах компактного проживания немцев (Петроград, Поволжье, Новгород). Французское посольство было осаждено негодующими новгородцами: только появление президента спасло дипломатов от неизбежного штурма вооруженной толпой. Впрочем, послы все равно находились под постоянным давлением и не могли покинуть места пребывания; в Петрограде прошли антифранцузские погромы. Импровизированные похороны Л.М. Рейснер в российской столице (5 января) стали массовой демонстрацией: их вел Василий Шульгин, почетными гостями стали Николай Кондратьев, Александр Щедров, Алексей Князьков, Михаил Булгаков, Алексей Воронков, Николай Врангель, Владимир Бурцев, Борис Камков, Михаил Бухарин, Евгения Спиридонова, Виктор Стрыгайло, Михаил Ефремов и многие другие - можно сказать, что траурная церемония собрала всю политическую элиту России вместе. Спикер парламента с трибуны страстно призывал к отомщению, а толпа, как в лучшие дни 1911-го, снова радостно внимала ему: народная любовь к левой журналистке сегодня играла на пользу милитаристам всех партий и союзов.
И сыграла она против Бориса Викторовича, столь яростно агитировавшего в прежние времена за сближение с Францией. 5 января же он получил жалкие 32,1%, уступив практически 2/3 голосов своему сопернику от консерваторов. Василий Шульгин. выступавший с балкона парламента перед толпой сторонников, торжественно пообещал проводить жесткую и последовательную внешнюю политику. В частности, тогда же он послал свое знаменитое предупреждение французскому руководству: "Россия достаточно сосредоточилась в прошедшем десятилетии; теперь мы готовы к прыжку в историю". Практически сразу после произнесения речи, к избранному президенту едва ли не ворвалась болгарская княжна, Искра Михайловна - прибывшая с тайной дипломатической миссией от своего царственного кузена. Оказывается, пока россияне голосовали, на Дунае состоялась встреча Бориса III и правителей Румынии - Корнелиу Кодряну и Михая Панки. Переговоры не удались с самого их начала, когда молодой правитель Болгарии наотрез отказался здороваться с террористом и кровавым убийцей своих родных - впрочем, эта дешевая пародия на встречу на Немане и изначально не могла увенчаться успехом. Становилось очевидным, что Румыния провоцирует войну - а без прямого одобрения Парижа Капитанул на такой риск не пошел бы. Шульгин пообещал испуганной девушке, что Россия защитит Болгарию, когда дело дойдет до боев.
Седьмого января Василий Витальевич принес присягу как президент РДР. и показательно отказался от традиционного рождественского вечера. Предлогом стало плохое самочувствие первой дамы Республики; против такого объяснения не нашлось особых возражений. Новый глава государства сходу провел совещание с военными; они продемонстрировали ему "Первый удар", рассчитывая получить поддержку. И они не прогадали: пылавший ненавистью к Франции и ее союзникам Шульгин охотно согласился с необходимостью нанесени превентивного удара. Уже 8-го января верховный главнокомандующий распоряжается начать полную мобилизацию; близость войны стала очевидна всем в России. К тому времени уже была одержана первая значимая победа: дерзкая операция Балтийского флота привела к падению "нордического" режима в Скандинавии, возвращению туда демократии и коронации Маргарете II, бывшей убежденной противницей народной государственности и войны как средства политики. Теперь Россия получила надежную гарантию невмешательства северного соседа: в свою очередь, из французской орбиты выпал столь желанный союзник.
Помимо российских политических и интеллектуальных лидеров, похороны Л. Рейснер посетили бывший (в силу ликвидации государства) посол Германской Социалистической Республики Зигмунд Тельман с русской супругой и неформальные вожди немецкой "белой" миграции: Альфред Гугенберг, Эрих фон Манштейн и Эрнст Юнгер. Первый был в свое время дружен с покойницей и охотно сотрудничал; последние же решили таким незамысловатым образом напомнить о своем существовании остальному миру. Однако проникновенная антифранцузская речь Юнгера произвела на Василия Шульгина самое значительное впечатление: когда ветеран "стальных шлемов" и популярный писатель завершал выступление и, надрывая глотку, крикнул "С нами Бог!" (нем. Gott mit uns!) - глава государства не сразу заметил, что кричит вместе со всеми в унисон. Уже тогда А.Р. Щедров предложил своему начальнику амбициозный план временного примирения "красных" и "белых" немцев на антифранцузской почве: заинтересованный, Шульгин поручил главе Содружества "обработать" Тельмана и Гугенберга.
Минута до полуночи[]
События приняли быстрый оборот: уже 11-го января Корнелиу Зеля Кодряну выдвинул последний ультиматум: он потребовал от Бориса III передачи в полное распоряжение Румынии спорных территорий, выдачи всех лиц, повинных в преступлениях против румынского народа, сокращении армии и изгнания сбежавших венгров с земли Третьего Царства. Нетрудно догадаться, что условия были неприемлимыми: больше того, реваншисты сделали все возможное, чтобы противоположная сторона отклонила оскорбительный договор. Так, сладостно вспоминал Михай Панки в "Записках циника", к письму прилагалась небольшая посылка, в которой он, по отдельной просьбе Капитанула, отослал нательные крестики ранее убитых им отца, матери и сестры нового царя. Борис III действительно разозлился: прогнав с глаз долой посла Румынии, он приказал генералу Жекову немедленно привести все войска в полную боевую готовность. К тому моменту уже стало ясно, что Россия не оставит своего верного союзника против всей Европы; можно было не бояться неравного противостояния.
Царь сделал правильный вывод со слов кузины: Василий Шульгин действительно собирался воевать. В полной мере за начало января осознав совершенные им роковые ошибки, он намеривался теперь их самолично исправить.