Черно-белая революция (Гиперборея)

”

Плохие времена зачастую предоставляют великолепные возможности для тех, кто способен возвыситься над окружающим человеческим стадом. (Великий князь Кирилл Владимирович)

“

”

Вы втоптали наши великие знамена в грязь... Теперь поднимите их и преклонитесь перед ними, если у вас есть хотя бы остаток совести! (Сергей Марков участвовавшим в путче офицерам)

“

Черно-белая революция
Дата	1 - 8 марта 1932
Место	Линкольн, Русско-Американские Штаты.
Причина	Кризис власти, попытка захвата власти праворадикальными силами.
Итог	См. Итоги и последствия
Изменения	Разрушения в столице Гипербореи
Противники
Правительство Гипербореи Конгресс Гипербореи Вооруженные силы Гипербореи Национальная гвардия "Рабочая гвардия" Патриотический фронт "Ку-Клукс-Клан" "Черная сотня" Дружина архангела Михаила "Воины Земли" Гарнизон Линкольна
Командующие
Мария I #† Цесаревич Карл Гавриилович Хьюи Лонг Эдгар Гувер Джон Першинг Александер Керенский † Александр Самсонов Честер Нимиц Антон Деникин Сергей Марков Дмитрий Макартур Яков Гордеев Олег Морозов Сергей Костриков † Вячеслав Скрябин Вел.кн. Ольга Николаевна † Вел. кн. Кирилл Владимирович #† Михаил Дроздовский † Джордж Паттон † Николай Марков #† Уильям Пелли #† Уильям Симмонс #† Иван Смирнов #† Григорий Семенов #† Джеймс Алферов #† Виктор Бедный † Святослав Игоревич † Кваху Быстрые Ноги †
Силы сторон
85 000 солдат 10 000 добровольцев 25 000 солдат 20 000 боевиков 90 боевиков
Потери
неизвестно неизвестно

Черно-белая революция, также Мартовское безумие, Восстание в Линкольне – неудачная попытка государственного переворота 1-6 марта 1932 в Линкольне, предпринятая праворадикальными организациями. Название было дано уже после подавления мятежа: оно символизирует единство черных сотен и расистских организаций, бывших главной ударной силой восстания.

Первая попытка насильственного захвата власти оказалась очень кровавой: погибло свыше 20 000 человек, в том числе многие государственные деятели. Например, погибли Мария I, Борис Савинков, Пётр Столыпин, Василий Шульгин, Александер Керенский, Кирилл Кулидж, Теодор Рузвельт-младший и многие другие. Со стороны путчистов погибли Ольга Николаевна Романова, сам Михаил Дроздовский, Джордж Паттон и все бойцы "Воинов земли"; были захвачены и казнены Вел. кн. Кирилл Владимирович, Николай Марков, Уильям Симмонс, Иван Смирнов, Григорий Семенов.

После подавления революции администрация Савинкова-Лонга была распущена; Карл I, ставший наследником свергнутой сестры, назначил министром-президентом Сергея Леонидовича Маркова, который стабилизировал обстановку в государстве и добровольно покинул кабинет, передав власть в 1933 Франклину Делано Рузвельту.

Предыстория

Осенью 1929 года Гиперборейская экономика испытала небывалый по силе удар: государство погрузилось в полноценный кризис. Годы процветания сменились мгновенно всеобщим падением: закрылось множество банков, некогда казавшихся абсолютно надежными. Например, о банкротстве объявили «Азиатский банк», «Американский банк», «Крестьянский банк» и т.д – в целом, каждая третья финансовая организация прекратила свое существование. Произошло ранее не виданное денежное сжатие: и банки, и население стремились оставить деньги у себя, а потребление резко сократилось. Стоит сказать, что дикое экономическое падение происходило на фоне практически полного игнорирования проблемы действующей администрацией: Кирилл Кулидж, Василий Шульгин и Эндрю Меллон были убеждены, что государство никак не должно вмешиваться и рынок сам справиться со стоящими перед ним вызовами.

Главный удар на себя приняли крупные города, вроде Петрограда, Нью-Йорка, Филадельфии, Москвы и т.д. Свыше 25% предприятий закрылось, 2/3 перешло на неполный рабочий день, случались перебои со снабжением – все это привело к резкому ухудшению экономического положения рабочих, служащих и ремесленников. Начался резкий рост безработицы: оставшиеся без средств к существованию горожане либо бежали в сельскую местность, либо уходили в преступность. Спешно принятый тарифный план привел к исчезновению дешевого импорта, что только усугубило кризис. «Пикантности» ситуации добавлял «Сухой закон», принятый в 1919-м администрацией Александера Керенского: такая прибыльная отрасль была теневой и обещала огромную прибыль всем, кто сможет продержаться в ней достаточно долгое время. Криминализация ликеро-водочной промышленности привела к настоящему рассвету мафиозных и бандитских кланов – впоследствии о залихватской жизни преступников этого периода будет немало снято фильмов и написано книг. Можно упомянуть хотя бы культовый нуарный сериал «Команда», повествующий об ожесточенном противостоянии гиперборейской, итальянской и ирландской группировок в Петрограде.

Семья бедняков на Украине, 1930-й.

В деревнях и на фермах ситуация обстояла немногим лучше: да, их жители реже испытывали проблемы с продовольствием, но вопрос безденежья коснулся их не менее остро. К тому же, цены на продовольствие упали в среднем на 50-60%, с таким трудом выращенный товар банально было некуда сбыть. Следовательно, невозможно было выплачивать взятые прежде кредиты и поддерживать уровень хозяйствования на прежнем, докризисном уровне – многие единоличники разорялись, остальным приходилось сокращать посевы и полагаться на кооперацию с соседями. На территории Старого континента хуже всех пришлось «середнякам» - у бедняков и так ничего не было, а «лэндхолдеры» были достаточно богаты, чтобы совладать с некоторыми потерями. На селах участились выступления и погромы дворов наиболее ненавистных кулаков: шерифы не справлялись с возложенными на них обязанностями, в ряде штатов приходилось привлекать Национальную гвардию к подавлению беспорядков. В марте 1930 в Саратове прошла массовая (свыше 30 000 участников) демонстрация разорившихся крестьян, которую губернатор-националист Джеймс Колокольцев разогнал с помощью танков и авиации. Согласно недавно опубликованной статистике, в период Великой депрессии (1929 – 1939) приблизительно каждый четвертый гражданин Гипербореи недоедал; детская смертность резко возросла, а естественный прирост спал. В такой обстановке произошел своеобразный отток населения на окраины – в Среднюю Азию, западно-американские штаты…

Экономический кризис также привел к обострению межнациональных отношений. Например, уже с февраля 1930 в Квебеке учащаются выступления франкоязычных подданных, требующих дать им доступ к государственному управлению и расширить культурную автономию. Некоторые, самые радикальные, деятели даже требовали выделения в ассоциированное государство на правах Армянского царства. Основным методом борьбы у квебекцев были забастовки – впрочем, это движение имело своих лоббистов в высших эшелонах государственной власти и в целом находилось более-менее под контролем. Совсем скоро администрации Кулиджа пришлось столкнуться с новой угрозой: коренные народы Ферганы, Хивы и Коканда, получающие поддержку деньгами и оружием одновременно от Интернационала и от Рейха, подняли восстание против гиперборейского владычества и колонизации их региона. Активные военные действия начались летом 1930: борьба с басмачеством будет продолжаться еще десяток лет и поглотит немало средств и людей Русско-Американских Штатов. Волнения, нередко перетекавшие в вооруженные столкновения, происходили также на Северном Кавказе и в наиболее многонациональных штатах – Петрограде, Глубоком Юге…

• Королева Ольга I
• Юзеф Пилсудский, лидер путчистов и Начальник Речи Посполитой
• Эрих Бауэр, вождь Германии

1/3

Гиперборее пришлось перейти к изоляционизму, отказаться от ведения активной внешней политики. Естественно, что ослабление мирового гегемона стало сигналом к действию всем недовольным порядком силам – и коммунистической Британии, и национал-солидаристской Германии, и анархо-синдикалистской Италии. Проигравшие Великую войну державы приступили к перевооружению и наращиванию промышленного потенциала: уже в 1931-м Лондон торжественно спустил на воду новый линкор, а через полгода немецкий диктатор Эрих Бауэр принимал парад первой танковой дивизии.  Коммунистический Интернационал вел продуктивную и активную подпольную работу в гиперборейских сателлитах, готовясь к распространению идеалов Второй славной революции. Кулидж мог только покрикивать на врагов, не в силах что-либо предпринять по их примирению. Настоящим символом слабости Гипербореи стал государственный переворот в Речи Посполитой (октябрь 1931)  – группа армейских офицеров, возглавленная Юзефом Пилсудским, расстреляла правительство и арестовала королеву Ольгу, провозгласив монархию низложенной, а союз с Линкольном – упраздненным. Тогда же Кельн протянул руку помощи – Бауэр гарантировал независимость нового режима, а последний отказался от любых претензий на западную экспансию. После продолжительных переговоров, Яков I смог уговорить поляков отпустить на родину низложенную царицу с семьей – и на этом уступки Кракова закончились. Подобный внешнеполитический провал крайне болезненно бил по и так низкой популярности кабинета Кирилла Кулиджа, давая благодатную почву для праворадикальной агитации.

Выборы 1931

Предвыборная ситуация

”

Мы больше не потерпим унижений! Не потерпим издевательств над национальным флагом! Не потерпим голода, нищеты и социального неравенства! Хватит терпеть! (Борис Савинков на предвыборном митинге)

“

Чарлз Кертис на партийных праймериз.

Классические партии Гипербореи – Национальная и консервативная – подошли к этому циклу как никогда ослабленными. Популярность первой была где-то в районе статистической погрешности; их извечные оппоненты ушли совсем недалеко. Беспомощность администрации Кулиджа как на геополитической арене, так и в борьбе с кризисом, привела к самым ужасающим результатам: ряды партии таяли, а спонсоры массово от нее отворачивались. В такой удручающей обстановке на праймериз победил представитель либерального крыла Чарлз Кертис, многократно выступавший с критикой бездействия министра-президента. В паре с ним шел Павел Милюков, еще более яркий представитель идеологии социал-либерализма, видный историк и блестящий оратор. Однако даже их значительных талантов было явно недостаточно для предотвращения катастрофы: согласно распространенному анекдоту, победа Кертиса-Милюкова на праймериз была вызвана нежеланием остальных видных политиков «гробить» свою карьеру заранее проигранными выборами. Но националисты отчаянно продолжали борьбу: их тандем обещал приступить к деятельной борьбе с кризисом путем регулирования экономики; вернуть государству былое величие; как можно скорее разобраться с конфликтом в Средней Азии и договориться с квебекскими регионалистами.

Консерваторы, которых небезосновательно обвиняли в создании предпосылок для кризиса, тоже были «не в форме» для конкурентной борьбы. На праймериз вести партию вперед вызвался Владимир Дмитриевич Набоков; ему пару составил Герберт Гувер в качестве кандидата в вице-президенты. Лидеры «красных» говорили о необходимости воспользоваться кризисом для возвращения отторгнутых у штатов прав; Набоков призывал к компромиссу с Квебеком, а Гувер уверял избирателей в наличии у него продуманного и действенного плана по спасению гиперборейской экономики. В свое время Герберт долго и успешно работал в администрации Джона Дэвиса на должности министра торговли, поэтому вызывал у населения определенные симпатия.  «Красные» строили свою кампанию во многом на постоянном оппонировании Кулиджу: в агитации Набокова приняла участие Ольга Николаевна Романова, делившаяся глубоко возмутительными подробностями своего польского пленения.

Александер Керенский зачитывает речь.

Куда лучше дела обстояли у левой Рабоче-крестьянской партии: она долгое время была фаворитом избирательной гонки и рассчитывала повторить триумф 1916-го. Праймериз в Чикаго прошли великолепно, на них царил дух оптимизма и готовности сражаться за достижение успеха. Как и прежде, кандидатом в президенты стал Александер Федорович Керенский, пару которому составил поправевший после кровавых событий в Британии Юджин Дебс. А.Ф. Керенский громко обещал «построить Империю всеобщего благоденствия» и грозился провести ряд национализаций по ключевым секторам союзной экономики. Дебс же подчеркивал решимость старого-нового министра-президента в этом вопросе: все-таки Юджин оставался несколько левее политического мейнстрима. В отличие от других партий цикла, РКП полностью сосредоточилась на экономике: Керенский в принципе поддерживал принцип невмешательства в дела других стран, хотя и старался поменьше об этом распространяться. Крупнейшая левая сила соглашалась с необходимостью даровать Квебеку статус ассоциации: Дебс даже предлагал отправить туда «освободившуюся» Ольгу Николаевну с родными.

Однако РКП было не суждено снова пережить радостный миг победы. В цикл быстро, стремительно ворвалась «Партия большинства», основанная еще в середине 1920-х депутатом-социалистом Борисом Савинковым и губернатором Луизианы Хьюи Лонгом – или, как их звали в ежедневном обиходе, «большевики». Некогда маргинальная, партия начала резко набирать популярность, особенно среди уязвимых  и угнетенных слоев населения вроде крестьян, ремесленников, ветеранов, национальных и расовых меньшинств. Б.В. Савинков презентовал свою программу под названием «Разделим богатство» - согласно ей, нужно было изъять деньги у чрезмерно богатых подданных и через систему государственных льгот, пособий и соцвыплат отдать их народу. Ради исполнения такого замысла, требовалось ввести «демократическую диктатуру» - и Борис Викторович убеждал избирателей, что он подходит для такой работы лучше любого другого кандидата. Популистская и направленная на эмоции программа оказалась крайне эффективной: популярность большевиков постоянно росла, а попытки остальных партий их очернить воспринимались как отчаянное сопротивление коррупционеров-ворюг, опасавшихся за свои капиталы. В августе 1931-го на Лонга было совершено покушение неизвестными – второе лицо «Партии большинства» чудом остался жив и мгновенно получил славу мученика, стойкого борца за идеалы.

Результаты выборов 

”

Назвать тебя придурком - оскорбить всех придурков этого мира. (Василий Шульгин - Хьюи Лонгу)

“

Президентские выборы в Гиперборее (18.10.1931)
Кандидат в президенты		Кандидат в вице-президенты	Партия	Результат
	Борис Савинков	Хьюи Лонг	"Партия большинства"	58,2%
	Александер Керенский	Юджин Дебс	Рабоче-крестьянская партия	22,1%
	Владимир Набоков	Герберт Гувер	Консервативная партия	16,3%
	Чарлз Кертис	Павел Милюков	Национальная партия	3,4%

Хьюи Лонг выступает на митинге сторонников.

Результаты выборов действительно потрясли гиперборейскую элиту: «Партия большинства» одержала убедительную победу, набрав более 58%

голосов. Сказала свою роль огромная харизма предводителей: и Борис Савинков, и братья Лонги, и Александр Шляпников, и Михаил Ефремов, и Джеральд Смит, и Чарльз Кофлин были видными ораторами, способными увлечь за собой людей и убедить их в собственной правоте. Даже отсутствие крупных доноров было обращено с помощью Смита в достоинство: люди поверили, что «большевики», лишенные порочной связи с миром крупного бизнеса, действительно способны защитить интересы простого народа. Кампания велась на пожертвования сторонников, которых у популистов становилось все больше и больше с каждым днем. Старательная и командная работа принесла свои плоды и теперь большевики праздновали победу. Уже 21-го октября Борис Викторович выступил с программной речью в Саратове перед своими сторонниками. В своем выступлении он торжественно обещал «сделать Гиперборею снова великой!», «Победить монстров социализма и капитализма», и, конечно же, повторил свою коронную фразу – «Все гиперборейцы – цари, но никто не кланяется». После известия об избрании Савинкова-Лонга по крупным городам, поселкам и деревням прошли митинги, демонстрации и сходы в их поддержку: наибольшую известность получила фотография из Луизианы, где смешанная семейная пара держала плакат с огромной подписью «Верим в большевиков!».

Оставшееся до 20 января 1932 время прошло в многочисленных скандалах и столкновениях: министр-элект Савинков обрушился с разгромной критикой на уходящего Кулиджа, а националисты в ответ огрызались, как только могли. По радио Чарльз Конфлин, признанный голос большевизма, упоенно рассказывал о коррупционных и лоббистских схемах, в которых соперники принимали самое непосредственное участие, а ему оппонировали газеты «синих», где лидеры «Партии большинства» выставлялись слабоумными клоунами, чья единственная сила состояла в умении бессовестно спекулировать на болезненных темах.  В ноябре-декабре прошел целый ряд уличных боев в Нью-Йорке, Новом Орлеане, Москве и Петрограде: сторонники большевиков яростно защищали честь своей партии перед всеми ее врагами. Самое крупное побоище случилось 18 декабря на Дворцовой площади города на Неве – колонна популистов встретилась с демонстрацией коммунистов, и М. Ефремов натравил подчиненных на бывших соратников. Только своевременная реакция гвардейцев, охранявших Зимний дворец, позволила предотвратить большое кровопролитие: погиб только один рабочий из леворадикалов, неудачно упавший головой. Но и этого было вполне достаточно: уже на следующий день в коммунистической печати появились жесткие и критичные статьи, призывавшие Савинкова-Лонга к ответу за действия их однопартийца. Самые дальновидные политики и писатели уже тогда поняли, что администрация популистов будет крайне неустойчивой; но пока они готовились к переезду в Линкольн. Тот самый Линкольн, чьи «болота» Лонг так грозно обещал осушить.  

Администрация Савинкова и подготовка к революции

• Борис Савинков в день инаугурации
• Великая княжна Мария с букетом для электа.

1/2

Наконец, день, которого вся Гиперборея так ждала, настал: 20 января в Линкольне собрались представители «Партии большинства» на торжественную церемонию инаугурации. Но даже по многу раз выверенный церемониал на сей раз начал «сбоить» - так, Савинков упорно не желал присягать на Библии, что до того дня исправно делал каждый министр-президент. Только великой княжне Марии Гаврииловне, популярной и простой девушке, удалось убедить крайне несговорчивого электа не нарушать устоявшуюся традицию. Первым присягал Лонг, после него настал черед Савинкова, действительно повторившего слово в слово канонический текст. Как только Яков I торжественно вручил гербовую печать Борису Викторовичу, он отправился на балкон Императорского дворца для произнесения первой речи в новом статусе. Весь Русский остров, на котором дворец располагался, был переполнен людьми: как сторонники, так и противники большевиков пришли  посмотреть на такое редкое зрелище. Министр-президент громогласно пообещал скорейшие перемены во всех сферах жизни Гипербореи и призвал каждого подданного «внести свой вклад в общее дело».

Уже на следующий день Б.В. Савинков представил монарху свой кабинет для утверждения. Должности в нем распределились следующим образом:

• Имперский секретарь – Корделл Халл.

• Военный министр – Джон Першинг.

• Министр финансов – Михаил Ефремов.

• Генеральный прокурор – Фрэнк Мэрфи.

• Министр образования – Джеральд Смит

• Министр сельского хозяйства – Александр Антонов.

• Министр внутренних дел – Эдгар Гувер.

• Министр торговли – Александр Шляпников.

• Генеральный почтмейстер – Алексей Долинин.

• Министр двора – Чарльз Кофлин.

• Министр военно-морских сил – Степан Макаров.

Джеральд Смит в своем новом кабинете.

Яков I поспешил утвердить состав администрации, надеясь на скорый конец политического кризиса; в Сенате же все прошло далеко не так гладко. Лидеры оппозиции (Петр Столыпин, Владимир Набоков, Альфред Лэндон, Юджин Дебс, Норман Томас) пытались сорвать голосование всеми возможными путями. Например, Петр Аркадьевич целых два часа простоял за трибуной, красочно расписывая недостатки корпоративной экономической модели, которую предлагает большевики; Дебс и Томас устроили освистание, а Лэндон даже попытался вывести консерваторов из зала заседания. Только с помощью железной силы воли Хьюи Лонг смог водворить порядок в парламенте и наконец-то приступить к голосованию. Большевикам удалось, опираясь на минимальное большинство, протащить состав кабинета в целости и сохранности – это было названо «первой великой победой» в лояльной Савинкову-Лонгу печати.

Впервые в истории Гипербореи исполнительная власть была в руках антиэлитарной партии; партии, выступавшей с довольно-таки радикальных позиций и критиковавшей устоявшиеся государственные институты. «Партия большинства», хоть и контролировала обе палаты парламента, осталась в вакууме: с ней никто не хотел сотрудничать, но все желали ее с политического Олимпа убрать – и поскорее. Лидеры националистов, консерваторов и социал-демократов решили, что виной всему простое помутнение сознания подданных Северной империи, поведшихся на яркую обложку и громкие слова. Но стоит большевикам показать свою полную некомпетентность в делах государственного управления, как все вернется на круги своя: Савинков-Лонг заслуженно отправятся на помойку истории, а «приличные люди» займут освободившиеся кабинеты. Но просто дожидаться естественного падения популистского правительства никто не собирался: все были убеждены в необходимости его ускорить, разумеется, оставаясь при этом в строгих рамках законности.

Работа администрации

Борис Савинков в Сенате.

Борис Викторович с места в карьер приступил к работе: уже 25 января он, как министр-президент, внес в Палату представителей новый законопроект. Он вводил в Гиперборее новую финансовую полицию, наделенную колоссальными полномочиями: в ней Савинков видел главный инструмент воздействия на пугающим образом разросшийся мир криминала, начавший уже проникать во властные коридоры. В деле ее учреждения популисты встретили поддержку со стороны социал-демократов, поэтому первый закон новой администрации был спокойно принят. Возглавил новый институт Эрл Лонг – старший брат вице-президента и видный человек в «Партии большинства», знаменитый своей честностью и послушанием по отношению к старшему брату.

Дальнейшие шаги Б.В. Савинкова начали вводить в ступор: 1 февраля указом министра-президента на 10 дней были закрыты все банки страны. Такая резкая мира позволила агентам правительства в спокойной обстановке приступить к описи имущества всех финансово-кредитных организаций Гипербореи, активы которых должны были пойти на реализацию программы «Разделим наше богатство». Был принят аграрный закон Шляпникова-Антонова, который продлил срок выплаты крестьянских долгов, сократил проценты по задолженностям и списал свыше 20-ти миллионов долга. Спешно создавались все новые и новые союзные органы власти (Федеральное бюро помощи, Управление общественных работ, Федеральная организация страховой помощи), имевшие главной целью реализацию программных положений «Партии большинства». Было решено привлечь наименее имущих граждан на государственные работы по прокладке дорог, возведению мостов и строительству высотных зданий в развитых городах. В качестве тактического компромисса с умеренно-левыми силами, член РКП Гарри Гопкинс возглавил УОР и сразу же принялся за разработку дальнейших планов развития гиперборейской инфраструктуры.

Павел Милюков после окончания голосования.

Затем, 18 февраля, Яков I опубликовал собственный указ, обязавший подданных Гипербореи в кратчайшие сроки сдать все золото, находящееся у них в наличии. Подобный шаг со стороны непопулярного монарха, к тому же явно подсказанный ему министром-президентом, вызвал ожесточенную критику в парламенте: и консерваторы, и националисты, и некоторая часть социал-демократов выступали против одобрения подобной меры, призывая правительство изыскивать другие способы решения кризиса. Презентовавший почтенным депутатам совместный проект Савинков долго сдерживался, стараясь не поддаваться на провокации, но после злобных реплик с правых кресел не удержался и вступил в дискуссию. Повысив и без того громкий голос, Борис бросил в соперников всего-навсего одну фразу: «Вам, неуважаемые почтенные, нужна дряхлая, умирающая Гиперборея – нам, решительным, нужен совершенный и сильный Союз!». Оппозиционеры немедленно умолкли, пытаясь определить, что же только что было сказано главой кабинета. Через полминуты со своего места поднялся глубоко потрясенный Павел Милюков, выкрикнувший «Измена!» и покинувший зал заседаний. Его примеру последовали все конгрессмены, избранные не от «Партии большинства». Однако оставшихся было более чем достаточно для одобрения закона «Об изъятии у населения золота» - один из сложнейших шагов был сделан.

Пока Савинков сражался с парламентариями, его заместитель Лонг повел решительную атаку на всех сверхбогатых людей Русско-Американских Штатов. Уже 15 февраля Хьюи объявил о необходимости национализации автоконцерна «Форд»: с кресла председателя Сената вице-президент обвинил его владельца, Генри Форда в многочисленных нарушениях прав рабочих, спонсировании праворадикалов, разогревании антисемитской истерии и «неприличном богатстве». На защиту хваткого бизнесмена встали «красные» и националисты: они обвинили Лонга в желании нажиться на «распиле» огромного концерна и наступлении на базовые ценности Гипербореи. В свою очередь 18-го числа ряд профсоюзов объявил о полной поддержке начинания правительства: на предприятиях Форда остановилось производство, а союзное руководство призывало рабочих бороться за свои права до конца. Но в Детройте 21 февраля произошло настоящее побоище между забастовщиками, охранниками Форда и поддерживающими их гангстерами: свыше пятидесяти раненых и десяти убитых явились плачевным итогом столкновения. Кровопролитие было использовано союзными властями для ускорения натиска: 25-го февраля в Сенат поступил законопроект о национализации «Форд», рассмотрение которого было назначено на второй день весны. Кроме автомобильного магната, пресс давления опустился и на других богачей: Морганы, Вандербильты, Рябушинские, Рокфелеры, Морозовы и Терещенко – все они почувствовали явственное приближение  скорых национализаций и реквизиций. Лидеры «Партии большинства» постоянно повторяли о взятых перед избирателями обязательствах и не собирались отступаться от взятых слов, что сводило вероятность достижения компромисса к минимальным значениям.

Борис Савинков и Яков I в Линкольне.

Оговорка про «Союз», совершенная Савинковым во время парламентских слушаний, имела далеко идущие последствия. В самом деле, еще во время избирательной кампании Борис Викторович никогда не спекулировал на теме верности монархии, а в узких кругах друзей открыто декларировал свои республиканские взгляды. После событий в Палате представителей, правая пресса начала изыскивать «второй смысл» в произнесенных министром словах: возможно, в другое время их поиски не увенчались бы успехом, но вскоре в популярной либеральной газете «Эхо Востока» всплыла статья из ближайшего окружения вождя популистов. Там неназванный респондент красочно и подробно описывал амбициозные намерения Савинкова на ликвидацию монархии как института и переход к федеративной республике, но даже больше того – по словам анонима, Борис вынашивал панъевразийские планы и мечтал о как можно более тесном союзе всех людей. Растиражированная статья получила определенную известность; популистам пришлось на нее отвечать. Тогда, разумеется, Б.В. Савинков все отрицал: но уже после событий Черно-белой революции, во время обыска в его квартире, будут обнаружены проекты конституций Гиперборейской и Европейской республик – а рядом будут лежать первые эскизы общечеловеческого флага.

За месяц с небольшим своего правления Борис Викторович успел рассориться со всеми оппозиционными партиями и движениями разом. Намечавшийся было компромисс с Рабоче-крестьянской партией сорвался из-за ожесточенных споров касательно церковного образования, а консерваторы и националисты изначально были враждебно настроены. Левые находили реформы Савинкова непоследовательными, правые – опасными; левые были уверены, что за спиной популистов стоят капиталисты, правые – что большевики угрожают всем гиперборейским ценностям разом; левые считали Лонга марионеткой «оппозиционных элит», правые – предателем нации, расы и монарха. Спешно предпринятые антикризисные меры еще не принесли эффекта; за весь последний месяц зимы не удалось национализировать ни одного крупного предприятия; не произошло резкого улучшения социально-экономической ситуации. И хотя администрация была уверена в абсолютной правильности каждого действия, народ потихоньку разочаровывался: граждане ждали от Савинкова-Лонга чудес, а они явно запаздывали. Работа была незаметной – зато регулярно случавшиеся скандалы всегда находили отражение в прессе, еще больнее ударяя по репутации лидеров «Партии большинства».

Заговор

”

Только смелость и твердая воля творят большие дела. Только непреклонное решение дает успех и победу. Будем же и впредь, в грядущей борьбе, смело ставить себе высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы. (Михаил Дроздовский)

“

Михаил Дроздовский, парадный портрет перед отставкой.

Тут стоит сказать, что кроме перечисленных выше партий, в Гиперборее существовало еще одно политическое объединение – ультраправый «Патриотический фронт». «Фронт» родился вскоре после Третьей войны за независимость и сплотил русских монархистов, американских расистов, национал-синдикалистов и многих других правых радикалов. Председателем организации стал боевой офицер, герой целого ряда конфликтов времен Интербеллума Михаил Гордеевич Дроздовский; под его руководством фронтовики постепенно набирали новых членов и привлекали спонсирование. Интерес к организации возрос после трех революций подряд – английской, германской и итальянской, которые в значительной степени подорвали установившийся было мировой порядок. Многие гиперборейцы почувствовали, что их Родине угрожает смертельная опасность, но привычные политики, политики истэблишмента, ее упорно не видят и тем самым фактически предают государство. Другие были недовольны обилием приезжих: в «Золотую эпоху» Русско-Американские Штаты регулярно принимали десятки тысяч мигрантов, и далеко не все из них были готовы вливаться в новое общество и честным трудом зарабатывать на жизнь. «Ку-Клукс Клан» пережил полноценное возрождение и оказался желанным членом «Патриотического фронта»: десять миллионов активных членов ККК составляли ударные отряды Дроздовского в уличных боях. Русские монархисты «Черной сотни», получившие свое название в честь «черных» (низовых) сотен Минина, стояли за реставрацию на гиперборейском престоле линии великого князя Александра Александровича; Николай Марков-младший регулярно ездил в Варшаву и часто встречался с Ольгой Николаевной, бывшей главой линии после гибели отца. Даже раскол черносотенного движения на собственно «Черную сотню» и «Дружину архангела Михаила» не нанес движению значительного урона: оно оставалось довольно многочисленным.

Великий экономический кризис привел к стремительной радикализации всего гиперборейского общества: пока одни входили в радикальные профессиональные союзы, другие – получали партийные билеты «Патриотического фронта». Уже зимой 1930 фронтовики начали вмешиваться в уличные бои: они нередко приходили на помощь силам полиции и Национальной гвардии, помогая им разгонять забастовки рабочих и голодные демонстрации. М.Г. Дроздовский, свято веривший в иерархию и дисциплину, примерно в это время убеждается в необходимости вооруженного восстания для обеспечения национального перерождения. Он окончательно разочаровался в парламентских методах борьбы, когда Василий Шульгин отказался вводить налог на роскошь – боевой офицер уверился, что политические элиты теперь ни во что не ставят народ; следовательно, у народа больше нет обязательств перед такими правителями. Долго и часто общаясь с Уильямом Симмонсом и Николаем Марковым, он формулирует свою собственную доктрину: восстановление истинной династии на престоле, проведение радикальных реформ, запрет враждебных государству политических партий, ограничение въезда в страну и закрепление природного неравенства людей в законодательных актах. С июня 1930 брошюра «Что делать?», никем не подписанная, распространяется через правоэкстремистскую печать: в ней Дроздовский излагает свое виденье нынешней плачевной ситуации, из которой видит ровно два возможных выхода. Они такие: либо здоровые национальные силы успевают опередить «красных агентов» и устанавливают «просвещенную диктатуру», либо они терпят неудачу и Гиперборея прекращает свое существование в «бесконечной кровавой бане братоубийственной войны». Министерство внутренних дел не смогло остановить печатный процесс, и брошюра разошлась рекордным тиражом – свыше 18,6 миллионов копий.

• Генри Форд.
• Джон Морган-младший.
• Михаил Терещенко

1/3

Победа Бориса Савинкова вызвала однозначно-негативную реакцию: но, как ни странно, она была на руку «Патриотическому фронту». Уже в ноябре 1931 с Михаилом Дроздовским связался Генри Форд, предложивший свои услуги в организации обещанного государственного переворота. Автомобильный магнат одним из первых ощутил опасность, исходящую для бизнеса от популистов, и обратился к близким ему по духу фронтовикам за помощью. Уже 19-го ноября руководство «Патриотического фронта» согласилось начать полноценную подготовку к грядущему восстанию: теперь, когда в их распоряжении оказались настолько значительные денежные суммы, закупка снаряжения и привлечение новых членов перестали быть проблемой. С непосредственной помощью Форда, Дроздовский смог привлечь на свою сторону Михаила Терещенко, Джона Пирпонта Моргана-младшего и Владимира Рябушинского, не меньше напуганных мрачными перспективами сплошной национализации и имевших плохую историю отношений с «Партией большинства». Отвечавший за организационные вопросы ку-клукс-клановец Иван Евгеньевич Смирнов был доволен: с подобными средствами обеспечить мятеж всем необходимым было вполне реальной задачей. Помогал Смирнову офицер Джордж Паттон, руководивший 6-й танковой дивизией, расположенной в Харбине.

Закупки винтовок и патронов к ним осуществлялись главным образом в Европе: неожиданную щедрость проявили германские концерны, согласившиеся сделать скидку для оптового покупателя. Благодаря немецким промышленникам, «Патриотический фронт» разжился двумя тысячами винтовок «Маузер 98» и соответствующим количеством боеприпасов. Другое оружие закупалось в самой Гиперборее: свободная продажа любого вооружения в данном случае сыграла только на руку экстремистам, дав им возможность спокойно покупать охотничьи карабины, винтовки и пистолеты.  В январе 1932 Дроздовский выходит на командующего столичным гарнизоном, атамана Григория Михайловича Семенова, который легко соглашается поддержать путч – только стоило ему пообещать пост военного министра. Именно по его совету Михаил Гордеевич обратился к германским источникам и, неожиданно, действительно получил от них значительную помощь. Согласно новейшим исследованиям, Семенов был тайным агентом Абвера и действовал по указу Эриха Бауэра: тому, дескать, был выгоден ультраправый переворот в Линкольне, после которого Гиперборея неизбежно скатится в состояние неуправляемого хаоса. Ну а лучшего подарка для германского реваншизма просто нельзя было и придумать – самоустранение Русско-Американских Штатов позволило бы Кельну начать экспансию и превзойти былую славу всех двух империй, стоявших до него.

Григорий Михайлович Семенов, командир линкольнского гарнизона.

С начала 1932 в Линкольн прибывают все новые и новые боевики «Патриотического фронта». Отбор был крайне тщательным, М.Г. Дроздовский старался самостоятельно изучить личное дело каждого кандидата, так как желал быть настолько уверен, насколько вообще возможно. Привлечение Г.М. Семенова позволило рассчитывать на десять тысяч солдат гарнизона – этого должно было хватить для захвата полного контроля над самим Линкольном, но все еще оставалась крупная проблема. Императорский дворец стоял на Русском острове и был отрезан от остальной столицы – попасть туда можно было либо по мосту Александра Второго, либо переправиться с помощью лодок. Однако военно-морской флот сохранял преданность присяге, и заручиться его поддержкой у путчистов не получилось; на мосту же можно было организовать крепкую оборону силами гвардии, а численное преимущество там уже не могло дать значительного выигрыша. Было решено любой ценой прорываться через мост, так как иные варианты были еще более нереалистичными. Главная роль здесь отводилась отряду «Сынов земли» - небольшому объединению ветеранов, увлеченных славянско-индейской мифологией и мистикой. Их было меньше сотни человек, и исповедовали они очень специфичные принципы,  но при этом обладали высокими боевыми качествами и превосходно владели оружием, а дисциплина в группе была абсолютной.

За февраль работа была завершена: силы переброшены в Линкольн, доставлены на обговоренные места грузы, командиры прибыли к отрядам, а Паттон и Семенов договорились о совместной работе. Михаил Гордеевич был уверен, что скорый захват столицы приведет к падению всей государственной системы, как это было, например, в Германии. Там и тогда Эриху Бауэру хватило всего-навсего двух полков для разгона слабого демократического правительства и не нашлось никого, желающего встать на его защиту в провинциях. С небольшим коммунистическим восстанием в Саксонии Бауэр быстро разобрался, опираясь на армию и верные лично ему отряды штурмовиков; именно его успех планировал повторить Дроздовский, несколько раз в жизни встречавшийся с диктатором Германии и тайком восхищавшийся его натурой. Но, разумеется, Михаил Гордеевич не был предателем: он искренне любил страну и желал привести ее к величию, вполне осозновая, что для этого потребуется раз и навсегда закрыть "германский вопрос". 

Ход событий

Двойное убийство

Никита Владимирович Собакин, убийца Якова I и Бориса Савинкова.

Прологом для путча должен был стать заранее подготавливаемый террористический акт: Борис Савинков постоянно рассказывал журналистам о своих маршрутах и встречах, поэтому выбрать место покушения было задачей тривиальной. Было решено ликвидировать сразу и министра-президента, и правящего императора – Яков I и Борис Викторович должны были 1 марта 1932 посетить Восточную верфь и провести там встречу с рабочими стратегически важного предприятия. Фронтовики быстро нашли помощника – на самой верфи работал Никита Собакин, принадлежавший к люмпен-пролетариату. Он легко согласился провести небольшой ударный отряд внутрь верфи: Никита Владимирович даже отказался от денежного вознаграждения, попросив для себя только партийный билет «Фронта» в случае удачи предприятия. Разумеется, Смирнов поспешил ему гарантировать получение такого приза: одновременно Иван Евгеньевич проинструктировал террористов ликвидировать помощника, если они сочтут это необходимым.

Ранним утром указанного числа боевая группа «Патриотического фронта» прибыла на Восточную верфь – Н.В. Собакин, как и обещал, провел убийц внутрь. Бравая команда под непосредственным руководством  Петра Шабельского-Борка расположилась внутри цехов, ожидая условного сигнала. Террористы были вооружены миниатюрными пистолетами, а у лидера с собой было две шашки динамита, использовать который договорились только в исключительной ситуации.  Будущие жертвы не заставили себя долго ждать, появившись на горизонте в 9 часов по местному времени. Пока Яков I медленным старческим шагом двигался к возведенной в спешке трибуне, Борис Савинков активно общался с рабочими, раздавал автографы и получал признания в вечной преданности – Восточная верфь была, наверное, самым лояльным предприятием для «Партии большинства» во всей столице. Но через час министру-президенту пришлось присоединиться к императору на трибуне и начать речь, посвященную необходимости усиления Тихоокеанского флота. Глава администрации хотел именно здесь объявить о закладке нового сверхлинкора «Сибирь», с помощью которого Савинков собирался безраздельно владеть регионом. К тому же, такая амбициозная задача создала бы множество новых рабочих мест и могла бы вдохнуть новую жизнь в постепенно угасающую инфраструктуру военно-морского флота: словом, Б.В. Савинков желал одним махом убить нескольких зайцев.

Однако он не мог учесть фактор «Патриотического фронта», чьи бойцы уже подбирались на дистанцию прицельного огня. Но пока П. Шабельский-Борк пытался выйти на оптимальную линию огня, уже ему все планы спутал Собакин: тот, воспользовавшись сделанной Борисом паузой, громко крикнул проклятье и бросил на трибуну динамитную шашку, пронесенную им в порядке самодеятельности. Раздался громкий взрыв, а Борк метнул по направлению к трибуне собственный динамит, уже отчетливо представив, с какими трудностями будет сопряжен их отход. Поднялся страшный переполох: сотрудники службы безопасности устремились к жертвам покушения и стали лишь бессильными свидетелями скорой и практически безболезненной смерти Якова I и мучительной агонии Бориса Викторовича Савинкова. Паника и растерянность послужили отличным отвлекающим маневром, позволив террористам в полном составе покинуть место преступления. Настоящий же убийца тоже ушел от преследования: прекрасно знавший родную верфь, он смог оторваться от охранников и затаиться на складе. Собакин покинул Восточную верфь только через три часа – к тому времени охрана уже удалилась с позором и выход был свободен. Оказавшись в относительной безопасности, киллер-самоучка быстрым шагом направился в указанное ему ранее отделение «Фронта» за положенной ему наградой.

Уже в час дня Шабельский-Борк рапортовал Дроздовскому об успешном завершении первой фазы революции. Гиперборея в одночасье лишилась и императора, и министра-президента, оказавшись обезглавленной: до полной победы осталось, по мнению заговорщиков, совсем немного. Михаил Гордеевич отдал приказ Григорию Семенову захватить заранее намеченные точки – Конгресс, порт, телеграф и почту, трамвайные станции и так далее. В это же время Борк получил новое задание, не менее важное, чем предыдущее: объединившись с «Сынами земли», он должен решительным наскоком занять Императорский дворец. Занять до того, как внутри находящиеся жильцы что-то заподозрят и успеют организовать полноценную оборону. Помощь в этом деле Дроздовскому обещали великий князь Кирилл Владимирович и экс-королева Ольга Николаевна. Каждый из них в дальнейшем планировал занять престол, но пока что им приходилось сотрудничать друг с другом в борьбе против законной наследницы – Марии Гаврииловны, племянницы покойника. 

Захват города и дворца

”

Итак, братья! Сегодня мы положим конец прогнившему режиму, постоянно врущему своему населению! Ваша храбрость, доблесть, воинское братство сокрушат подлое золото отвратительных Иуд. И мы запомним этот день как последний день старой Гипербореи! (Михаил Дроздовский)

“

Григорий Семенов на улицах Линкольна во время путча.

Григорий Михайлович получил приказ о выдвижении в 13:04 по местному времени: к тому моменту уже весь город знал о произошедшем на Восточной верфи, промеж населения царила паника и растерянность. Если гибель растерявшего всю свою популярность монарха не вызывала особых эмоций, то уход из жизни Бориса Савинкова потряс многих линкольнцев до глубины души. Было сложно поверить в реальность происходящего: никто не мог предвидеть подобной кончины народного любимца. И именно всеобщим состоянием аффекта решили воспользоваться мятежники, здраво рассудив, что их стальной воле в данные часы противник ничего не может противопоставить.

Семенов действительно выдвинул войска из казарм, тем самым перейдя Рубикон – теперь путчистам оставалось или победить, или окончательно проиграть. Они дали всем понять о тесной связи военного выступления и террористического акта, отрезав себе путь к отступлению. Большая часть солдат и офицеров гарнизона последовала за своим прямым командиром, прельщенная щедрыми обещаниями денежных наград, орденов и продвижений по службе. Те, кто сохранил верность данной ими присяге, были арестованы и остались в казармах под пристальным наблюдением «фронтовиков». Мятежники уже с десяти минут второго начали занимать ключевые городские точки, вроде телеграфа и почты. Отряды действовали быстро, слаженно и профессионально, не оставляя местной полиции и шанса на оказание эффективного сопротивления. Редкие бои в участках и около них всегда заканчивались малой кровью и полной победой восставших частей: на их стороне были воинская выучка и оснащенность новым оружием, чем не могли похвастаться полицейские, вооруженные в массе своей лишь револьверами. Однако некоторые чины – орденоносные ветераны Войны за независимость, обладавшие ценным опытом городских боев - смогли прорваться в Конгресс: они ворвались прямо на заседание, объявившее Марию Гаврииловну императрицей, и в экспрессивной форме предупредили почтенных об идущих сюда неприятелях. На несколько минут возникла паника, но и.о. министра-президента Лонг смог с ней справиться.

Хьюи Лонг объявляет о перевороте в столице с базы Тихоокеанского флота.

Было очевидно, что все сенаторы не успеют покинуть здание – враг уже слишком близко, а сопротивление приведет только к увеличению человеческих жертв. Тогда Хьюи Лонг уединился в своем кабинете; через семь минут из него вышел пожилой мужчина в потрепанном пальто, опирающийся на простую палку и хромающий на левую ногу. Скорее всего, то был ветеран-инвалид Третьей войны за независимость, опускающийся на жизненное дно под давлением внешних обстоятельств. Единственным свидетелем маскарада стал Василий Шульгин, подметивший, что умение Лонга перевоплощаться и актерствовать сегодня может впервые пойти на пользу Штатам, а не послужат их дальнейшему падению. Новый глава администрации покинул здание через черный вход и удачно смешался с толпой. Пока Хьюи быстрым, но осторожным шагом, озираясь по сторонам в поисках врагов, приближался к штаб-квартире «Партии большинства», черносотенцы уже арестовывали последних конгрессменов. Почтенные вели себя с большим достоинством; впрочем, пока что мятежники тоже старались соблюдать какие-то правила, считая, что арестанты еще могут им понадобиться в дальнейшем. Только отсутствие в здании Лонга, окончательно доказанное примерно в 15:00, всколыхнуло Николая Маркова – но было уже слишком поздно, Хьюи и верные ему «большевики» быстро покидали столицу в направлении Тавричанки, где располагался штаб Тихоокеанского флота, на чью верность министр-президент особо рассчитывал.

Тем временем Линкольн перешел под контроль повстанцев: были заняты все важные пункты. В 2 часа дня Михаил Гордеевич Дроздовский появился перед занятым Сенатом и прочитал свою самую зажигательную и удачную речь перед собравшимися там сторонниками – как военными, так и гражданскими. Предводитель путчистов выступал менее трех минут, но его слова навсегда вошли в историю, а конец речи служит эпиграфом раздела. Оттуда М.Г. Дроздовский направился на Русский Остров... которым на тот момент уже владели его сторонники. "Воины Земли" приступили к захвату в час дня, воспользовавшись помощью завербованных дворцовых служителей - они помогли им добраться до острова, где был расположен дворец. Стража была достаточно многочисленной (свыше 700 человек) и могла оказать действенное сопротивление захватчикам... Но об этом позаботились другие сторонники переворота. Великий князь Кирилл Владимирович Романов, бывший тайным членом "Патриотического фронта", помог отравить пищу гвардейцев и тем самым вывести большинство из них из строя. Ольга Николаевна, в свою очередь, отвлекла Марию I - она заманила ее обманом в свои покои, где и заперла, предварительно оглушив. Редкие стычки с немногими оставшимися в живых охранниками завершались победой "Сынов", которым удалось воплотить плань в жизнь. 

Мария I, захваченная путчистами.

Ольга Николаевна Романова, претендент на престол от "александровской" линии.

Великий князь Кирилл Владимирович, ближайший сподвижник О.Н. Романовой.

В 15:24 Михаил Гордеевич, Григорий Семенович и их ближайшие сподвижники уже были во дворце, где расположился их временный штаб. Полагая, что вице-президент был арестован вместе с остальными парламентариями, Дроздовский предложил Ольге Николаевне немедленно отправиться в Сенат и потребовать коронации. Однако бывшая владычица Польши, произнеся прочувственную и трогательную речь, заявила, что ей сперва нужно добиться отречения от "узурпаторши". После этого Ольга подняла генерал-майора с колен, назвала его "своим самым преданным рыцарем" и вручила ему в подарок шейное ожерелье. Такой ее поступок вызвал овацию среди путчистов; оставив Семенова командовать в поле, Дроздовский и Ольга I отправились к Марии Гаврииловне.  

Как видно, сам путч прошел ровно по плану. Заговорщикам удалось убить сразу монарха и министра-президента, арестовать обе палаты парламента и без заметных потерь овладеть Линкольном и Русским Островом. Но была одна маленькая деталь, которая перепутала все карты "Фронту" - Хьюи Лонг сбежал и теперь совещался с адмиралом Тихоокеанского флота Честером Нимицем о необходимых мерах для подавления ультраправого мятежа. М.Г. Дроздовскому стало известно о провале захвата вице-президента только в 17:43, после чего он немедленно отбыл в Линкольн - ситуация осложнялась, и его присутствие было необходимо на передовой. Он верил, что Ольга Николаевна и Кирилл Владимирович вдвоем смогут уговорить Марию Гаврииловну отказаться от "не принадлежащего ей" престола, а если и не смогут... То догадаются употребить специальные меры воздействия. 

Сопротивление

Остальная страна

”

Единственное, чего нам следует бояться, — самого страха, безрассудного, безликого, неоправданного ужаса, который парализует необходимые усилия по превращению отступления в наступление. (Франклин Рузвельт, речь "Не бояться!", фрагмент).

“

• Яков Гордеев, губернатор Приморья.
• Адмирал Честер Нимиц в дни переворота.
• Франклин Рузвельт, губернатор Нью-Йорка.
• Сергей Костриков, один из лидеров Рабоче-крестьянской партии.

1/4

Уже к вечеру 1 марта население Русско-Американских Штатов (точнее, та их часть, что жила в Евразии) узнало о событиях, происходящих в столице. Одним из первых лидеров антифронтистского сопротивления оказался губернатор Приморья Яков Джеймсович Гордеев - националист и харизматик, принадлежащий к левому крылу партии. Он отдал приказ о мобилизации сил Национальной гвардии штата "с целью защиты вечных ценностей демократии и свободы", одновременно введя на территории чрезвычайное положение. Выступая перед палатой представителей, Я.Д. Гордеев уверил их в своей преданности престолу и готовности помереть в сражении с бунтовщиками. Адмирал Честер Нимиц уже в полпятого по местному времени принимал Хью Лонга, спасшегося из Линкольна: военный согласился помочь вице-президенту в восстановлении законности и приказал гарнизону Тавричанки перейти в полную боевую готовность. Одновременно был послан приказ в Порт-Константин - Нимиц призывал на Родину основные силы Тихоокеанского флота, в верности которого не сомневался. Согласно замыслам вице-президента и адмирала, именно морякам предстояло защитить основы конституционного строя и сказать решающее слово в борьбе с правыми. 

В европейской России, 2-5 марта по центральным городам прокатились ожесточенные схватки между сторонниками переворота и его противниками. Аренами побоищ стали Петроград, Москва, Уральские горы, крупные города Поволжья и Донбасский бассейн. Что характерно, везде губернаторы и палаты представителей сохранили верность центральному правительству: несмотря на обращения из Линкольна и тщательную работу агентуры Михаила Дроздовского, у них не получилось переманить на свою сторону даже один штат. Вечером 3 марта Сергей Костриков в Петрограде окончательно формирует "Рабочую гвардию", которая де-факто помогала полиции и национальной гвардии восстановить порядок на улицах северной столицы, который практически вышел из-под контроля. Ценой больших потерь, удалось восстановить мир в Петрограде. Вклад Кострикова в общее дело будет высоко оценен губернатором Джозефом Макклеманом и главный харизматик Рабоче-крестьянской партии будет представлен им к награде.  Сам Сергей Михайлович, впрочем, погиб 18 марта: уже после завершения ключевых событий "Мартовского безумия", он пал жертвой покушения террориста-одиночки. Уже к 7-му числу большинство губернаторов отчиталось перед и.о. министра-президента Хьюи Лонгом в завершении подавления путча на доверенной им земле - "Черная сотня" и "Дружина Михаила архангела" не справились с поставленными перед ними задачами и не смогли поднять "низовой русский народ" на борьбу. 

Массовое столкновение в Нью-Йорке, 4 марта.

В Новом свете события начались только 2 марта. В ряде южных штатов (Алабама, Луизиана, Джорджия, Миссисипи) сторонники "Ку-Клукс-Клана" вышли на улицы, громя негритянские кварталы и жестоко убивая мирное население. Уильям Симмонс, назначенный Дроздовским ответственным за взятие контроля над Югом, потерял контроль над ситуацией в самом начале действия, и превратился в пассивного наблюдателя, не могущего что-либо предпринять. Несмотря на амбициозные ожидания и клятвенные заверения южан-фронтовиков, никакой "Священной войны" не вышло: массового восстания на Юге не случилось, а насилие было по большому счету бесцельным и неорганизованным. Губернаторы смогли разобраться с восставшими самостоятельно, не прибегая к помощи федеральных сил. Франклин Делано Рузвельт, губернатор Нью-Йорка, оказался в авангарде противостояния путчистам: он отдавал приказы из радиорубки, откуда одновременно вел вещание почти на всю Америку. Его выступления, где он призывал сограждан не паниковать, а бороться с захватом власти и предателями, возымели нужное действие: Ф. Рузвельт не только помог подавить мятежи ККК, но и стал известен на все государство решительностью предпринятых им мер. К 8-му марта последние очаги сопротивления "Клана" в Алабаме были подавлены, а Симмонс и помогавший ему Иван Смирнов арестованы. 

Отдельно стоит упомянуть про мятеж 6-й танковой дивизии генерал-майора Джорджа Паттона в Харбине. Убежденный расист и монархист, сторонник "александровцев", офицер был деятельным участником заговора, не имевшим никакой возможности отступиться от него в случае провала - впрочем, у него не было и такого желания. Он 2 числа по приказу Антона Деникина, командовавшего Восточным округом,  выдвинулся из Харбина по направлению к Линкольну, желая доставить свое подразделение в распоряжение М.Г. Дроздовского. Часть добралась до Уссурийска, но там группа младших офицеров раскрыла намерения своего начальника. Они попытались арестовать Паттона по обвинению в государственной измене; завязалась стрельба, в ходе которой мятежный генерал получил смертельное ранение в грудь, а лоялисты погибли. Офицер в страшных мучениях умер утром 4 марта, а 6-я дивизия, оставшись без руководства, замерла. Из "сна" она пробудится только с прибытием Сергея Маркова, уполномоченного руководить освобождением Линкольна. Из-за несчастного стечения обстоятельств, путч потерял привлекательную помощь и одного из наиболее талантливых военачальников. 

Эдгар Гувер, министр внутренних дел, бывший на Урале и оказавший сопротивление перевороту в горах.

Обобщая, государственный переворот, одержав победу в столице, не смог развить успеха и перекинуться на прочие штаты. "Патриотический фронт", несмотря на все щедрое финансирование со стороны богатейших людей Гипербореи, не смог привлечь на свою сторону влиятельных политиков или губернаторов, а из Уильяма Симмонса вышел никакущий полевой командир. Даже южные североамериканские штаты, где, казалось, позиции заговорщиков были наиболее сильными, не поддержали их в полной мере: законодательные собрания и губернаторы справились с наведением порядка. Русские черносотенцы недалеко ушли от американских соратников: их "летучие сотни" предпочитали заниматься грабежами, разбоем и насилием, а не взятием власти в свои руки. Сказывался критический недостаток управляющего состава - "среднее звено" в "Патриотическом фронте" почти что отсутствовало. К тому же, очень многие члены организации, на словах придерживаясь высоких целей "Фронта", на практике относились к нему как с способу быстрого обогащения. 

Но не все еще было потеряно. В руках у Михаила Дроздовского была столица всех Русско-Американских Штатов, а в заложниках у путчистов оказались не только ключевые федеральные политики всех трех партий, но и сама императрица Мария I. В Линкольне находилось около 50 тысяч верных и хорошо вооруженных сторонников, отличавшихся высокой дисциплиной и готовностью помереть за своего вождя. Михаилу Гордеевичу требовалось срочно выработать новую стратегию, но проигранным свое сражение он еще не считал. Широко известно его высказывание от 3 марта. когда он уверил Ольгу Николаевну, что дело реставрации столкнулось "со временными трудностями", но они будут успешно преодолены. 

Линкольн 

Стягивание правительственных сил и попытка мирного урегулирования

Джеймс Алферов на учениях незадолго до бунта.

Утром 2 марта горожанам Линкольна зачитали официальное обращение от имени Михаила Гордеевича Дроздовского, в котором он призывал их "сохранять спокойствие" и "присягнуть на верность Е. И.В. Ольге Николаевне Романовой". Обращение было составлено на русском и английском, распространялось на крупных площадях и перекрестках. Улицы были заполнены солдатами Дроздовского; самые идейно крепкие бойцы под руководством Джеймса Алферова сторожили парламент, а Русский Остров был занят сравнительно небольшим гарнизоном под командованием Григория Семенова. Лидер переворота постоянно ездил туда-сюда, пытаясь убедить сенаторов и представителей официально признать переворот и присягнуть новой императрице. Ситуация осложнялась тем, что значительная часть депутатов (В. Шульгин, Ю. Дебс, П. Буш, К. Кулидж) в принципе не собирались присягать Ольге, а другая группа во главе с юристом Александером Керенским требовала предъявить им не просто письменное отречение, но саму государыню, готовую подтвердить написанное на бумаге своей прямой речью. А вот с этим у путчистов возникли проблемы: даже после профилактической беседы с Дроздовским Мария Гаврииловна не соглашалась поддержать переворот. В полдень 2 числа М.Г. Дроздовский просит Великую княжну разбираться с непослушной родственницей "своими методами": ему пришлось встретиться с более опасными проблемами.

К тому моменту глава заговорщиков уже понял, куда именно сбежал вице-президент Лонг - по его приказу ударный отряд в 3 тысячи человек под командованием Виктора Бедного отправился на Тавричанку, арестовать Хьюи и руководство Тихоокеанского флота. Одновременно адмирал Ч. Нимиц мобилизовал население и штабных работников на защиту поселения: первое крупное вооруженное столкновение произошло вечером 2-го марта, когда боевики прибыли к поселку, и с удивлением обнаружили там отпор. Честер и Хьюи смогли организовать оборону на реке Давыдовке и не дали противнику прорваться к штабу. Бедный не ожидал, что за ограниченное время "плутократы" смогут подготовить столь действенную оборонительную линию, ему пришлось остановиться и отослать гонца к Дроздовскому за подкреплением. Виктор Львович справедливо опасался скорого прибытия Тихоокеанского флота, который сможет кардинально изменить расклад сил не в пользу путчистов. Поэтому еще до прибытия посланника с ответом, Бедный пошел на второй штурм: ночью 3 марта ему удалось войти в пределы Тавричанки, но пройти дальше у него не оставалось сил. 

• Офицеры Национальной гвардии Приморья.
• Антон Иванович Деникин, командующий Восточным округом.

1/2

Параллельно с событиями у Тавричанки, Яков Джеймсович Гордеев продолжал собирать силы национальной гвардии, закончив с подавлением слабо организованного мятежа в Хабаровске. К центру штата стягивались добровольцы и бойцы НГ; верховное командование всеми силами Приморья взял на себя сам Гордеев. 2 марта Антон Иванович Деникин, командующий Восточным военным округом, отказался подчиняться приказам из занятого путчистами Линкольна и направил 6-ю танковую и 23-ю моторизованную дивизии под командованием Дж. Паттона и Сергея Маркова соответственно к Уссурийску, надеясь повлиять на М. Дроздовского простой демонстрацией силы. Все остальные именитые генералы (Александр Самсонов, Джон Першинг, Дуайт Эйзенхауэр, Алексей Брусилов, Лавр Корнилов и т.д.) тоже подтвердили свою преданность конституционному строю, смелый расчет Михаила Дроздовского на повсеместный военный бунт провалился. Как уже было изложено выше, попытка Паттона перейти на сторону путчистов провалилась из-за ретивости его подчиненных; утром 5 марта обе дивизии под руководством Маркова подошли к Линкольну.

Тем временем, уже вечером 3-го числа, Тихоокеанский флот прибыл в Амурский залив, в разгар нового, третьего штурма штаба. Бедному пришлось спешно покидать окраины Тавричанки, у которой высадился десант роялистов; причем Виктор Львович получил в ходе отступления ранение пониже спины.  Теперь Честер Нимиц смог опереться на преданную и могущественную силу - под его командованием теперь находилось 3 линкора ("Пенсильвания", "Московия", "Мэриленд" ) и ряд кораблей классом ниже, что в общей сумме давало ему более 10 000 человек. Впрочем, адмирал отказался от идеи Хьюи Лонга открыть огонь по столице; было решено отложить применение тяжелой артиллерии и попытаться повлиять на заговорщиков силой убеждения, подкрепленной длинными пушками. Вплоть до 7 утра 5-го числа "на фронте" установилось затишье: Нимиц не начинал агрессивных действий, зная о численном превосходстве противника, а путчисты не хотели рисковать, штурмуя укрепленные позиции, охраняемые кораблями Тихоокеанского флота, средства против которого у них элементарно не было. Все это время Михаил Гордеевич провел в парламенте, пытаясь уговорить "почтенных" поверить ему на слово и заявить о своей присяге на верность Ольге I. 

Между тем Мария Гаврииловна сопротивлялась, упорно отказываясь подписать отречение или выступить по радио с ним. Уже давно Ольга Николаевна и Кирилл Владимирович перешли к насилию, отказавшись от идеи уговорить родственницу недобрыми, но словами. Единственным свидетелем тех событий оказался князь Кирилл, который нередко путался в показаниях, очевидно, стараясь как можно больше обелить себя и убедить суд в своей невиновности. Но коллегии удалось вытащить из него показания, куда более похожие на правду: как известно, мятежные представители царствующей фамилии подвергали свою соперницу жестоким истязаниям, в определенный момент потеряв последнее чувство меры. Так, Кирилл Владимирович признавался суду, по что приказу Ольги ногами избивал "узурпаторшу" и порол ее нагайкой, любезно предоставленной Семеновым по первой просьбе. Согласно показаниям арестанта, самопровозглашенная императрица с радостью присутствовала при экзекуциях и щедро отпускала предельно мерзкие комментарии касательно мученицы - вполне, впрочем, вероятно, что Кирилл перекладывал "с больной головы на мертвую". 

Сергей Леонидович Марков, командующий подавлением мятежа в Линкольне.

Ранним утром 5 марта в Тавричанке состоялось заседание "кабинета спасения столицы" под председательством и.о. министра-президента. Присутствовали Честер Нимиц, Сергей Марков, офицеры Тихоокеанского флота и Александр Степанович Антонов, умудрившийся сбежать из захваченного врагом Линкольна. На совещании Лонг потребовал штурмом взять столицу, но, предчувствуя значительные потери среди гражданского населения и пытаясь их избежать, военные посоветовали призвать заговорщиков к уму-разуму. Адмирал Нимиц, вспомня о совместном прошлом Маркова и Дроздовского в Средней Азии и на Филиппинах, предложил первому обратиться к лидеру путчистов с призывом о капитуляции. Сам Сергей Леонидович не особо верил в силу убеждения, но согласился попытаться, желая предотвратить кровопролитный и разрушительный штурм.  В восемь часов утра Марков озвучил следующие требования к путчистам: все участники путча немедленно сдаются, а власть гарантирует каждому справедливое судебное разбирательство и помилование рядовым участникам событий. Разумеется, все взятые в заложники люди немедленно освобождаются, а лидеры заговора передаются в руки служителей закона. В конце обращения Сергей Леонидович предположил, что Михаил Гордеевич предпочтет смерть сдаче; учитывая этот факт, он призвал его подумать о жизнях мирных горожан. Времени на раздумие давалось до полудня. 

Ультиматум вызвал временное замешательство в стане путчистов. Григорий Семенов, Николай Марков  и Виктор Бедный устранились от обсуждения, но их поведение давало понять, что они не против договориться с властями.  Джеймс Алферов требовал  мобилизовать местное население "на защиту законной государыни". Великий князь Кирилл Владимирович высказался против сопротивления, заметив, что силы неравны и шанса на победу нет; Михаил Гордеевич выслушал стороны спокойно, чего нельзя было сказать об Ольге Николаевне. Как только ее родственник закончил, самопровозглашенная императрица отвесила ему звонкую пощечину и с ненавистью в голосе потребовала от участников совещания "не терять мужества". Она самым решительным тоном пообещала Михаилу Дроздовскому "обработать" Марию Гаврииловну, а генерал-майор в свою очередь поклялся своей Даме, что солдаты и офицеры "удержат строй" достаточно долго. Поцеловав героя и едва ли не насильно потащив за собой Кирилла Владимировича, Ольга I покинула кабинет. Дроздовский приказал всем занять посты: капитуляция была отклонена. 

Освобождение Линкольна

6-я танковая дивизия в Уссурийске.

В полдень ровно С.Л. Марков приказал частям выдвигаться, предварительно прочитав бойцам очень подробный инструктаж относительно поведения в столице. Он призвал солдат и офицеров помнить, что они не занимают вражеский город, а освобождают столицу своего родного государства от занявших его мятежников. Следовательно, крайне важно сохранять дисциплину; неприкосновенность гражданского населения должна быть не просто соблюдаема, но охраняема. Главной задачей всей операции генерал-лейтенант назвал спасение мирного населения: в самом деле, Тихоокеанский флот, в теории, мог бы обрушить на Линкольн всю свою мощь и попросту уничтожить путчистов, вместе с городом и всем его населением... Первые столкновения начались в районе Александровского водохранилища; вторая колонна продвигалась по улице Маковского, с помощью танков уничтожая наспех возведенные баррикады. Тут регулярной армии противостояли в основном потрепанные силы Виктора Бедного, которые не могли оказать настоящего сопротивления.

Трудности начались в районе Американской улицы, которая практически тянулась от Амурского залива до Уссурийского. Здесь к потрепанным русским черносотенным монархистам присоединились солдаты гарнизона, которые помогли стабилизировать положение. К 4 часам дня здесь, посреди горящих домов и офисных зданий, продолжались бои; Виктор Львович, превозмогая боль, сам присоединился к бойцам на передовой, воодушевляя их на оказание сопротивления. Тут стоит сказать, что ряд монархических рот ("Минин", "Пожарский", "Победоносцев" и "Суворов") не брезговали использовать мирных жителей в качестве живого щита, достаточно эффективно деморализуя наступающих врагов. Впрочем, войска Гипербореи продолжали продвигаться вперед: скорость их продвижения здорово ограничивал приказ С.Л. Маркова позаботиться о сохранности мирного населения. Требования Х. Лонга ускорить темп не находили понимания у военных, полагавших, что свою работу они и так сделают достаточно хорошо - а министр-президент не мог отдавать приказы военным, не являясь главой государства. 

• Части Национальной гвардии около Линкольна.
• Линия обороны по Американской улице.
• Место смерти около 40 депутатов, в т.ч. П. Столыпина, В. Шульгина, К. Кулиджа и Г. Гувера)

1/3

На беду заговорщиков, море в начале марта оказалось достаточно спокойным. Тихоокеанский флот, чьи орудия по приказу Честера Нимица молчали, все-таки принял участие в освобождении Линкольна. С его помощью был осуществлен около пяти часов десант в районе бухты Вашингтона, в глубоком тылу путчистов. Оттуда морские пехотинцы и десантники двинулись на Светланскую улицу, где располагался парламент Гипербореи. Такой дерзкой акцией Марков собирался защитить "почтенных", находившихся в заложниках у мятежников, и разделить немногочисленные силы "Патриотического фронта". Высадка прошла успешно и штурмовая группа уверенно приближалась к парламенту... но первым туда пробрался раненный Джеймс Алферов с весьма конкретным и категоричным приказом от Ольги Романовой. Словом, в 7 часов вечера, все члены парламента Русско-Американских Штатов и все сотрудники обеих палат были мертвы или умирали. Бойцы Алферова послушно исполнили отданный им приказ, не пожалев никого: ни старых сенаторов, ни молоденьких секретарш. К тому моменту линия обороны по Американской уже была окончательно прорвана, а Бедный скончался от потери крови. Боевики "Фронта" организованно отходили на третий, последний перед Русским островом рубеж - к улице Константина I и Морскому кладбищу. 

”

Когда поплывут по рекам тела казненных "синих" и будут отсечены головы "красных", когда всякий инородец будет знать свое место - тогда народ и познает, что кончилась его мерзость. (Николай Марков)

“

Тем временем в Императорском дворце продолжались тщетные попытки выбить из Марии Гаврииловны несчастное отречение. Ольга Николаевна, по словам своего соучастника, таскала несчастную за волосы по ее покоям, топтала ногами и в исступлении кричала на нее последними словами, перемешивая русские, английские, польские ругательства одновременно. Самого Кирилла Владимировича (как он говорил), неистовая императрица заставила избить несчастную еще раз, после чего та почти потеряла сознание. Мария кричала от ужасной боли, боли, от которой никак нельзя было сбежать, но держалась, держалась из последних сил. Понимая, что живой ей отсюда уже не уйти, императрица не хотела доставлять удовольствия своим палачам, прося их о пощаде или, тем более, исполняя их желание. В 8 вечера, когда путчисты заняли оборону у Кладбища, во дворец прибыл Дроздовский. Генерал уже знал о самовольном решении "императрицы" убить депутатов парламента, но промолчал об этом, просто констатируя факт, что времени осталось совсем немного. Михаил Гордеевич в необычайно тихих словах попросил свою государыню "надавить" на Марию Гаврииловну, дабы та отдала приказ войскам Сергея Маркова остановиться. Сославшись на упрямство своей жертвы, Ольга предложила Михаилу самому поговорить с ней; она сильно удивилась, когда Мария согласилась выступить по радио. 

Фотография Марии I, использованная для создания посмертного портрета.

Здесь стоит прояснить окончательно один важный момент. Согласно конституции Гипербореи, главнокомандующим был монарх; только он мог отдавать армии, флоту и национальной гвардии приказы, подлежащие обязательному исполнению, но не глава правительства. Поэтому Хьюи Лонг, ставший новый министром-президентом, не мог прямо приказывать военным, а только совещался с ними о последующих действиях. Однако гибель парламента и большинства министров кабинета Б. Савинкова принудила Лонга взять ситуацию в свои руки: в самых конкретных фразах он потребовал от С.Л. Маркова остановить штурм. К тому моменту путчисты заняли оборону у Морского кладбища, а лоялистам надо было подтянуть резервы и навести порядок в тылу, поэтому генерал-лейтенант согласился на требование министра-президента. Но вот дальше Лонг выдвинул новое условие, теперь заручившись поддержкой адмирала Нимица и главы генерального штаба Джона Першинга: нужно вступить в переговоры с засевшими на Русском острове мятежниками. В войсках, видевших творившиеся в городе зверства, "стоп-приказ" вызвал недоумение, а у многих - даже ярость; Маркова остановило только прямое требование Першинга подчиниться. Потеряв всех крупных федеральных политиков, Хьюи боялся потерять и государыню. Он был готов дать помилование участникам переворота, если те согласятся сдаться 

Возможно, ситуация бы развивалась иначе, если бы Михаил Гордеевич Дроздовский вовремя узнал о мирном предложении со стороны властей. Но гонец от Лонга задержался (по мнению современных ультраправых, его нарочно задержал Сергей Леонидович), и в 21:06 Мария I, за спиной которой стояли генерал-майор, самопровозглашенная императрица и великий князь, вышла в открытый эфир. Избитая, внешне сломанная, девушка усталым, как будто потерянным голосом, назвала себя и подтвердила, что говорит от своего имени и полностью добровольно. Пока все шло согласно задумке; в штабе подавления мятежа высшие армейские чины и оставшиеся министры ловили каждое произносимое ею слово. Хьюи Лонг ожидал, что Мария I прикажет ему вести мирные переговоры; Михаил Дроздовский и Ольга Николаевна ждали отречения в пользу последней; Кирилл Владимирович, судя по всему, надеялся, что назовут его имя как преемника... Всех этих людей Мария Гаврииловна разочаровала. Сделав легкую паузу, она выпалила в эфир приказ вооруженным силам Гипербореи перейти в наступление на Русский остров; сразу же после слова "вперед" раздался громкий хлопок и связь оборвалась, но приказ был получен и услышан военными чинами. Часы правления Ольги I подошли к концу...

Штурм Русского острова

”

Я совсем устал, измучился от этой вечной борьбы с трусостью, предательством, глупостью и малодушием, но повторяю: как часовой с поста своего я все же не уйду. (Легендарный отказ Михаила Дроздовского сдаться в плен)

“

Линкор "Московия" выходит на позицию.

Сергей Леонидович Марков и другие офицеры обрадовались полученному имени приказу, который министр-президент никак не мог оспорить. Они хорошо понимали, что Марии Гаврииловне придется страшным образом заплатить за свой поступок, но тогда, еще ничего не зная о событиях на Русском острове, они все еще надеялись увидеть ее живой и, хотя бы, относительно здоровой. По приказу Першинга, Марков ввел в бой бронетанковые части: обычно неэффективные в условиях городского боя, из-за отсутствия у путчистов надлежащих средств борьбы, машины оказались ультимативны. Они помогли разнести в щепки баррикады у Кладбища, после чего в "пробоины" устремились подразделения морской пехоты и штурмовых бригад. Неготовые к такому бешеному натиску, мятежники дрогнули: значительная их часть сдалась, другая по Русскому мосту попыталась сбежать от возмездия. Однако бойцы "Воинов земли" по приказу Михаила Гордеевича загодя осуществили минирование моста - ровно в 11 часов ночи он перестал существовать, унеся с собой сотни человеческих жизней. Повстанцам удалось выиграть себе еще несколько часов форы, пока Марков и Нимиц планировали десантную операцию с привлечением сил Тихоокеанского флота. 

Ольга Николаевна и Кирилл Владимирович, забрав с собой Марию Гаврииловну, запретили их беспокоить: командование полностью находилось в руках Михаила Дроздовского. Согласно свидетельским показаниям Николая Маркова и Джеймса Алферова, генерал-майор до конца сохранял ледяное спокойствие и призывал соратников пожертвовать своими жизнями ради самой идеи. Далеко не все были от этого предложения в восторге: так, в час ночи 6 марта, Григорий Семенов попытался подбить своих солдат на бунт против Дроздовского, но потерпел неудачу и был арестован самими мятежниками. Те же, кто хорошо понимал, что совокупностью заслуг заработали себе на пару смертных приговоров, готовились по крайней мере продать жизнь подороже. Наконец, гарнизон Русского острова (на тот момент уже меньше 5 тысяч человек) сплачивала фигура их командира, вера в которого была все еще сильна, и чья харизма никак не блекла. Его непоколебивая уверенность внушала окружающим храбрость и решимость помереть "за правое дело". 

Морские пехотинцы на освобожденном Русском острове.

Начало конца приходится на три ночи: Тихоокеанский флот окружил Русский остров, адмирал Честер Нимиц отказался повторно предлагать мятежникам сдаться и приказал открыть огонь по нежилой местности, желая согнать путчистов из их возможных укрытий. Стрельба велась не из главных калибров, но оказалась достаточно разрушительной, чтобы растянуть процесс восстановления острова на несколько лет. Нимицу удалось добиться своей главной цели: мятежникам, спасавшимся от меткой и губительной стрельбы, пришлось стягиваться ко дворцу, открывать огонь по которому все-таки не стали. В 4 утра Сергей Марков приказал приступить к высадке десанта, поставив перед офицерами следующую боевую задачу: освободить взятых в плен людей, отбить Русский остров и арестовать лидеров ультраправого восстания, чтобы их можно было придать законному суду. Очевидцы, впрочем, вспоминают, что о задержании своего бывшего однополчанина (М. Дроздовского) Марков говорил со скепсисом, превосходно понимая, что мятежный генерал-майор живым не дастся.  Бой начался совсем скоро: у дроздовцев остро чувствовался недостаток патронов, поэтому они отвечали на выстрелы в свою сторону довольно редко. Штурмовые группы быстро продвигались ко дворцу, и к 5-ти часам утра войска лоялистов уже вошли на территорию дворца. Здесь им пришлось встретиться с "Воинами земли", которые оказались действительно эффективными бойцами, использовавшими все возможные нетрадиционные и непринятые в современной им войне способы борьбы. 

В 7 часов утра по местному времени войска Гипербореи перешли к штурму самого дворца, закончив очистку его территорий. Тут и наступил судный час для заговорщиков: они продолжали сражаться, но не имели ни малейшего шанса на победу. Многие сдавались на милость наступавшим солдатам правительственных сил, продолжали сопротивление лишь убежденные сторонники Михаила Гордеевича. Развязка настала в восемь: Дроздовский с двумя охранниками явился к Ольге Николаевне, где увидел бездыханное и изуродованное нечто, еще несколько часов назад бывшее Марией I; сохраняя фирменное спокойствие, генерал-майор сообщил своей императрице о поражении.  Звуки выстрелов становились все ближе и ближе, и совсем скоро лидеры заговора смогли услышать радостные крики победителей, рыскавших по их души. Воспользовавшись удачным моментом, Кирилл Владимирович доблестно спрятался в платяном шкафу: он не увидел своими глазами поцелуй Михаила Гордеевича и Ольги Николаевны, за которым последовало их самоубийство. Совсем скоро туда вломились бойцы морской пехоты Тихоокеанского флота, которые и оповестили командование о гибели Марии I, Михаила Дроздовского и Ольги Николаевны. Ими же был обнаружен великий князь Кирилл Владимирович, с ходу выразивший свое безусловно искреннее желание сотрудничать. 

Так и завершилась история восстания "александровцев" в 1932 - на руинах дворца на Русском острове. Попытка ультраправых Гипербореи взять власть в свои руки, воспользовавшись моментом слабости государственного аппарата, полностью провалилась. Даже убийство двух монархов и гибель всего политического истэблишмента не помогли М.Г. Дроздовскому одержать вверх; демократический строй и единство государства были сохранены. 

Итоги и последствия

Сергей Леонидович Марков как министра-президента.

Черно-белая революция оказала огромное влияние на всю дальнейшую историю Русско-Американских Штатов. Первая и последняя в истории государства попытка военного переворота навсегда завершила историю династического противостояния у Романовых - линия Александра Александровича оказалась полностью скомпромитирована и была помещена под домашний арест вплоть до 1945-го года. Все организации, задействованные в "Патриотическом фронте", были запрещены Верховным судом, а местные отделения разогнаны. По вооруженным силам Гипербореи прошлась специфическая "чистка", призванная избавить их от выдвиженцев и близких приятелей Дроздовского. Требовалось также восстановить весь Линкольн, чей жилищный фонд Весь комплекс мероприятий переходного периода был возложен на генерала Сергея Леонидовича Маркова, потому что 12 марта Хью Лонг по настоянию императора Карла I сложил перед ним свои полномочия. Кабинет был составлен в основном из лиц, оказавших сопротивление перевороту на местах вне зависимости от их партийной принадлежности - в частности, здесь оказались Франклин Рузвельт, бывший градоначальник Нью-Йорка, и одновременно сохранил свой пост Эдгар Гувер. Однако министр-президент с самого начала говорил Карлу I, что занимает свой пост исключительно временно, до следующих парламентских и президентских выборов. 

Вплоть до 1934 года шло продолжительное и скандальное судебное разбирательство. Под суд попали великий князь Кирилл Владимирович, Уильям Пелли, Уильям Симмонс, Николай Марков-младший, Григорий Семенов и Джеймс Алферов из числа высших заговорщиков - всего подсудимых было свыше 400 человек. Все перечисленные поименно были приговорены к смертной казни через повешение; интересно, что Маркова-второго вешать пришлось дважды. В ходе дотошного расследования Эдгару Гуверу удалось выяснить и доказать связь между провалившимися заговорщиками и ведущими промышленниками Русско-Американских Штатов. Как итог, с 1933-го Г. Форд, М. Терещенко, Дж. Морган-младший и В. Рябушинский навсегда исчезли с публичной арены и отказались от значительной части своих активов, как денежных, так и промышленных в пользу Гиперборейских властей. Многие левые политики предлагали провести решительную национализацию всей собственности спонсоров Черно-белой революции, они даже получили поддержку от императора, но глухое, упорное сопротивление остальной элиты не позволило Рабоче-крестьянской партии совершить настолько грандиозный передел собственности. Гибель всех заметных лидеров, арест имущества и перекрытие возможных денежныых потоков привели к угасанию ультраправого движения в РАШ: осколки "Патриотического фронта" пали, так и не сумев отойти от своего разгромного поражения. 

• Карл I, новый император Гипербореи.
• Франклин Делано Рузвельт, министр-президент.
• Николай Кондратьев, вице-президент.
• Эдгар Гувер, министр внутренних дел.

1/4

К власти после слабохарактерного Якова I пришел Карл I, бывший его полной противоположностью. Брат покойной Марии I отличался волей, решительностью и упорством в достижении своих целей. Как цесаревич, он непосредственно участвовал в подавлении Черно-белой революции, а теперь собирался восстановить пошатнувшийся авторитет страны в мире. К государственной власти на выборах пришли представители Рабоче-крестьянской партии, доказавшие преданность демократическим идеалам и при этом сумевшие предложить убедительную для населения экономическую программу. На долгие годы министром-президентом стал Франклин Делано Рузвельт, его вице-президентом оказался Николай Дмитриевич Кондратьев - именно этому тандему предстояло преодолеть последствия разрухи Великой депрессии и выиграть для Гипербореи Славную войну. Тогда же произошло возвышение Сергея Леонидовича Маркова, отмеченного за храбрость и навыки, проявленные при борьбе с восстанием: вскоре генерал-лейтенанту предстоит сформулировать новую воинскую доктрину Русско-Американских Штатов и подтвердить ее правильность на практике. 

Поражение Черно-белой революции отменило "дипломатическую революцию", на которую могли рассчитывать страны Кельнского фронта. Ни Красная Британия, ни Новый Рейх не смогли перевести Гиперборею на свою сторону; и если Эрик Блэр высказался крайне сдержанно по поводу поражения ультраправых повстанцев, то Эрих Бауэр действительно сожалел о их неудаче. Русско-Американские Штаты сохранили и свой государственный строй, и свою сферу влияния, не впав в период турбулентности.

В культуре

”

Нервный, худой, генерал-майор Дроздовский был типом воина-аскета: он не пил, не курил и не обращал внимания на блага жизни... В походе верхом, с пехотной винтовкой за плечами, он так напоминал средневекового монаха Петра Амьенского, ведшего крестоносцев освобождать Гроб Господень… Генерал-майор Дроздовский и был обреченным крестоносцем распятой Родины, верным до гроба рыцарем ее последней Императрицы. (Софья Джонс)

“

События Мартовской революции до сих пор вызывают живой и непосредственный отклик в гиперборейском обществе. В первый и последний раз была предпринята попытка силового захвата власти, сопровождавшаяся занятием столицы, ожесточенным сражением в ней и гибелью почти всего федерального политического истэблишмента. 

...

В 1991-м году, в свет выходит графический роман "Непротивление" от уже заслужившего себе известность автора ХХХХ. В нем действие происходит в альтернативной реальности, где Мартовский путч увенчался триумфом, Ольга I была наречена Императрицей, а Михаил Гордеевич Дроздовский стал военным диктатором. В "Последней войне" Северная Империя разбила всех, кто мог ей противостоять, после чего был установлен тотальный и безраздельный диктат Ольгиного острова над миром. Дроздовский и Ольга I установили жестокий авторитарный режим, базирующийся на черносотенном монархизме, милитаризме, фанатичном христианстве и оголтелом расизме по отношению к не-гражданам. В первом, пробном томе, рассказ идет о быте на "Новом Добром Юге", отдаленной от крупных городов плантации, куда прибывает новая гувернантка из числа азиатских не-граждан. После успеха романа (сопровождавшегося рядом скандалов и протестов) вселенная Дроздониады начала набирать обороты, и на данный момент в серии вышло 12 частей и готовится финальная. Интерес к франшизе подогрелся в 2017, когда на экраны вышел "Рассказ служанки" - дополненная и расширенная версия первого тома, тоже послужившая причиной ряда скандалов. Подробнее о нем будет рассказано в соответствующей статье. 

В целом, отношение к перевороту Дроздовского-Александровичей в обществе сугубо-отрицательное, особенно в среде не-белого населения Гипербореи, довольно четко представляющей отношение к себе со стороны проигравшей стороны. Михаил Гордеевич был посмертно осужден военно-полевым судом, лишен всех наград и званий, а родственники Ольги Николаевны так и не смогли впоследствии получить обратно Царство польское, на долгое время оставшись маргиналами среди крупного семейства Романовых. 

Софья Джонс в православном храме.

Впрочем, исключения найдутся всегда. В 1950-х, на волне кампании расширения гражданских прав, определенная категория населения обратилась к идейно-политическому наследию "Патриотического фронта" и входящих в него организаций. Некоторый интерес к иным оценкам Мартовских событий 1932 года сохраняется до сих пор. Одним из крупнейших деятелей гиперборейского неофронтизма является Софья Эмма Джонс, молодой видеоблогер и стример, автор нескольких сочинений на тему превосходства православной веры над прочими религиями, белой расы - над остальными, и правах Александровичей на престол. Неожиданно, из-за своего крайне экспрессивного поведения в кадре и на публике стала звездой Интернета.