Альтернативная История
Advertisement
Альтернативная История

Нашей стране пора перестать жить благородным прошлым. Пришло время строить прекрасное будущее! - Принцеса Кагуя, 30 мая 1934 года
Моя сестра многим кажется избалованной и невоспитанной, но ни один мой советник никогда не сравнится с ней по уму и политической интуиции - Император Хирохито
Сестра Императора, толкающая своего брата на союз с царе- и детоубийцами есть ненормальная, которую даже наши оздоровительные лагеря не смогут привести в сознание. - Франсуа Монти

Кагуя, принцесса Цукиномия (1901 - 1994) - государственный деятель Японской Империи, гэнро, реформатор и один из идеологов Революции Сёва. Была одной из самых значимых фигур в истории Японии XX века.

Биография[]

Раннее детство[]

Принцесса Кагуя родилась 29 апреля 1901 года в семье Наследного принца Ёсихито (будущего императора Тайсё) и принцессы Садако. В тот же день родился и её брат-близнец Хирохито, будущий император Сёва, которому будет суждено изменить Японию до неузнаваемости.

В раннем детстве росла примерно как и все остальные дети японской аристократии. В 8 лет она, как и её брат, поступила в частную школу Гакусюин, где обучались дети японской аристократии. Там принцесса Кагуя проявляла несвойственную ей в прошлой жизни прилежность в учебе и вообще была вполне образцовой ученицей.

Возвращение памяти[]

Но в 11 лет, к ней частично возвращается память о прошлой жизни. Она вспоминает, что в прошлой жизни была Императрицей Рури, последним монархом в истории Русско-Японского Союза, она вспоминает исторические события, которые случатся с Японией до конца Второй Мировой Войны, и немного вспоминает свою прошлую жизнь, но не полностью и лишь в общих чертах. Она помнит Союз, помнит мать и отца, помнит свои детские и подростковые годы. Она понимает, что эти события происходят в отдаленном будущем, но не может точно сказать, когда эти события случились. Несмотря на то, что память вернулась не полностью, к Кагуе вернулась её прошлая личность, которая начала конфликтовать с её новой.

Когда Кагуя "пробудилась ото сна", она была шокирована и даже впала в депрессию - всё-таки для психики одинадцатилетней девочки осознание факта, что у неё была другая жизнь в другое время, и конфликт старой и новой личности не мог пройти бесследно. Но выбравшись из неё, Кагуя долго размышляла, что же ей делать. С одной стороны, у неё есть знание того, с какой катастрофой столкнется Япония уже через 30 лет и знание того, какие ошибки она может совершить, да к тому же так получилось, что теперь она сестра (технически - правнучка) того самого императора, который эти ошибки и совершит. Но с другой стороны она опасалась, что если начнет менять историю по своему усмотрению, то она может изменить её так, что в будущем не будет РЯС, а значит и не будет и её. Оказавшись перед таким выбором, она сначала решила, что не будет вмешиваться в естественный ход истории, чтобы не изменить t` в непредсказуемом направлении, где принцесса Рури может вообще не родиться.

Но конфликт личностей также повлиял и на её характер. Она уже постепенно переставала быть пай-девочкой, любимицей отца и матери. Она стала решительнее, увереннее в себе, не боялась спорить со старшими и даже постоять с кулаками за себя и друзей. Но главное: в ней проснулось глубокое чувство справедливости, которое было в её прошлой жизни, то самое чувство, что двигало всеми её политическими решениями. Естественно, превращение Кагуи в откровенного томбоя никак не соответствовало образу идеальной японской девушки и тем более - идеальной принцессы, но отец (к тому времени уже взошедший на престол) особо не занимался воспитанием дочери из-за постоянной болезни.

Необходимость перемен[]

Чем дальше менялся её характер, тем более Кагуя сомневалась в своём решении не вмешиваться в историю. Она видела жесткую политику Японии по отношению к корейцам, она видела, как несправедливо её страна обошлась с Китаем Юань Шикая, как японский народ из-за своей бедности становится фанатичным и одержимым милитаризмом, и она знала. какие преступления совершит милитаристская клика Хидеки Тодзио в будущем. Постепенно, она также начинала вспоминать, какой свободной и экономически развитой стала Япония после Войны, каким богатым и счастливым был её народ. В определенный момент, приблизительно весной 1916 года, когда в самом разгаре была Первая Мировая Война, а Китай принял 13 из знаменитых 21 требований к нему, она решила, что настало время действовать. Ей уже было все-равно, родится она в будущем или нет - она уже прожила ту жизнь, а сейчас она живет совсем другой, и скорее всего, эта жизнь со знаниями о будущем была дана ей не просто так. Она поклялась, что не важно,что с ней будет в будущем и будет ли она вообще, она предотвратит приход военных к власти и саму войну.

Но с чего начать? Прежде всего, даже несмотря на то, что она была членом императорской династии, Кагуя была женщиной, жившей в Японии начала XX века, а значит путь в публичную политику ей был заказан из-за того, что она просто была женщиной. Популярное в то время представление о роли женщины в обществе вытекало из официальной государственной политике по поддержанию традиционной семьи европейского типа, где муж был добытчиком, а женщина занималась домашним хозяйством. Поскольку Япония не участвовала в ПМВ так интенсивно, как другие страны Антанты, в ней не создалось ситуации, когда почти все мужчины ушли на фронт и их места на фабриках заняли женщины. В западных странах такая ситуация привела к увеличению прав женщин на Западе после Великой Войны. Хотя в Японии такая ситуация уже дважды за последние двадцать случалась (во время Японо-китайской войны 1894-1895 и Русско-японской вонйы), к усилению позиций суфражистского движения она не привела. Поэтому действовать надо было совершенно по-другому. Кагуя рассуждала, что если она сама продемонстрирует, что женщины ничем не хуже мужчин (или если она продемонстрирует, что она сама не хуже них), то у неё может появиться уважение простого народа и японских политиков, большинство из которых - консервативные мужчины.

С этой целью, она просит своего отца принять её на военную службу, как и её брата.

Военная служба[]

Против такой идеи изначально были и сам император, и мать, и почти весь Тайный совет, но, к удивлению всех на сторону Кагуи встали её братья и Ямагата Аритомо, один из гэнро (неформальная группа отцов-основателей современной Японии) и создатель современной японской армии. Хотя Ямагата, как и большинство гэнро придерживался консервативных взглядов, он посчитал что в условиях приближающейся (как тогда казалось) интервенции в Китай, необходим был сильный вдохновляющий пример для народных масс, а принцесса Кагуя, женщина которая добровольно решила отправиться в Китай и отдать там свою жизнь за родину, может вдохновить мужчин последовать её примеру и записаться на участие в этой рискованной интервенции. Узнав о планах и поддержке Ямагаты, Кагуя решила пойти еще дальше и предложила Ямагате создать отдельный женский батальон под своим началом, справедливо заметив, что целый батальон будет служить пропагандистским целям еще эффективнее.

Окончив военное училище в апреле 1917 года в звании младшего лейтенанта (и тем самым став первой женщиной в Императорской Армии с офицерским званием), она приступила к формированию Первого Женского Батальона, но к тому моменту стало понятно, что никакой интервенции в Китай не будет, а потому запал Ямагаты остыл и первое время формировать батальон ей пришлось, опираясь на собственные силы. Батальон был окончательно сформирован в феврале 1918 года и был передан в распоряжение 14-й пехотной дивизии, которая расквартировалась в Осаке.

С началом Сибирской интервенции в августе 1918 года, у Ямагаты и военных чинов вновь возникла потребность в этом батальоне. Конечно, сильной и независимой Кагуе не нравилось, что она нужна военным только лишь как инструмент пропаганды, и что о ней после этой интервенции скорее всего позабудут, но в общем и целом возможность проявить себя на реальной войне (или её подобии) и заработать хорошую репутацию на родине вполне устраивала её.

Всю интервенцию Женский батальон выполнял в основном задачи по охране различных объектов. Первую половину интервенции (1918 - конец 1919 года) он расположился в Хабаровске, где выполнял задачи по борьбе с большевистским подпольем и любым сопротивлением оккупационным властям, но в январе 1920 года он был переведен в Николаевск-на-Амуре, где Кагуя и близкий человек из её прошлой жизни оказались в центре одного из самых драматичных инцидентов за всю интервенцию.

Встреча с Мариной Кусимовой (Хамасаки)[]

Обычно, город патрулировали две из трёх рот батальона, а третью роту мы посылали патрулировать один из районов пригорода. Так сказать, в разведку. В тот холодный и снежный день в начале марта, я отправилась в дозор с третьей ротой.

Мы вверх по берегу Амура километров на пять от города, пока не наткнулись неё. Молодая девушка, лет двадцать, разламывала лед в реке прикладом от винтовки и набирала воду в жестяные баклашки. Баклашек было несколько, а значит она набирала воду не только для себя, но видимо и для кого-то еще. Мы подошли чуточку ближе и увидели, что на этой девушке была надета фуражка с красной звездой. Большевичка - никаких сомнений.

Я жестом показала Хасегаве и Ито заходить с противоположной стороны. Я решила, что лучше взять и допросить её, чтобы узнать где база партизан. Когда девочки заняли нужные позиции, я подняла ладонь на 90 градусов, чтобы они приготовились нападать на неё с противоположных сторон. Но в этот момент, она закончила наливать воду в последнюю баклашку и наконе обратила внимание, что она не одна.

И тут наши взгляды пересеклись, и меня как током пробило! Я узнала её! Все годы после моего "пробуждения" в моих воспоминаниях о прошлой жизни всегда было какое-то "черное пятно". Я помнила, что был у меня любимый человек, что мы с ним были до конца наших дней, что у нас были дети и внуки, но кто конкретно это был, я не помнила. Но теперь я наконец нашла её, и перед глазами словно встали флешбеки. Она тоже стояла как вкопанная, мы словно ждали, кто из нас сделает первый шаг.

Наконец, я возвращаюсь к реальности, и иду к ней, в то время как она продолжает шокированной стоять на месте. Я подхожу к ней вплотную, и, видя это, девушки из моего отряда опускают своё оружие. Господи, сколько эмоций во мне было в тот момент! Но я не могла их показать, потому что мои солдаты посчитали бы это странным. Поэтому, мне приходилось вести себя, будто мы были незнакомы. Подойдя к ней, я шепнула тихое "Прости" и ударила ей по виску прикладом револьвера. Но я совершила оплошность, случайно нажав на курок, и на весь лес раздался звук выстрела (к счастью, ствол был направлен в воздух, а не в голову нашей пленной).

Со стороны леса раздались крики на русском языке, и мы поняли, что если не поторопимся, то через пару минут партизаны нас самих пристрелят. Мы связали нашу пленную и потащили вместе с Танакой, взяв потерявшую сознание пленницу под плечи. К счастью, нам удалось достаточно быстро покинуть лес и вернувшись в город.

Мы принесли её в казарму и по моему требованию положили её в моей комнате. Прежде чем мне придется допросить её, я хотела поговорить с ней наедине.

Я раздела её до исподнего и уложила в свою кровать, приложив к её лбу компресс, а сама села на край и закурила папиросу.

Марина очнулась поздно вечером. Проснувшись, она застонала и попыталась приподняться, но я, коснувшись её плеча сказала "Лежи, пока не вставай". Всмотревшись в моё лицо, она протянула руки к моим щекам.

- Рури-чан... Это правда ты?

Я сжала её правую руку своей левой

- Правда, Марина, это я...

Марина радостно и тепло улыбнулась.

- Как же я скучала по тебе, солнце.

К сожалению того же о ней не могла сказать я. Видите ли, поскольку я переродилась в прошлом и прожила в нём целых двадцать лет, половину из которых я прожила без памяти о своём настоящем прошлом, я успела забыть Марину. И нет, чувства к ней у меня не сохранились. Но я не знала, что мне делать. Я боялась, что она до сих пор без ума любит меня, и прекрасно помнит всю нашу жизнь, но что мне тогда делать? Разбивать ей сердце? Это не вариант, потому что несмотря ни на что, она моя жена, пусть и бывшая, пусть и из прошлой жизни. Тогда как мне поступить?

Но я ничего не успела сделать, поскольку Танака завопила с улицы:

- Красные! Красные идут!

Я отпустила руку Марины, ловко перевернула её на спниу и свзяала руки и ноги своим ремнем

- Ты что делаешь! - завопила она

- Для твоей же безопасности, солнце! - ответила я - Сиди и не рыпайся, потом мы устроим тебе допрос!


Эту атаку 19 января 1920 года принято считать началом так называемого Николаевского инцидента, небольшого боестолкновения между женским батальоном 14-й пехотной дивизии и партизанским соединением Якова Тряпицына. Японцы сумели отбить её, но на следующий день город был осажден несколькими отрядами численностью в 3500 человек - против нескольких сотен солдат у женского батальона. Кагуя стала искать выход из ситуации и вспомнила, что Япония, в начале интервенции на Дальний Восток, подписала конвенцию о нейтралитете в Гражданской войне. Ссылаясь на неё, она объявила, что готова разрешить красным войти в город при условии неприкосновенности японского населения. 15 марта около 400 партизан вошли в Николаевск, но при этом японцы его не покинули - они не могли этого сделать до того, как лед на Амуре растает, а это заняло бы еще несколько месяцев. После этого, в городе начались аресты белых и самых богатых горожан, которые и призвали Японию на помощь в начале интервенции.

По условиям входа красных в город, был произведен обмен пленными, и Марина Кусимова, более известная для Кагуи как Марина Хамасаки, была освобождена из японского плена, в котором она была на мягких условиях - принцесса запретила её пытать и допрашивать, а ночевала она в её личных покоях.

После этого, у Марины и Кауги было несколько месяцев, чтобы разобраться, чувствуют ли они еще что-то друг к другу и что им теперь делать.

Марина сразу почувствовала, что я к ней охладела. Она живо рассказывала о тех своих нескольких годах после переноса, делилась историями и воспоминаниями - а я лишь отвлеченно поддакивала ей и кивала головой. Она быстро поняла, что со мной что-то не так, но на её распросы я говорила, что, мол, ничего, все со мной в порядке, ты что-то выдумываешь. Мы будто махнулись местами, ведь всегда именно она держала эмоции и переживания в себе, а я наоборот, была открытой и теплой.

Первые пару недель между нами было какое-то неловкое молчание. Это было очень странно. Вот вроде человек, с которым ты прожила всю жизнь, а ничего кроме "привет-пока" из себя выдавить не можешь. Нам надо было поговорить, это чувствовала я, может и она тоже это чувствовала, но мы оба избегали этого разговора. Я не хотела разбивать ей сердце, а она, я так думаю, понимала, о чем этот разговор будет. Но он все-равно был неизбежен. Где-то через неделю, она застала меня лапающей Хирасаву, одну из моих солдаток, за углом трактира (А что? Я тоже человек). Она не кричала на меня, не возмутилась, нет. Она стояла в оцепенении. Точнее мы обе стояли в оцепенении, не решаясь начать разговор. Нам всё было ясно. Что прошлое уже не вернуть, что я изменилась и уже не совсем та, кем была в прошлой жизни. Мы стояли, не смотря друг другу в глаза, боясь увидеть в наших взглядах той правды, которую уже было невозможно скрыть.

- Так значит... Всё? - начала Марина

- Прости, Марин, просто прошло столько лет... Да и я не совсем та, кого ты помнишь.

- Понятно.

Мы стояли еще пару минут в этом неловком молчании, пока я не выдавила из себя.

- Скажи... Разве ты... Разве ты не отпустила меня, когда очутилась здесь?

- Не знаю, солнце. Я думала, что это все просто сон, по-началу. Что вот я проснусь однажды, а рядом снова будешь ты. Но прошло уже пару лет и... Мозгом я не надеялась снова увидеть тебя, но отпустить тебя... Как я могу отпустить женищину, с которой была в браке 70 лет?

Эту фразу Марина произнесла на пол-тона ниже. В этот момент я увидела в свете тусклого фонаря одну-единственную слезу, которая катилась по её щеке.

- Рури-чан...

- Забудь это имя. Я больше не Рури. Точнее, не совсем она. Я знаю, что это жестоко...

- Это правда жестоко... Кагуя-сан.

Я не могла смотреть на плачущую Марину. Где-то в глубине моей души мне самой было больно, когда я видела её такой. Я вспоминала, как в прошлой жизни я утешала её после того, как Саша изменял ей, пока она лежала в коме. Как она плакала, когда Мэтьюс передал ей секретные документы про самолет, на котором пропали её родители. Она плакала редко, потому что в душе она всегда была бойцом, но именно поэтому на её слезы было так больно смотреть.

Её слезы уже было невозможно сдержать. Она ушла куда-то в сторону своих партизан и в тот вечер я её больше не видела.

Но у нас впереди было еще несколько месяцев, за которые я очень хотела сделать все, чтобы она приняла тот факт, что нас как пары больше нет


После той ночи я еще долго пыталась убедить себя, что сделала всё правильно. Но конечно же, это было не так. Я повела себя очень трусливо и всю неделю перед тем разговором, и во время того разговора. Может быть, скажи я Марине все как есть напрямую или с самого начала, может тогда она все спокойнее восприняла бы, чем когда она увидела меня с другой девушкой.

Через пару дней после того разговора, я нашла её прогуливающейся по окрестностям города. В лучах заходящего солнца она выглядела прекрасной, но было заметно, что она все-еще не могла осознать или принять случившееся. Она смотрела куда-то вдаль, погруженная в свои мысли - когда я окликнула её, она обратила внимание на меня не с первого раза, а когда повернула свой взгляд, то в нем была только пустота. - Марин, давай отойдем на пару секунд?

Мы ушли из города и пошли прогуляться по лесу, где нас никто не увидел бы. Сосновый лес, через ветви которого пробивалось заходящее солнце, должен был скрыть суть нашего разговора от любопытных глаз и ушей, но чтобы точно остаться нераскрытыми, я перешла с русского на ничиро, на котором я не разговаривала уже лет двадцать:

- Слушай, насчет того вечера...

- Ты хочешь добить меня? - спросила она с раздражением.

Марина в тот момент походила на раскаленный вулкан, который готов был взорваться. Человеку со стороны могло показаться, что она готова ударить меня... Может мне даже было бы проще, ударь она меня. Но Марина никогда в жизни не поднимала руки ни на семью, ни на кого-либо - ей не позволяла внутренняя воспитанность, и я знала об этом.

- Ты и так все сказала мне в прошлый раз, чего тебе еще от меня надо?! Скажи, "Кагуя" - она сделала кавычки пальцами - Чего ты еще от меня хочешь?

Я спокойно ответила ей:

- Я хочу, чтобы ты выслушала меня до конца. Пожалуйста.

Она продолжала тяжело дышать, но ничего не ответила.

- Мне жаль, - продолжила я - , что наш прошлый разговор прошел неудачно и очень некрасиво. И мне жаль, что я боялась тебе сказать всё с самого начала. Поэтому пожалуйста, Марин, послушай меня сейчас. Нам придется расстаться, хотя бы потому что мы теперь живем в разных странах. Может быть, вот это время, пока наш батальон здесь, это последние месяцы, когда ты будешь видеть меня. Ты сама это прекрасно понимаешь... я надеюсь.

- Да, я понимала это, но...

- Отказывалась признать?

Она пожала плечами.

- Может быть. Тяжело, знаешь ли такие вещи принять.

- В общем, мы не можем быть вместе, Марин. Больше не можем.

- Но ты ведь еще любишь меня? Скажи, только честно.

Я собрала всю свою волю в кулак и рассказала ей о перерождении, о том, как ко мне только в 11 лет вернулась память, о том, что до нашей встречи я её вообще не помнила, а закончила свой рассказ так:

- Прости, Марин, я больше не Рури. Она - лишь половина моей личности. Я стала другим человеком. Я больше...

Мой голос задрожал, но я выдавила из себя эти слова:

- Я больше не люблю тебя... как девушку. Рури была с тобой счастлива все эти годы, она действительно любила тебя и ты была для неё самым дорогим человеком на свете... Но та жизнь закончилась.

Марина рухнула на колени от бессилия. Жизнь снова нанесла удар по ней. Их было уже бессчетное количество, и вот - еще один. Она не издала не звука, просто шокированная смотрела в одну точку. Я подошла к ней и обняла её.

- Давай не будем устраивать сцен ради памяти о той жизни, ради памяти о наших детях и внуках. Марин, мы еще можем остаться друзьями, и я очень хочу, чтобы мы расстались именно в этом качестве.

- Я... Я всё понимаю, солнце. - Марина обхватила мою талию и шепотом продолжила. - Ты права, мы действительно больше не будем вместе.

Я приласкала её не только потому, что мне было жаль смотреть на шокированную Марину, но и потому что я понимала, что человек, с которым я прожила всю прошлую жизнь не заслуживает того, чтобы я бессердечно развернулась, оставив её наедине со своими переживаниями.

- Я согласна... Давай останемся друзьями.

Заходящее солнце скрывалось за горизонтом, унося за собой наши старые чувства и наши прошлые отношения


После нашего разговора в лесу прошла еще пара недель. Я не хотела ей мазолить глаза и давать какую-то надежду на продолжение отношений, поэтому старалась пересекаться с ней как можно реже, чтобы она свыклась с мыслью. Я не то, чтобы избегала её, но общалась с ней только по делу - а с ней и Тряпицыным мне приходилось общаться постоянно по долгу службы.

Камнем преткновения между нами и красными стало японское население города - 800 человек. Из Токио поступило указание эвакуировать их всех, но Тряпицын заявлял, что среди японцев было очень много агентов белых и их надо интернировать и допросить. Мне такая причина показалась странной, да и Марина мне говорила, что Тряпицыну она не доверяет, мол он себе на уме.

Но в апреле и начале мая ничего не предвещало беды, поэтому мы продолжали жить спокойной жизнью, рука об руку с русскими, дожидаясь парохода, который должен был забрать нас в Тоёхару и который должен был приплыть в середине мая. Командиры красных, честь и хвала им за это, запретили своим солдатам домогаться до моих девочек, но за пару месяцев все-таки как-то сложилось несколько пар, но я лишь слегка пожурила девочек за то, что за спиной у мамки крутят шашни. Тряпицын, как мне кажется, смотрел на это не так благосклонно и дай ему волю, он бы отрезал причендалы своим солдатам. Мы спокойно уживались в одном городе, занимаясь своими делами, но иногда мы вместе что-то делали.

Например, мы вместе отпраздновали Первомай. Мы помогли русским с украшением города, поучаствовали в торжественном параде, а я, на правах представителя Японии в городе, прочла на митинге речь о том, что Япония не хочет враждовать с Россией и что мы хотим дружить с русским народом. Потом уже, когда я вернулась домой, мне это выступление правые еще долго припоминали, мол я тайная коммунистка и русофилка, но я никогда не придавала значений этим обвинениям.

После официальной части началась неофициальная - футбольный матч партизан и моего отряда. Мы собрали нормальные такие команды по 11 человек и 10 запасных, нашли один единственный мяч на весь городишко, а за пару дней до этого возвели небольшие трибуны на поле у городской черты. К нашему же несчастью, капитаном команды красных стала Марина, в прошлой жизни - страстная футбольная болельщица, знающая все главные схемы и тактики за следующие 150 лет.

Но играли мы конечно не за победу - а за дружбу. Вообще, ближе к Первомаю, наши отношения вроде бы вышли в норму. Мы вместе возводили эти трибуны и делали приготовления к празднику, а ничто так не сплачивает дружбу, как совместная работа над чем-то. По вечерам после этой работы мы шли в местный трактир, где немного выпивали (японскому офицеру не положено бухать до белочки) и говорили за жизнь.

Но дружбу должна сплачивать не только работа, но и отдых. И этот дружеский матч действительно малость сплотил нас. Впервые за довольно долгое время, за несколько месяцев наверное, мы могли от души посмеяться и даже подурачиться - все-таки мы сейчас были не умудренными жизнью старухами, а восемнадцатилетними девочками, в самом рассвете сил и подросткового максимализма. Когда Марина после шикарного паса с правого фланга забила головой гол в наши ворота, она скорчила смешную рожицу, на которую я карикатурно надула щеки. И в тот момент я подумала, что давненько я так не веселилась.

При следующей атаке, я случайно влетела с довольно грубым подкатом в Марину. Она упала на землю и завопила, схватившись за щиколотку.

- Ты в порядке? - в ужасе я спросила её, боясь, что я что-нибудь ей сломала

- Больно! - стонащим голосом сказала она

К нам сбежались обе команды и рефери, который за такой подкат показал мне желтую карточку.

- Товарищ судья, можно я отведу её под трибуны?

- Тогда делайте замену.

- Ито, выходи! - крикнула я в сторону скамейки, жестом показывая, что пришло время замены.

Я протянула Марине руку. Она обхватила меня за плечи и поскакала на одной ноге вперед.

- Курода, помоги! - позвала я нашу медсестру, сидевшую в запасных. - Посмотри, что с ней.

Мы усадили Марину в тень, под трибуны. Курода, повозившись с её ногой, сказала что это просто ушиб и приложила лёд к её ноге.

- Спасибо, Курода-сан, вы свободы.

- Есть, младший лейтинант! - сказала она, отдав честь.

Когда Курода ушла, я спросила Марину:

- Ну как, легче?

- Да, солнце, уже легче. Смотреть надо, к кому подкатываешь - с веселым задором сказала она и ударила меня кулачком по бедру.

- Ну извини, не буду так больше - рассмеялась я в ответ. - Но согласись, что матч все-равно удался?

- Ага. Хороший Первомай вышел.

- Намного веселее, чем он проходил в Союзе. Он там всегда был какой-то слишком официальный. Нет бы устроить хоть раз какое-нибудь прикольное шоу, а вместо этого профсоюзы весь день устраивали скучные шествия с серьезными лицами.

- Ой, да какой там мог быть праздник, после сорок четвертого года-то?

- Ну... Ну может ты права.

- Как думаешь, Котоме-чан тут переродилась?

- Надеюсь нет. Это несправедливое время. И впереди будет только страшнее. Я думаю, она-то заслужила вечный покой.

- Да уж, такой смерти никому не...

Я постучала по карманам своих брюк, ища папиросы и спички, но не нашла их.

- Вот черт, забыла!

Марина достала из карманов своих брюк то, что один-в-один походило на пачку моих паирос.

- Не это ли ты ищешь, курильщица мелкая? - спросила она улыбнувшись.

- Отдай!

Я потянулась за ними, но Марина убрала руку назад.

- Кагуя-сан, почему вы опять начали курить?

- Странно, что за два года войны ты сама не начала курить!

- Вы разве забыли, как вы начали вести здоровый образ жизни? - продолжала она спрашивать у меня своей дьявольской улбыкой, пока я пыталась достать сигареты у неё из-за спины.

- Как ты заставляла меня в пять утра бегать трусцой по всему поселку? Да как же тут такое забыть? Отдай уже, бака!

- Только, если ты пообещаешь мне, что бросишь курить.

Я закатила глаза и сказала

- Ааааа, хорошо! Только мозг мне не трахай!

Марина отдала мне папиросы и спичечный коробок. Я с вожделением засунула папиросу в зубы и закурила, а сделав затяжку, я почуствовала, как никотин распространяется по телу, принося облегчение.

- Кстати - продолжила я, заговорчески спросив - Как у тебя со сну-сну? Присмотрела может кого?

- Мммм - Марина сделала задумчивое лицо, приложив указательный палец к подбородку и посмотрев куда-то вверх - Может быть.

Я толкнула её локтем в бок

- Ну давай, рассказывай!

- Кривошеин.

- Это... Который у вас связист?

- Ага

- Что? Этот, с горбатым носом и хохлятским говором? Кажется за столько лет в браке с женщиной, ты растеряла вкус к мужчинам - рассмеялась я.

- Между прочим, у него хорошие манеры. Он отпрыск дворянского рода, воспитывался очень хорошо, но послал батеньку и маменьку, когда те решили свалить во Францию.

- Ох, с огнем ты играешь, подруга. Дворянин...

- Товарищ Лазо вот тоже дворянин, а при этом главный в ДВР.

- Кстати о ДВР. Как думаешь, что из...

Но наш разговор прервали громкие крики с поля. Мы встали посмотреть, что там такое происходит, и увидели, что Тряпицын пришел устраивать нагоняй своим солдатам. Судя по голосу и не слишком ровной походке, он уже принял на грудь по случаю праздника.

- Я кому сказал, что если увижу на этом сраном футболе с япошками, то пойдете на гаупвахту?! Встать в строй, суки!

Мы с Мариной осторожно спрятались обратно за трибуну, выглядывая из-за её угла. Тряпицын построил футболистов в строй и начал отвешивать удары каждому из них. В этот момент Марина вышла из укрытия и, малость прихрамывая, пошла в сторону Тряпицына, видимо чтобы образумить.

- Товарищ Тряпицын, остановитесь! Как политический руководитель отряда, я требую отменить ваш приказ!

- Кусимова, и ты с ними? Какого хрена?

- Товарищ Тряпицын, вы пьяны, идите домой.

- Сама иди... - он икнул и зашатался - Н***й иди!

По лицу Марины было заметно, что она хочет врезать ему, а сжатые кулаки это только подтверждали. Но она закрыла глаза, выдохнула, и подозвала двоих солдат из строя, чтобы те отнесли его домой.

В этот момент тучи начали сгущаться.

- Похоже дождь будет. Ладно, потом доиграем - сказала Марина.

Николаевский инцидент[]

Возвращение с фронта[]

В публичной политике[]

У истоков Демократической партии[]

Революция Сёва[]

Тридцатые годы. Новый Совет гэнро[]

Во время Второй Мировой[]

После войны[]

Личная жизнь[]

Память[]

Киновоплощения[]

Advertisement