Средиземноморская война (Царствуй на славу)

Средиземноморская война
Контратака турецкой пехоты в Фессалии
Время 14 апреля 1880 - 3 января 1881 Место Северная Африка, Балканский полуостров, Средиземное море Итоги Победа антиосманской коалиции Причина Колониальные амбиции Италии; греческий и сербский национализм Территориальные изменения См. мирный договор
Участники
Итальянская Федерация Королевство Греция Королевство Сербия Болгарское царство	Османская империя Орден сануситов
Командующие
Карл II Бенедетто Кайроли Луиджи Федерико Менабреа Чезаре Бенелли Чезаре Рикотти-Маньяни Бенедетто Брин Фердинандо Актон Павел I Спиридон Караискакис Николаос Макрис Александр I Милойко Лешанин Пётр Топалович Тихомил Николич Иван IV Данаил Николаев	Абдул-Хамид II Сулейман-паша Ахмед Мухтар-паша Хасан Тахсин-паша # Эдхем-паша # Хасан Хюсню-паша † Муххамад аль-Махди

Средиземноморская война (итал. Guerra mediterranea, греч. Μεσογειακός πόλεμος, так же именуемая Второй Балканской войной (серб. Други балкански рат) - вооружённый конфликт между Итальянской Федерацией, королевствами Греция и Сербия и присоединившейся к ним Болгарии с одной стороны и Османской империей с другой.

Конфликт был спровоцирован внешнеполитическими амбициями Италии, претендовавшей на статус колониальной державы, ирредентистскими устремлениями Греции и Сербии и, в целом, желанием союзных держав пересмотреть итоги Берлинского конгресса 1874 года в свою пользу. Средиземноморская война является одновременно частью двух крупных внешнеполитических процессов второй половины XIX века: и т.н. "Драки за Африку" (раздела европейскими колонизаторами Африканского континента), и распада Османской империи, начавшегося в Весну народов с провозглашения независимости Сербского княжества и объединения Румынии.

Предпосылки

Турция после Берлинского конгресса

Правивший с 1861 года султан Османской империи Абдул-Азиз ещё до Балканской Освободительной войны подрастерял популярность и народную поддержку, сопровождавшие его восшествие на престол. Рост цен, введение новых налогов, откровенно провалившиеся попытки социальных реформ в духе Танзимата заставили отвернутся от него простой народ; сокращение жалования чиновникам при росте расходов султанского двора оскорбили бюрократический аппарат. На внутреннеполитические проблемы наложились неудачи во внешней политике: сперва чтобы хотя бы частично покрыть дефицит бюджета Абдул-Азиз продал почти все свои права Суверена Египта хедиву Исмаилу-паше, затем в короткий срок были выданы новые привилегии европейским компаниям и предпринимателям, что вызвало рост внешнеполитической зависимости Турции. Апофеозом неудачного правления стало поражение в очередной русско-турецкой войне, приведшее к полной независимости Румынии, образованию вассального Болгарского княжества и пересмотру границы с Грецией.

Абдул-Азиз I

Спустя несколько месяцев после завершения Берлинского конгресса, Абдул-Азиз в одностороннем порядке, без консультации с послами европейских держав снизил платежи по процентам по иностранным займам сначала на треть, а через два месяца и на половину. Великие Державы, по горло сытые авторитарными замашками и сумасбродством султана, опасаясь, что в конце концов он полностью откажется от всех обязательств перед ними, решили поддержать многочисленную оппозицию престолу, пообещав заговорщикам взамен на признание обязательств реструктуризацию долга и финансовую поддержку. В мае 1875 года в Стамбуле начались волнения горожан, подогреваемые слухами о введении новых налогов. Масштаб мятежа всё увеличивался, вскоре к нему примкнула даже часть мусульманского духовенства и софты; очень быстро экономические требования сменились политическими - от султана ожидали роспуска правительства и назначения великим визирем кого-то из влиятельных "патриотов". Наконец, 11 мая Абдул-Азиз удовлетворил чаяния толпы и поставил во главе дивана Мехмеда Рушди-пашу, который вступил в сговор со столичным гарнизоном и в ночь с 30 мая на 1 июня совершил дворцовый переворот, возведя на престол Мурада V, племянника султана, судя по косвенным данным тоже замешанного в заговоре. Сам Абдул-Азиз вместе с семьёй был заточён во дворец Фердие, где несколько дней спустя был найден мёртвым.

На 25-летнего султана Мурада V многие смотрели с надеждой: либералы ждали реформ, европейцы - стабильного, предсказуемого и договороспособного правительства. Однако этим чаяниям было суждено разбиться о суровую действительность - у молодого султана вскоре обнаружилось пристрастие к алкоголю, осложнённое нервным (и по некоторым данным психическим) расстройством, развившемся за годы жизни при дворе Абдул-Азиза, когда молодой шехзаде опасался быть убитым по обвинению в измене и мятеже. За недееспособного султана стали править те, кто возвёл его на престол - Мехмед Рушди-паша, военный министр Хусейн Авни-паша и министр без портфеля Мидхат-паша. Из этого триумвирата настоящим поборником реформ и преобразований был только Мидхат-паша, в то время как прочие предпочли с небольшими корректировками придерживаться прежнего курса и почти полностью лишили влияния своего коллегу по перевороту. Тем временем, помрачения рассудка султана становились всё чаще и продолжительней, скрывать их от общественности стало невозможно. 31 января 1876 года была оглашена фетва, объявлявшая султана неспособным править в следствие психической болезни; Мурад V, процарствовав всего восемь месяцев, был смещён с престола своим братом, ставшим султаном Абдул-Хамидом II, и заточён во дворец Чарыган.

Мурад V, племянник Абдул-Азиза I

Абдул-Хамид II, брат Мурада V

Мидхат-паша, великий везирь Османской империи при Абдул-Азизе I и Абдул-Хамиде II

Абдул-Хамид II начал своё царствование с "политики обещаний", широко раздаваемых как собственным подданным, так и иностранным послам, постоянно изменяемым и не исполняемым. Уступив уговорам Мидхат-паши, султан в 1875 году пообещал даровать стране конституцию, но поданный самим пашой проект счёл неполным и передал его на исправление комиссии, составленной из придворных реакционеров, бесконечно затягивавших работу. Лишь по прошествии почти двух лет, в декабре 1876 года, закон, ограничивающий права султана, был обнародован, а сам Абдул-Хамид торжественно присягнул ей на верность. Однако следовать своей клятве он не собирался, начав борьбу за восстановление своих привилегий.

В начале 1877 года Великие Державы усилили давление на Стамбул с целью принудить султанское правительство исполнить один из пунктов Берлинского трактата о пересмотре границы с Грецией. Совместная греко-турецкая комиссия, заседавшая ещё с начала правления Мурада V, не могла прийти к согласию, периодически распускалась и собиралась вновь, начиная работу с начала. Послы Великобритании, Франции, России, Германии, Венгрии и Италии оказали давление на и на Стамбул, и на Афины, принудив стороны заключить компромиссное соглашение, которое мало устраивало обе стороны: вместо всего Эпира Греции получила лишь левобережье реки Арахтос, хотя претендовала и на Янину, а в Фессалии ограничились несколькими районами в верхнем течении реки Энипефс по линии Домокос-Неа Анхиалос. Абдул-Хамид II, пользуясь тем, что внимание подданных отвлечено на внешнеполитические проблемы, прервал парламентскую сессию и распустил парламент. Формально не отменяя конституции, он не назначил даты нового созыва, оставив это право за собой; Михрад-паша был арестован, обвинён в заговоре и убийстве Абдул-Азиза и приговорён к смерти, но получил помилование и был сослан в Аравию. Возвращение страны к авторитарному правлению не способствовало восстановлению экономики: финансы, торговля и промышленность окончательно пришли в упадок, налоги, несмотря на их увеличение, приносили всё меньше дохода. К началу 1880-х гг. Османская империя находилась в глубоком кризисе.

Складывание антиосманской коалиции

Франческо Криспи, премьер-министр Итальянской Федерации

Берлинский конгресс не удовлетворил интересов всех его участников - приобретения Итальянской Федерации носили исключительно репутационный характер. Участие страны в дипломатической конференции лишний раз подтвердила её статус как Великой Державы, но в то же время продемонстрировало некоторую "неполноценность" её в этом качестве. Ни Марко Мингетти, ни сменивший его либерал Агостино Депретис не смогли реабилитировать итальянскую дипломатию в глазах сограждан и уступили место более воинственной и амбициозной "либеральной тетрархии" во главе с Франческо Криспи. Исправить ситуацию во внешней политике было решено созданием колоний в Африке. Выбор кабинета Криспи пал на ближайших африканских соседей Италии по Средиземноморью - Тунис и Ливию, формально входивших в состав Османской империи, но на деле почти не контролировавшихся Стамбулом. Так, Тунисом правил наследственный бей из династии Хусейнидов, лишь от случая к случаю вспоминавший о своём суверене, а Ливия фактически была предоставлена сама себе. Выбор был не случаен: итальянцы (в основном выходцы из королевства Обеих Сицилий) уже долгое время вели дела в Тунисе и ливийском Триполи, образуя там кварталы компактного расселения. Однако, подданные Итальянской Федерации были не единственными, кто имел интересы в регионе - французы так же рассчитывали распространить свою власть на Тунис - и потому Криспи был вынужден торопиться.

В июле 1879 года в Лондон с государственным визитом в качестве представителя Августейшей Коллегии прибыл король Сардинии-Пьемонта Умберто IV в сопровождении министра иностранных дел Бенедетто Кайроли. В ходе кулуарных переговоров как с правительством графа Биконсфилда, так и с самим королём Георгом V итальянцы получили гарантию благожелательного нейтралитета со стороны Англии, которая в тот момента была занята собственным конфликтом с египетским хедивом. Однако санкции одной только Великобритании в Риме посчитали недостаточной защитой от возможной французской агрессии и обратились к заклятому врагу Парижа - Берлину. В начале августа Криспи сумел привлечь к сотрудничеству в своём кабинете предыдущего премьер-министра Депретиса, ставшего заместителем министра иностранных дел; "нечестивый альянс", как его окрестило левое крыло Либеральной партии, был необходим для предоставления германофилу Депретису реальных полномочий по ведению переговоров в Германии. В Потсдаме ему удалось заключить со статс-секретарём германского МИДа Хлодвигом цу Гогенлоэ тайное соглашение о союзе и взаимопомощи, которое в последствии привело к созданию Тройственного союза.

Александрос Кумундурос, премьер-министр Греческого королевства

Тем временем в Греции правительство Александроса Кумундуроса пришло к выводу, что решение греко-турецкой комиссии по определению границы в Эпире и Фессалии не соответствует интересам страны и само по себе несправедливо. Националистическая партия, имевшая большинство в парламенте, требовала от короля Павла I активных действий по защите попранной чести державы и защите соотечественников, оставшихся за новой границей. Опасаясь воевать в одиночку, Кумундурос вступил в переписку с правительствами других балканских стран, рассчитывая составить из них коалицию, но на призыв его откликнулась одна лишь Сербия. В октябре между князем Александром Карагеоргиевичем и греческим поверенным в делах в Белграде был заключен союзный договор, предусматривающий совместные наступательные и оборонительные действия против Турции. Ещё раньше, в 1875 году Сербия пришла к согласию с Венгрией, разграничив направления экспансии: взамен на отсутствие претензий Белграда на Боснию и Герцеговину и Новопазарский санджак, которые рассматривались венграми как своя исключительная зона влияния, Будапешт обязывался обеспечить дипломатическую и финансовую поддержку Сербии при её экспансии на юг.

В ноябре-декабре 1879 года между Афинами и Римом завязалась оживлённая переписка, завершившаяся подписанием в Квиринальском дворце 2 января 1880 года итало-греческого союзного договора, de jure направленного против третьих стран, хотя ни для кого не было тайной, что под "третьими странами" подразумевалась именно Турция. Согласно планам союзников, Италия должна была приобрести все османские владения и протектораты между французским Алжиром и Египтом, Греция должна была расширить свои владения в Фессалии и Эпире, в то время как Сербии бы отходил Косовский вилайет без Новопазарского санджака.

Повод к войне

Экономический кризис, коррупция, казнокрадство, упадок торговли и сокращение от налоговых поступлений привели к тому, что 4 февраля 1880 года Османская империя была вынуждена объявить себя банкротом и отказать Великим Державам в выплате процентов по займам. Италия, хотя и входила в число кредиторов Турции, не являлась крупнейшим из них, однако это не помешало правительству Криспи заявить решительный протест на действия Стамбула и в самых несдержанных выражениях потребовать от султанского правительства исполнения обязательств. Для подкрепления своих требований, Рим добился поддержки от Венгрии и Германии: Будапешт и Берлин распространили ноты, в которых выражали солидарность с итальянской позицией. Россия, где было известно об итало-греческих и греко-сербских переговорах и о готовности сторон к войне, рассчитывала ещё больше ослабить Турцию, вернув потерянное в Берлине в 1874-м, и потому так же направила в Стамбул встревоженное послание, настаивая на принципе pacta sunt servanda.

Бенедетто Кайроли, министр иностранных дел Италии в правительстве Криспи, будущий премьер-министр

Пытаясь исполнить хотя бы часть обязательств, султанское правительство увеличило налог в европейской части страны, что ещё сильнее ударило по притесняемому христианскому населению. 16 марта в Фессалии вспыхнуло восстание, вызванное политическим, экономическим, религиозным и национальным гнётом, а спустя неделю пламя восстания распространилось и на Крит. В мятежные провинции, как и перед Балканской Освободительной войной, для подавления выступлений были направлены войска, составленные из мусульман. 7 апреля греческое правительство заявило протест в связи с действиями турецких властей и потребовало отвести войска назад, допустить иностранных комиссаров и создать новую международную комиссию по вопросу о границе в Фессалии. 9 апреля солидарность с афинским кабинетом выразил глава итальянской дипломатии Бенедетто Кайроли и направил в Стамбул ультиматум, состоящий всего из двух пунктов: в 3-хдневный срок выполнить требования, предъявленные греческой нотой, а также возобновить выплату процентов по займам. 11 апреля Турция согласилась выполнить второй пункт ультиматума Кайроли, но отвергла первый, сославшись на то, что греко-турецкие отношения являются делом только этих двух держав и не касаются третьих сторон, а потому не могут фигурировать в отношениях между Римом и Стамбулом. Осторожный ответ султанского правительства несколько спутал карты итальянскому правительству, однако оно уже перешло свой Рубикон и не могло замять спровоцированный им же кризис. С небольшой задержкой, 14 апреля Кайроли заявил турецкому послу, что итальянское правительство считает ультиматум в целом отвергнутым, после чего вручил ноту об объявлении войны. 15 апреля в войну вступило само Греческое королевство, а 17 числа князь Александр Карагеоргиевич принял от Скупщины титул короля Сербии и так же объявил войну Турции во исполнение союзнических обязательств перед Грецией и Италией, а также для защиты этнических сербов и православных христиан в целом.

Ход войны

Итальянская кампания в Северной Африке

Вторжение в Тунис

Итальянское вторжение в Тунис фактически началось задолго до боевых действий: ещё в 1869 году Федеральное правительство способствовало дефолту Тунисского эялета и сформировало комиссию по контролю над его государственным долгом с участием британских и французских дипломатов, что привело к фактическому развалу финансовой системы. В связи с этим кабинет Криспи воспринимал Тунисскую кампанию как лёгкую и не слишком обременительную прогулку. Начав мобилизацию ещё в феврале, когда шли ещё предварительные переговоры между Великим Державами и Турцией по реструктуризации её долга, к моменту объявления войны Италия считала себя полностью к ней готовой.

Корабли итальянского военно-морского флота в гавани Палермо

Уже вечером 14 апреля итальянская эскадра под командованием адмирала Бенедетто Брина покинула Палермо и к 11 часам утра следующего дня флагманский корабль "Кайо Дуилио" имел в виду стены Туниса. Однако он вместе с парой фрегатов в ночной переход оторвался от прочих кораблей флота и потому просто встал в паре морских миль от порта, ожидая опаздывающих, продолживших подходить вплоть до утра 17 апреля. Всё это время на берегу диван бея Туниса Мухаммада III ас-Садика пыталось выяснить цель визита итальянских кораблей, число которых угрожающе увеличивалось. Попытки направить донесение в Стамбул морем успехом не увенчались - итальянцы сделали несколько предупредительных выстрелов, дав понять, что порт Тунис фактически находится в блокаде.

В полдень 17 апреля от итальянской эскадры отделилась шлюпка, передавшая Мухаммаду известие о том, что его сюзерен, турецкий султан, находится в состоянии войны с Итальянской Федерацией. Переговорщик так же спросил у бея намерен ли тот исполнить обязательства перед Стамбулом; вопрос, заданный в соответствии с инструкциями Кайроли, был сформулирован таким образом, чтобы создать у правителя Туниса видимость свободы выбора с целью склонить его к замене эфемерного османского владычества на итальянское. Мухаммад III вопреки ожиданиям командования эскадры не дал однозначного ответа, но согласился дать аудиенцию представителям адмирала. Неудовлетворённый результатом, Брин медлил с ответом, поскольку отсутствие мгновенно ответа могло свидетельствовать о намерении бея устроить ловушку и захватить в плен офицеров враждебного его сюзерену государства. Вечером того же дня к итальянскому резиденту в Тунисе через нескольких посредников обратился брат Мухаммада, Тайиб-бей, сообщивший, что правитель намерен отвергнуть ультиматум Брина; однако Тайиб обещал принять условия Италии, если та поддержит его переворот и поможет свергнуть брата. Имевшихся в его распоряжении сил хватало на захват и арест бея, но не на установление своей власти во всей стране. Полагая, что эта лучшая альтернатива из возможных, консул дал согласие на участие в перевороте.

Бенедетто Брин, командующий итальянским флотом в ходе Тунисской кампании

В ночь на 18 апреля люди Тайиба окружили бейский дворец и, быстро сломив сопротивление охраны, арестовали Мухаммада, а наутро было объявлено о его низложении. Получив известие о смене беев, Бенедетто Брин снова повторил своё предложение, которое на этот раз было принято. В полдень в тунисском порту высадился полуторатысячный десант, установивший порядок в городе, встревоженном сменой беев; к 25 числу численность итальянского экспедиционного корпуса в Тунисе была доведена до 20 тысяч человек, что считалось достаточным для оккупации страны. Командовавший высадившимся войском генерал Луиджи Менабреа принял решение двигаться на запад дабы выйти на границу с французским Алжиром и пресечь возможное поступление оттуда помощи сторонникам свергнутого Мухаммада. 30 апреля итальянцы практически без боя заняли Бизерту, самый северный из африканских городов и важный порт всего эялета, превратив его в перевалочный пункт и базу для военно-морского флота; 11 мая в их руках оказался один из центров сельского хозяйства Беджа, 15 мая - Джендуба, а к 20-м числам вышли к алжирской границе. За неполные полтора месяца кампании итальянская армия овладела севером Туниса от Табарки на западе до Набеула на востоке, что отчасти было вызвано внезапностью появления европейских солдат, превосходящих числом, вооружением и подготовкой местное арабское ополчение и отсутствием на территории османского вассала регулярных турецких частей, отчасти развалом всей государственной системы, произошедшей при Мухаммаде ас-Садике и его предшественниках, отчасти несопротивлением населения новому бею и его нежданным союзникам.

Однако южнее линии Набеул-Джендуба итальянцам и наскоро собранной 10-тысячной армии Тайиба пришлось столкнуться с сопротивлением местных жителей. Некстати пришлась и внезапная смерть низложенного Мухаммада, содержавшегося под арестом в одном из павильонов дворца в Тунисе, противники новой власти объявили его мучеником, загубленным собственным братом, продавшегося неверным и призвали к восстанию против него. Смерть предыдущего бея перечеркнула не только планы Криспи и Кайроли по быстрому и дешёвому завоеванию Туниса, но и поставила под угрозу армию Менабреа, разом оказавшуюся во враждебном окружении. Охваченную восстанием Джендубу пришлось временно оставить, а Беджу, перешедшую в руки мятежников, пришлось брать повторно с куда более значительными жертвами, чем в первый раз, готовившееся при поддержке эскадры наступление на юг вдоль побережья оказалось сорвано.

Луиджи Федерико Менабреа, генерал-губернатор итальянского протектората Тунис

Однако уже к середине июня ситуацию удалось взять под контроль: в Тунис были направлены резервы из Италии, очаги восстания на севере были локализованы и кроваво подавлены, пусть и со значительными потерями, а флот начал блокаду Сфакса, крупнейшего порта на юге эялета. 4 июля после недельной бомбардировки Сфакса на берег сошёл 17-тысячный 2-ой экспедиционный корпус под командованием генерала Чезаре Рикотти-Маньяни, подавивший сопротивление переживших разрушительный обстрел защитников города. Зачистив за месяц окрестности города, Маньяни добился того, что под контроль Италии перешла вся береговая линия Туниса от границы с французскими владениями в Алжире до ливийских рубежей, что позволило Менабреа, назначенному генерал-губернатором Туниса, 7 августа отослать в Рим победную реляцию об установлении итальянской власти во всей стране, что, по правде говоря, было далеко от истины. Установление полного контроля над завоеванным эялетом, превращённым в протекторат Тунис, подчинение его власти Августейшей Коллегии продолжалось вплоть до середины 1890-х гг.

Завоевание Ливии

Вторжение в османскую Ливию должно было развиваться по плану, схожему с действиями Брина в Тунисе. 18 апреля у берегов Триполи показалась вторая итальянская флотилия под командованием неаполитанского адмирала Фердинандо Актона, державшего свой флаг на систер-шипе "Кайо Дуилио", "Энрико Дандоло", из-за проволочек со снабжением и отставанием транспортных судов начавшая обстрел города только 20 числа. Так же как и в Тунисе итальянцы высадили полуторатысячный десант, захвативший город, создав плацдарм для развёртывания 10-тысячного экспедиционного корпуса. Командование над ним, равно как и над всеми итальянскими войсками в Ливии, принял 60-летний генерал Чезаре Бонелли, на новом посту развивший лихорадочную деятельность, стараясь добиться ещё больших успехов, чем Менабреа в Тунисе.

Битва под стенами Триполи 28 мая 1880 года

В мае итальянцы, чья численность превысила 20 тысяч человек, овладели ключевыми портами на побережье: Хомсом, Мисуратой, Бенгази, Дерной, Тобруком; однако завоевателям пришлось столкнуться с куда более ожесточённым и значительно более организованным сопротивлением, чем в Тунисе. В первую очередь это было следствием присутствия в стране контингента регулярной турецкой армии, хотя и уступающего в числе интервентам в 5 раз, а также ожесточённой борьбы, развязанной сануситами, членами одного из суфийских тарикатов во главе с Мухаммадом аль-Махди. 28 мая турецкие части при поддержке мобильной арабской кавалерии атаковали позиции итальянцев под Триполи и отбросили их к стенам самого города, угрожая сбросить их в море. 2 июня 3-тысячный итальянский отряд, занявший Тобрук с окрестностями, также наткнулся на сануситов и с крупными потерями отступил к городу; захватив несколько брошенных орудий, арабы начали осаду Тобрука и 8 числа овладели им, вырезав всех европейцев, кто не успел выйти в море. Отвоевание Тобрука позволило провести в порт пару караванов из Турции, воспользовавшись отходом итальянских кораблей для прикрытия эвакуации. В то время как в Тунисе ситуация была "всего лишь" угрожающей, то в Ливии положение итальянцев в тот же период было катастрофическим - Бонелли потерял от 10 до 12 тысяч человек убитыми и пленными, ещё 4 тысячи раненых были годны к бою только условно.

Атака турецко-сануситских сил на позиции итальянцев под Тобруком

Известия о разгроме Бонелли вызвали в правящих кругах Рима сметение и панику: финансовые и людские потери, кажущаяся проваленной операция по захвату Ливии могли спровоцировать падение кабинета Криспи. Глава Августейшей Коллегии герцог Карл Пармский уже прощупывал почву в Палате депутатов, чтобы спровоцировать вотум недоверия правительству и венуть мандат центристскому крылу Либеральной партии. Отчаянно пытаясь спасти своё положение Франческо Криспи решил сыграть на опережение и 31 июня сам выступил в нижней палате Федерального парламента с пространным и убедительным докладом о положении дел в Ливии, занижавшим число погибших и преуменьшавших характер неудач Бонелли. В след ему вторила подкупленные пресса и журналисты, письма в Африку и из Африки подвергались жесткой цензуре и часто не находили своих адресатов. Лишь чудом военное поражение не переросло для Криспи в поражение политическое, но теперь было необходимо переломить ситуацию в свою пользу.

В первую очередь Криспи отозвал Чезаре Бонелли в Италию и поставил во главе экспедиционных сил неплохо себя зарекомендовавшего в Тунисе Чезаре Рикотти-Маньяни. В начале июля в Ливию стали поступать резервы: 8 июля в Триполи, Хомсе и Мисурате высадились в общей сложности 27 тысяч человек, ещё 15 тысяч сошли на берег в Бенгази и Дерне. 20 июля адмирал Актон начал бомбардировку порта Тобрука, уничтожив не только стоявшие в нём корабли, но и практически полностью уничтожив сам город и без того изрядно пострадавший в ходе боёв. Воспользовавшись бегством арабов, в Тобруке высадился 10-тысячный корпус дивизионного генерала Этторе Педотти, сумевшего отразить контратаку повстанцев и укрепить плацдарм. Конец июля и август Маньяни потратил на ликвидацию "наследства" своего предшественника - турецко-сануситские силы были отброшены от прибрежных городов, налажено сухопутное сообщение от границы с Тунисом до захваченного в конце августа Сирта. В то же время Педотти, получивший подкрепления, так же отбросил сануситов от Тобрука и 20 августа соединился с наступающими из Дерны и Бенгази частями в оазисе Эль-Мехили, чем фактически перевёл север Киренаики под контроль итальянцев.

Морская кампания в Восточном Средиземноморье

Броненосец Marina Federale "Аффондаторе"

В начале августа итальянский флот под общим командованием Бенедетто Брина выдвинулся в Восточное Средиземноморье для противодействия турецкому флоту и помощи балканским союзникам. Фердинандо Актон на "Энрико Дандоло" в сопровождении ветеранов Войны ирреденты "Аффондаторе", "Ре ди Венеция" и "Сан Мартино", а так же нескольких канонерских лодок 14 числа неожиданно для турецкого командования появился вблизи Бейрута и подверг город-порт разрушительной бомбардировке, уничтожив береговые батареи и отправив на дно базировавшиеся в порту корабли турецкого военно-морского флота.

Итальянские корабли у берегов Крита после сражения при Ханье

В то же время Брин появился с основными силами у острова Крит, где в сражении при Ханье вместе с греческим флотом 15 августа нанёс поражение турецкой эскадре под командованием Хасана Хюсню-паши, вынудив его вместе с немногими оставшимися на плаву кораблями отступить к Додеканесским островам. Оставив малую часть флота у Крита для поддержки греков, адмирал Брин отправился в погоню за турками; 20 числа в битве у Родоса Хасану Хюсню-паше снова не удалось остановить натиск итальянских кораблей - остатки турецкой эскадры затонули во время боя, либо выбросились на берег, а сам паша погиб вместе со своим флагманом. "Кровавой бани" сумела избежать только пара канонерских лодок и одногоин устаревшийо фрегат, который из-за медленного хода появился у острова слишком поздно, чтобы вступить в бой. Получив известия о полном разгроме на море, остатки турецкого флота вернулись в Дарданеллы, где 13 сентября приняли ещё один бой. В этот раз фортуна отвернулась от итальянцев: береговые укрепления проливов оказались не по зубам эскадре Брина, а предпринимать полноценный прорыв итальянский адмирал счёл слишком рискованным.

Борьба на Балканах

Как и Италия, Греция вступила в войну уже фактически завершая мобилизацию, призвав около 40 тысяч человек в дополнение к 18-тысячной армии мирного времени. Кроме того, королевские вооружённые силы пополнили иррегулярные формирования повстанцев в Фессалии, Эпире и на Крите, формально присягнувшие на верность королю Павлу, что позволяло грекам считать свою армию сопоставимой по численности с турецкой. План греческого командования состоял в одновременном ударе по Янине в Эпире и Ларисе в Фессалии с перспективой выхода к Салоникам.

Немедленно начав мобилизацию после объявления войны, сербское правительство призвало в королевскую армию 50 тысяч человек и ещё почти столько же формально было готово встать под ружьё. В соответствии с тайным сербско-венгерским договором, Белград обязывался воздерживаться от вторжения на территорию Новопазарского санджака, что сужало театр военных действий и делало основной целью сербской армии Косово с перспективой вторжения в Македонию и выходу к Вардару.

Освобождение Фессалии

Спиридон Караискакис, командующий греческой армией в Фессалии

Стремясь поддержать восставших в Фессалии, греческая армия поставила своей задачей разбить находящиеся в провинции турецкие части, направленные на подавление мятежа, до подхода к ним подкреплений. С объявлением войны 20-тысячный корпус генерала Спиридона Караискакиса вышел из Домокоса и к 19 апреля при содействии повстанцев овладел горой Нартакион, изгнав из её предгорий турок. 27 апреля греки вышли к берегу реки Энипефс, после непродолжительного боя заняв Фарсалу; к концу месяца королевская армия взяла под контроль весь полуостров Магнисия с городами Волос, Аргарасти и Каналия. 1-12 мая Караискакис, пользуясь медленными темпами турецкой мобилизации, полной поддержкой местного населения и относительным численным превосходством, занял правый берег реки Пиньос в его среднем течении.

Однако именно у Пиньоса греческая армия встретилась с сопротивлением со стороны турецкой армии. 15 мая Караискакис вышел к Ларисе, крупнейшему городу на берегах Пиньоса, но неожиданно для себя обнаружил, что та приготовлена к обороне вместо торжественной встречи освободителей. Именно сюда стекались разрозненные отряды турок с самых первых дней войны, образовав 3,5-тысячный отряд под командованием Эдхема-паши.

Униформа греческой армии во время Средиземноморской войны, иллюстрация из французского журнала

Успевший привыкнуть к сдающимся без боя крепостям, греческий генерал потребовал от турок сдать и этот город, гарантируя гарнизону свободное возвращение на родину, но Эдхем-паша решил оказать сопротивление, несмотря на то, что силы были откровенно неравны. Греки вели осаду осторожно, опасаясь начинать массированную бомбардировку города из-за риска учинить масштабные разрушения и пожары, а потому у турецкого отряда были развязаны руки. В период с 15 по 25 мая они совершили несколько отчаянных вылазок-контратак, едва не вынудив противника отойти от Ларисы. Лишь 27 числа после получения письменного приказа от короля Павла Караискакис решился на штурм; сломив ожесточенное сопротивление турок к следующему утру, греческая армия взяла под контроль Ларису, что обеспечивало ей контроль над всем правобережьем Пиньоса.

Успехи греческой армии не могли не вызывать беспокойство в Стамбуле, но назначенный командующими турецкими силами в Фессалии Ахмед Мухтар-паша до июня 1880 года ничего не мог противопоставить наступающему Караискакису, поскольку имеющихся у него людей было явно недостаточно для ведения сколь-либо успешных действий. Лишь в конце весны под Салониками собралась 48-тысячная армия, переправленная по большей части из Анатолии, и 1 июня выступила против греков, успевших к тому времени освободить Трикалу, Тирнавос, Каламбаку, Эласон, а также Гонос и Эгани в низовьях Пиньоса. Несмотря на то, что силы противника превышали греческие более чем в два раза, генерал Караискакис не терял надежды на удачный для себя исход противостояния, небезосновательно считая турецкую армию неорганизованной и страдающей от проблем со снаряжением и коммуникацией между частями.

Ахмед Мухтар-паша в лагере под Литохороном

Двигаясь на север от Эласона, греческая армия встретилась с авангардом Ахмед Мухтара-паши у западных отрогов массива Олимп 20 июня; короткая, но ожесточённая схватка закончилась ничьей и обе стороны были вынуждены отойти. Пользуясь превосходством в числе, турецкий командующий предпринял попытку ударить грекам в тыл, обойдя Олимп с востока по относительно узкой приморской полосе. 28 июня быстро и кроваво было подавлено сопротивление Литохорона, свергнувшего турецкую администрацию в ожидании подхода армии Караискакиса, и следующей целью должен был стать Эгани, захват которого угрожал Ларисе и всей едва освобождённой области. Однако Мухтар-паша совершил одну серьёзную ошибку: перед захватом Литохорона его отряды хотя и перекрыли главные дороги из города, но не смогли полностью предотвратить исход части беженцев и, соответственно, утечку информации о своём присутствии. Получив известие о турецком наступлении, Спиридон Караискакис отправил в Афины срочную депешу с просьбой о высылке резервов, а сам с частью армии бросился наперерез туркам. Обогнув Олимп с юга и покрыв расстояние в 60 км за 3 неполных дня, греческий отряд встал лагерем в Лептокарии и спешно принялся за укрепление своих позиций.

Когда 6 июля турки подошли к Лептокарии, их ожидал неприятный сюрприз - греки встретили их артиллерийским огнём, а кроме того, на рейде приморского города появилась небольшая флотилия греческого флота из крейсера и трёх канонерских лодок, чьи орудия так же были направлены на берег. Первый пробный штурм своих позиций грекам удалось отразить, как и последующий, куда более серьёзный: потери с обеих сторон были значительными, однако турки, переоценивая численность греческого войска, сочли за благо отойти на прежние позиции. 11 июля к Караискакису подошёл 12-тысячный резерв, что позволило ему заткнуть бреши в обороне как у Лептокарии, так и к северу Эласона. В то же время Ахмед Мухтар-паша не мог рассчитывать на сколь-либо серьёзные подкрепления, поскольку Стамбулу приходилось поддерживать армию ещё и в Эпире, Албании против местных повстанцев, в Косово и Македонии против Сербии, а также корпус на границе с Болгарией, откуда шли тревожные слухи. Потому командующий армией султана в Фессалии был не в состоянии предпринять сколь-либо серьёзных операций; фронт в предгорьях Олимпа стабилизировался, боевые действия перешли в позиционную фазу, а противники ограничивались малорезультативными рейдами и контратаками друг против друга.

Эпирская кампания

По сравнению с Фессалийским направлением, Эпирский театр обеими сторонами с самого начала рассматривался как второстепенный. Перед командующим греческими силами Николаосом Макрисом стояла конкретная задача - в короткий срок овладеть Яниной. 15 апреля его 18-тысячная армия переправилась через Арахтос и вторглась в турецкую часть Эпира и к концу месяца овладела пространством между пограничным городом Арта, Неа-Филипьясом и портовой Превезой, почти не встречая сопротивления со стороны турецких отрядов и всюду приветствуемая местным населением.

Греческие стрелки в бою при Агии

Повернув от Неа-Филипьяса на дорогу к Янине, Макрис начал продвижение на север; чем ближе его армия приближалась к цели, тем больше следов опустошения она встречала. 12 мая греки впервые столкнулись в бою с противником в битве у Агии. Несмотря на одержанную победу, Макрис предпочёл пренебречь общим планом военных действий и распоряжениями из Афин и снизить скорость наступления, чтобы избежать возможной западни. Лишь к 20 числу он вышел к городу Додони в окрестностях Янины и обнаружил его занятым турецким гарнизоном. После отказа турок капитулировать, греческий командующий начал осаду, рассматривая её как репетицию к захвату главной цели своей кампании и рассчитывая взять Додони меньше, чем за две недели. После ряда ожесточённых приступов и не менее ожесточённых попыток турецкой армии отбросить осаждающих, 3 июня их сопротивление было сломлено, а над городом водружено греческое знамя.

Тем временем командующий турецкими силами в Эпире Хасан Тахсин-паша поспешно укреплял оборонительную систему Янины, готовясь к отражению вражеского удара. Отведя все силы к главному городу региона, он сосредоточил в одном месте 20 тысяч человек, содержавшихся главным образом за счёт грабежей округи. В условиях нелояльности местного населения и наступающего противника, единственной его надеждой было запереться в городе и попробовать продержаться в осаде до тех пор, пока неизбежное вмешательство европейских дипломатов не остановит войну.

Греческая армия атакует один из фортов Янины

Подойдя к Янине 7 июня, Николаос Макрис, оценив обстановку, рапортовал в Афины о недостаточности имеющихся у него сил для овладения городом и в ожидании подкреплений начал осаду города, ведя ежедневный обстрел укреплений, особенно интенсивный в часы пятничной молитвы. Время от времени турки предпринимали контратаки, отличавшиеся, впрочем, весьма малым энтузиазмом и потому оказавшимися неэффективными. Время шло, но подкреплений Макрис не получал - в начале месяца в Афинах решили "проучить" генерала за невыполнение приказов и саботаж плана наступления, а вскоре подоспел и благовидный предлог - наступление Мухтар-паши у Олимпа. В середине июля, наконец, командование решило, что фронт в Фессалии достаточно стабилизировался и соизволило отправить к Янине подкрепления, благодаря чему численность греческих войск увеличилась до 24-тысяч человек. Кроме того, 21 числа в порту Игуменицы высадился 5-тысячный итальянский вспомогательный корпус, отправленный Римом в качестве помощи союзнику. Казалось, что имея полуторакратный перевес над турками, греки добьются капитуляции уже через несколько дней, однако Тахсин-паша не сдавался, продолжая сопротивляться до последнего. В начале августа осаждающим удалось занять предместья города, а ещё через пару дней войти в Янину, однако цитадель на берегу одноимённого озера сдалась только 26 числа. После капитуляции турецкого гарнизона под контролем греков оказалось всё междуречье Арахтоса и Тиамиса, включая стратегически важную Янину; одна из главных целей Афин в войне была достигнута.

Сербское наступление в Косово

Провозглашение Сербии королевством на торжественном заседании Скупщины

Вступление в войну Сербии сопровождалось политическим актом, имеющим репрезентативный характер. 17 апреля, когда армии союзников уже перешли границы с Турцией, на чрезвычайном заседании Скупщины депутаты единогласно проголосовали за провозглашение Сербии королевством и направили Александру Карагеоргиевичу верноподданический адрес, в котором преподносили ему новый титул короля Сербии. Принятие его Александром должно было символизировать не только и нестолько правопреемство сербского государства от средневекового королевства Сербия, сколько ликвидацию последней связи, напоминавшей Белграду о былой зависимости от Стамбула, а также подчеркивать независимость проводимой им политики. Громкая декларация о сербских амбициях и намерениях защищать православное население Балкан вообще и этнических сербов в частности была подкреплена нотой, врученной турецкому консулу, которой новоиспеченный король Сербии требовал от султана признать его титул, а так же передать под контроль Белграда долины хребта Копанионик. Консул в ответ заявил, что не уполномочен давать ответ на ультиматум и, стремясь выиграть время, запросил возможность связаться со Стамбулом. Пытаясь получить ответ немедленно, глава сербского правительства Милан Пирочанац потребовал от турецкого дипломата дать хотя бы приблизительную версию ответа султана; когда тот всё-таки осторожно предположил, что Абдлул-Хамид отвергнет претензию, премьер-министр вручил ему ноту об объявлении войны.

Милойко Лешанин, командующий сербской армией

Пока в Стамбуле пытались осознать масштаб происходящего и принять хоть какие-то меры к защите своих границ от нападения сразу в нескольких местах, 25 апреля 23-тысячная сербская армия под командованием генерала Милойко Лешанина, выйдя из приграничной Рашки, двинулась вверх по течению Ибара и 2 мая подошла к Митровице. Однако, в отличие от Греции, оборонявший город турецкий гарнизон пользовался поддержкой местных албанцев-мусульман, составлявших большинство жителей Митровицы и потому оказал решительное сопротивление армии Лешанина. Тем ни менее, силы были очевидно неравны, что понимали обе стороны: битва за город завершилась лишь 26 мая, когда сдались последние уцелевшие защитники, к тому времени голодавшие уже несколько дней.

Продолжив наступление на юг, Лешанин 7 июня занял Вучитрн и направился к Приштине. Колонны сербской армии постоянно подвергались нападению местных албанцев, что вынуждало командующего снизить темп продвижения и зачищать всех, кто мог организовать выступление против власти короля Сербии, практически в каждом мало-мальски крупном населённом пункте и оставлять усиленные гарнизоны в захваченных городах. В итоге, когда к 29 июня сербы подошли ко второму по величине городу Косовского вилайета Приштине армия Лешанина насчитывала всего 18,5 тысяч человек против 23-ех, вышедших из Рашки весной. Здесь с ними соединилась 25-тысячная армия Петра Топаловича, по пути захватившего Ново-Брдо; командование объединённой армией осталось на Лешанине, надеявшимся, что город удастся взять в сравнительно короткие сроки. Противостояла им 30-тысячная турецкая армия, засевшая за укреплениями, примерно 7 тысяч из которых составляли албанские ополченцы, плохо вооружённые и необученные.

Лагерь сербской армии под Приштиной

Наученные опытом Митровицы и Вучитрна, сербы сразу перешли к методичному обстрелу османских фортов, которому, однако, мешала плохое качество орудий и посредственная выучка артиллеристов. Во многом благодаря этому фактору защитникам города удалось продержаться более месяца; в начале июля сербам удалось подавить или завладеть укреплениями противника и войти в сам город, где завязались ожесточённые уличные бои. Наконец, 6 августа над полуразрушенным городом был поднят сербский флаг. С захватом Приштины сербы получили возможность контролировать север и северо-восток вилайета Косово и принялись расширять захваченные территории: в течение первых двух недель после победы с боями были заняты города Гнилане, Урожевац, Ораховац и Клина. При этом, основной отпор королевская армия встречала не только и не столько от турецких регулярных частей, сколько от албанских вооружённых формирований, воевавших против интервентов-иноверцев и при этом весьма критично настроенных к самому правительству султана. Раздор между турками и набирающим обороты национальным движением албанцев доходил до такой степени, что между их отрядами случались вооружённые стычки, как будто и не было войны с общим внешним врагом. Разобщённость сил противника позволила Сербии бить мусульман по одиночке, не допуская их консолидации. В планах сербского командования было вторжение в Македонию, которое необходимо было осуществить как можно скорее, поскольку оба союзника Белграда уже почти достигли своих стратегических целей в войне, обходившейся им всё дороже. Однако все карты Сербии спутало неожиданное вступление в войну новой стороны.

Болгарский демарш: гонка за Македонию

Иван Саксен-Кобург-Готский, князь (с 1880 года царь) Болгарии

После Балканской Освободительной войны и по итогам Берлинского конгресса была восстановлена болгарская государственность с собственным князем православного исповедания. Вместе с этим, Болгарское княжество оставалось вассалом Османской империи и было обязано выплачивать ежегодную дань. С началом Средиземноморской войны к значительному перечню вопросов отношений Стамбула и Софии добавился более насущный: обязана ли Болгария как вассал Турции участвовать в войне против врагов султана?

Когда в середине апреля 1880 года Турция оказалась в состоянии войны с тремя европейскими державами, султанский диван предпринял попытку втянуть зависимое княжество в войну на своей стороне. Великий визирь Мехмед Саид-паша попробовал сыграть на сербско-болгарских противоречиях, вызванных передачей части болгарских территорий на Берлинском конгрессе Сербии, пообещав, что если правительство князя Ивана поддержит своего сюзерена, то он по милости своей вернёт несправедливо отобранное европейскими дипломатами. Сам Иван Болгарский предпочёл не предавать предложение широкой огласке и, отговорившись необходимостью обсудить предложение с правительством, начал консультации не только с собственными министрами, но и консулами Великих Держав.

Либеральное правительство Драгана Цанкова в целом было склонно принять предложение турок ради увеличения территорий княжества и получило в этом поддержку от радикалов, в то время как консерваторы полагали, что раз обязанность участия в войне на стороне Турции не была указано прямо при основании Болгарии, то ей следует сохранить нейтралитет. Россия, не желая войны между двумя православными государствами на Балканах, предостерегла Софию от опрометчивых шагов; Венгрия была готова поддержать любое действие Софии, направленное на ущемление интересов России и её союзницы Сербии. В условиях отсутствия консенсуса и противоречивых мнений, вся ответственность по выбору поведения Болгарии ложилась на плечи 27-летнего князя Ивана, который предпочел выждать время. Не дав однозначного ответа султану, правитель Болгарии пообещал, что в течение двух месяцев начнёт мобилизацию, не оговаривая для каких целей; но и с началом июня сбор армии не был объявлен - на все вопросы турок болгары отвечали, что сверяют списки подлежащих призыву мужчин. Лишь когда в конце июля греки смогли отбить контратаку турок в окрестностях Олимпа, падение Приштины казалось предрешённым, а потеря турками Африки - очевидной, Иван Болгарский распорядился мобилизовать армию, призвав 60 тысяч человек.

К тому моменту когда мобилизация завершилась уже пала и Приштина, и Янина, основные оплоты турецко-сануситского сопротивления в Ливии. Для болгарского руководства стало очевидно, что война складывается не в пользу Турции и вступаться за неё бессмысленно, в связи с чем решило использовать ситуацию в свою пользу. 2 сентября 1880 года князь Иван Болгарский издал манифест о полной независимости Болгарии от Османской империи и о принятии собой титула "царя всех болгар" под именем Ивана IV в ознаменование преемственности от болгарского государства Средневековья. В тот же день болгарские войска под командованием Данаила Николаева перешли границу с Турцией и вторглись в Македонию.

Болгарские войска в Македонии

Открытие нового фронта и удар в тыл окончательно сломило дух турок, оборонявших южную часть Косовского вилайета. Прорыв болгарской армии был стремительным: 5 сентября болгары без боя заняли Кочани, 10 числа после однодневного боя овладели городом Свети-Николе и захватили соседний Штип, а 12 сентября, всего на 10 день войны, болгары уже поили своих коней водой из реки Вардар, пересекающей Македонию с севера на юг.

Вступление в войну Болгарии нарушило планы сербского командования, с конца августа осаждавшего Ускюб, административный центр вилайета, по полному захвату всей Македонии. Опасаясь, что болгары так же направятся к Ускюбу и смогут сами овладеть им, Милойко Лешанин бросил на штурм города все имеющиеся у него силы и 7 сентября всё-таки овладел городом, где сам поспешно стал окапываться. 5 дней спустя сербские войска заняли все правобережье притока Вардара Пчини, в то время как на противоположной стороне расположился болгарская застава.

В целом, к середине сентября наступательный порыв держав антиосманской коалиции иссяк: война обходилась союзникам дороже, чем предполагалось, к тому же на уже захваченных территориях, как в Африке, так и в Косово против интервентов велась партизанская война со стороны местных мусульман, что требовало перебрасывать войска не на передовую, а на укрепление гарнизонов. Неудача итальянского флота Бенедетто Брина в Дарданелльском сражении, а также патовая ситуация в Македонии и Фессалии стали яркими сигналами правительствам всех воюющих держав о необходимости завершить войну, поэтому когда 21 сентября румынский король Адольф I под дипломатическим давлением Венгрии предложил всем участникам конфликта своё посредничество, которое стороны не замедлили принять.

Бухарестская мирная конференция

Работа мирной конференции в Бухаресте ещё на этапах подготовки к ней приковала к себе пристальное внимание Великих Держав. Хотя европейские правительства и приветствовали прекращение войны на Балканах и в Африке, каждое сделало это по собственным соображениям. Захват Италией Туниса и Ливии больно ударил по интересам и самолюбию Франции, которая сама имела виды на данный регион и рассчитывала прибрать его к рукам. Венгрия не была заинтересована в дальнейшем усилении пророссийской Сербии и с осторожностью наблюдала за обретшей полную независимость Болгарией, которую хотела привязать к себе. Россия, хотя и не участвовавшая в новой войне на Балканах, с одобрением смотрела на действия Белграда, Афин и Софии, рассчитывая укрепить их союз и обратить его против одряхлевшей и опозоренной Османской империи, а также против Венгрии. Германия со своей стороны не желала чрезмерного ослабления Турции, влекшего за собой рост влияния России на балканские дворы. Великобритания в лице правительства маркиза Солсбери занимала нейтральную позицию, не выступая открыто против поддержки Санкт-Петербургом Сербии и Греции, но и стараясь сдержать их неуёмные аппетиты.

Начавшиеся 10 октября заседания конференции сразу же обозначили имеющиеся противоречия между воевавшими с Османской империей государствами. Вмешавшаяся в конфликт Болгария требовала отношения к себе как к равному члену коалиции, хотя София ни до, ни во время войны София не вела никаких переговоров с Римом, Афинами или Белградом. Более того, её интересы прямо противоречили интересам Сербии в Македонии, которую обе державы считали своей. В кулуарных переговорах сербский премьер-министр Йован Ристич требовал от Венгрии поддержки в рамках довоенного договора о помощи в случае в войны, по которому Будапешт соглашался с расширением сербских границ на юге, при условии что оно не затронет Новопазарского санджака. Однако глава венгерской дипломатии граф Дьюла Сапари своими действиями фактически дезавуировал тайное соглашение, признав, что правительство Ивана Болгарского имеет право требовать компенсации за своё участие в войне. Позиции Болгарии ещё более упрочились, когда глава германской дипломатии Хлодвиг цу Гогенлоэ через своего заместителя Пауля фон Гацвельдта также выразил поддержку суверенного статуса Болгарии и её действиям. В сложившейся ситуации и Сербии пришлось признать заслуги болгарской армии в войне.

Главы делегаций на Бухарестской мирной конференции

Адольф I, король Румынии, инициатор созыва конференции

Бенедетто Кайроли, министр иностранных дел Итальянской Федерации

Йован Ристич, премьер-министр Сербского королевства

Драган Цанков, премьер-министр Болгарского царства

Мехмед Саид-паша, великий визирь Османской империи

Граф Дьюла Сапари, министр иностранных дел Королевства Венгрия

Николай Карлович Гирс, товарищ министра иностранных дел Российской Империи

Пауль фон Гацфельдт цу Трахенберг, заместитель статс-секретаря по иностранным делам Германской империи

После продолжительных угроз, консультаций, взаимных обвинений и уступок, 3 января 1881 года итоговый текст мирного договора был подписан главами европейских правительств и дипломатических ведомств. Суть мирного соглашения сводилась к следующему:

• Итальянская Федерация приобретала Османскую Ливию и протекторат над Тунисом, а так же в её собственность переходил остров Родос;
• Королевство Греция приобретало Янину в Эпире, Ларису и предгорья Олимпа в Фессалии, Додеканесские острова (кроме Родоса) и Восточные Спорады, включая остров Самос;
• На острове Крит, освобождённом греко-итальянскими вооружёнными силами, создавалось Критское княжество во главе с братом короля Павла Греческого принцем Михаилом, находящееся под совместным протекторатом Греции и Османской империи;
• В целях сохранения мира на Крите размещались ограниченные воинские контингенты Англии, Франции, Италии, России и Венгрии, общая численность которых не должна была превышать более 2 тысяч человек;
• Королевство Сербия приобретала северную часть Косовского вилайета с центром в Приштине, а так же Скопье (бывший Ускюб);
• Османская империя и Великие Державы признавали полный суверенитет Болгарского царства во внутренних и внешних делах;
• Болгарское царство приобретало междуречье вардарских притоков Пчини и Брегальницы;
• Болгария и Сербия заключали двухсторонний договор о ненападении сроком на 10 лет;
• Великие Державы брали на себя обязательства по предупреждению и предотвращению нового конфликта вокруг Османской империи.

Балканский полуостров по итогам Средиземноморской войны

Итоги и последствия

Средиземноморская война показала непрочоность системы, установленной на Берлинском конгрессе, и привела к перекройке установленных им границ. Расширение территорий балканских государств способствовало росту популярности местных правителей, что было особенно важно для молодого царя Болгарии Ивана IV, который хотя и принял православие, первые годы оставался для своих подданных турецким или в лучшем случае немецким наместником.

Прибытие принца Михаила Греческого на остров Крит

Завоевания Греции способствовали дальнейшему развитию Великой идеи, направленной на объединение всех греческих земель в одно государство, чему немало поспособствовало фактическое обретение Критом независимости. Несмотря на то, что он был поставлен в зависимость сразу и от Афин, и от Стамбула, а на нём размещались иностранные войска, правителем Крита стал православный принц Михаил Греческий, который проводил политику, основанную на рекомендациях и пожеланиях греческого двора и правительства. После смерти князя Критского в 1884 году его преемником по согласованию Великих Держав был избран его племянник принц Христофор, младший сын короля Павла I. Когда в 1890 году после смерти старшего брата Константина греческий престол перешёл к Христофору, тот объявил о присоединении Крита к Греции, что после непродолжительного дипломатического кризиса было признано Великими Державами.

Италия добилась в этой войне всех поставленных целей: захват Туниса, Ливии и Родоса принесли ей статус колониальной империи и окончательно вывели в число Великих Держав. Однако сделано это было дорогой ценой: финансовые затраты на войну и людские потери в несколько раз превысили запланированные. Средиземноморская война стала триумфом Либеральной партии, но главным её бенефициаром стал не премьер-министр Франческо Криспи, на которого общественность свалила вину за неудачи в Ливийской кампании, а глава МИДа Кайроли, который менее чем через полгода стал главой Федерального правительства. Завоевание османских владений в Африке, однако, являлось далеко не столь однозначным явлением, как это пытались преподнести итальянские политики: подчинение отдельных областей Туниса продолжалось вплоть до 1890-х гг., а отдельные области Ливии продолжали сопротивление завоевателям даже в XX веке. Кроме того, приобретение острова Родос с греческим населением вызвало напряжённость в итало-греческих отношениях. Итальянские завоевания в Африке наглядно продемонстрировали европейским государствам, что земли на "Черном континенте" не так много, как до того было принято считать, и стали одной из причин созыва Брюссельской конференции по Африке в 1885 году.

Освобождение сербами южных земель, в том числе и части Македонии, вызвало рост экспансионистских и шовинистических настроений, которые легли в основу идеи сербского великодержавья, подразумевавшего объединение всех южнославянских земель под рукой короля Сербии. Здесь интересы Белграда натыкались на интересы Софии, претендовавшей на часть территорий, вошедших в состав Сербии по итогам Средиземноморской войны. Обнажившийся осенью 1880 года сербско-болгарский антагонизм стал одним из определяющих факторов в европейской политике на Балканах и сыграл непоследнюю роль в дальнейших кризисах и войнах.

Стоит упомянуть и о другом балканском народе, который по результатам последних войн так и не получил ни собственного государства, ни даже автономии. Существование албанской нации на Берлинском конгрессе отрицал Бисмарк и все европейские дипломаты, зародившиеся в годы Балканской Освободительной войны албанское национальное движение в конце 1870-х гг. оказалось почти полностью разгромлено турками. Тем ни менее, с началом Второй Балканской войны оно обрело второе дыхание: во многом благодаря вторжению сербов те земли, которые албанцы считали своими. Уже на конференции в Бухаресте часть европейских дипломатов в кулуарах рекомендовала султанскому правительству учредить албанскую автономию, но в начале 1880-х гг. всё ограничилось только разговорами и консультациями. Вместе с этим, дипломатические решения Бухарестской конференции лишили "албанский вопрос" табуированного статуса, что привело к его дальнейшему разрешению в конце XIX века.

Унижение, полученное Османской империей на полях сражений и за столом переговоров на Бухарестской конференции, ещё более усугубилось, когда 19 декабря 1883 года находившийся в формальном вассалитете от Стамбула хедив Египта и Судана Тауфик ибн Исмаил ибн Ибрахим ибн Мухаммед Али окончательно порвал все связи с османским султаном и провозгласил Египет независимым султанатом. Независимость эта, однако, оказалась фикцией: ещё с 1870-х гг. страна оказалась под фактическим внешним управлением своего основного кредитора - Великобритании.