Александр Шелепин (Социализм с человеческим лицом)

Александр Николаевич Шелепин
Член Президиума ЦК КПСС
29 сентября 1965 — 8 марта 1986
1-й Председатель Совета обороны СССР
21 июля 1973 — 19 июля 1986
Предшественник:	Должность учреждена; Иосиф Сталин (как председатель Государственного комитета обороны)
Преемник:	Яков Рябов
5-й Председатель Президиума Верховного Совета СССР
27 января 1969 — 28 апреля 1986
Глава правительства:	Михаил Зимянин Николай Егорычев
Предшественник:	Лаврентий Берия
Преемник:	Яков Рябов
4-й Председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС
11 ноября 1963 — 3 марта 1966
Предшественник:	Мир Джафар Багиров
Преемник:	Павел Кованов
4-й Министр государственного контроля СССР
22 января 1958 — 11 ноября 1963
Глава правительства:	Георгий Маленков
Предшественник:	Мир Джафар Багиров
Преемник:	Владимир Семичастный
9-й Первый секретарь ЦК ВЛКСМ
31 октября 1952 — 22 января 1958
Предшественник:	Николай Михайлов
Преемник:	Владимир Семичастный
Гражданство:	СССР
Рождение:	18 августа 1918 Воронеж, РСФСР
Смерть:	24 октября 1994 (76 лет) Москва, СССР
Похоронен:	Новодевичье кладбище
Имя при рождении:	Александр Николаевич Шелепин
Отец:	Николай Георгиевич Шелепин
Супруга:	Вера Борисовна Шелепина
Дети:	Сын Андрей и две дочери
Партия:	ВКП(б) (1940—1952) КПСС (1952—1994)
Образование:	МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского
Военная служба
Годы службы:	1940; 1941—1945
Принадлежность:	СССР
Род войск:	Кавалерия Военно-политический состав
Звание:	Заместитель политрука
Сражения:	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды:	Иностранные награды:

Александр Николаевич Шелепин (18 августа 1918 года, Воронеж, РСФСР — 24 октября 1994 года, Москва, СССР) — советский государственный, партийный и комсомольский деятель.

Фактический руководитель СССР в конце 1960-х — середине 1980-х годов, на время правления которого пришлись успешная реализация Советской лунной программы, Летние Олимпийские игры в Москве, «автоматизация» экономики, реформы в области государственного управления и формальное прекращение Холодной войны с США.

Биография

Александр Шелепин был старшим сыном железнодорожного служащего Николая Георгиевича Шелепина. Впоследствии в семье появилось еще два сына — Георгий, ставший врачом, и Леонид, погибший во время Великой Отечественной войны. С ранних лет Александр Николаевич решил связать свою жизнь с Комсомолом — в 1934 году его избрали секретарем комитета ВЛКСМ школы № 9, а после того, как два года спустя он с отличием ее окончил и поступил на исторический факультет Московского института философии, литературы и истории им. Н. Г. Чернышевского, незадолго перед этим выделенного из МГУ, он так же стал руководителем и институтского комитета Комсомола. В январе 1940 года Шелепин добровольцем ушел на советско-финскую войну — как комсомольского работника, его назначили заместителем политрука эскадрона 157-го полка 24-й Московской кавалерийской дивизии. В ходе боевых действий он получил обморожение ног, после чего в апреле демобилизовался и вернулся к учебе — именно в это время он встретил свою будущую жену Веру, с которой в том же году заключил брак.

Политическая карьера Шелепина стартовала благодаря знакомству с Николаем Красавченко, секретарем Московского горкома ВЛКСМ и так же выпускником МИФЛИ — в сентябре 1940 года он взял 22-летнего Александра инструктором в МГК, а уже через месяц Шелепин стал заведующим военно-физкультурным отделом Комсомола. В том же году его приняли в ряды ВКП(б). В начале Великой Отечественной войны Шелепин остался в Москве — под его руководством осенью 1941 года шел отбор добровольцев для партизанской работы в тылу врага, в числе которых оказалась и ученица 201-й московской школы Зоя Космодемьянская. Ее героическая смерть во многом отразилась и на карьере Шелепина — в сентябре 1942 года имя секретаря Московского горкома ВЛКСМ впервые узнала вся страна, когда в печати вышла поэма Маргариты Алигер «Зоя», содержавшая строки:

”

Октябрьским днем Невысоким и мглистым, В Москве, окруженной немецкой подковой, Товарищ Шелепин, Ты был коммунистом Со всей справедливостью нашей суровой.

“

За участие в обороне Москвы Шелепину был присвоен орден Красной Звезды, в мае 1943 года его избрали секретарем ЦК Комсомола, курировавшим всю военную работу, а после окончания войны ему поручили и оргработу — он фактически стал третьим человеком в ВЛКСМ после первого секретаря Николая Михайлова и его заместителя Всеволода Иванова. Иванов был выходцем из Ленинграда, поэтому не избежал репрессий в рамках «Ленинградского дела» — 4 ноября 1949 года его арестовали и спустя год расстреляли, а Шелепин занял освободившийся пост второго секретаря ЦК Комсомола.

Александр Шелепин в 1942 году

В декабре 1949 года в Москву с Украины был переведен руководитель КП(б)У Никита Хрущёв — с ним в столицу прибыло большое количество украинских кадров, в том числе бывший первый секретарь ЛКСМ УССР Владимир Семичастный, ставший помощником Шелепина в секретариате. Напористый и экспансивный Семичастный и вдумчивый, волевой Шелепин тесно сдружились — впоследствии Семичастный был его наиболее преданным сторонником и даже одно время рассматривался как возможный преемник Шелепина на посту руководителя СССР.

Во главе Комсомола

5—14 октября 1952 года прошел XIX съезд ВКП(б), на котором она была переименована в КПСС. По итогам съезда Шелепина избрали в состав ЦК, а его начальника Николая Михайлова перевели на работу в Секретариат ЦК, в результате чего пост главы Комсомола оказался вакантным (Сталин предлагал его своему зятю Юрию Жданову, однако тот отказался). Тогда после консультаций с Михайловым и Маленковым, который лично знал Шелепина, поскольку курировал в Политбюро в том числе комсомольские органы, Сталин согласился назначить его первым секретарем — тогда же в октябре состоялась их первая и единственная встреча, после которой Шелепин был утвержден главой ВЛКСМ. Уже 5 марта 1953 года Сталин скончался. Немедленно в рядах комсомольцев возникло предложение переименовать союз из «ленинского» в «ленинско-сталинский», которое поддержали и Шелепин с Семичастным, однако это решение было заблокировано Президиумом ЦК.

В развернувшейся после смерти Сталина борьбе за власть Шелепин участия до последнего не принимал: в 1953 году его включили в состав комиссии по трудовому и бытовому устройству спецпоселенцев, в 1955 году — в комиссию по борьбе с уголовной преступностью. Лишь 18—29 июня 1957 года, во время попытки «Антиправительственной группы» Молотова, Булганина и Хрущёва сместить Берию с занимаемых им постов, Шелепин оказался в эпицентре схватки за власть — ни к одной из группировок он не принадлежал, теснее всего из членов Президиума был связан с Маленковым, которого знал достаточно давно, однако позицию лидера Комсомола определил простой факт, что смещение Берии ему никаких выгод не сулило, в то время как разгром «Антиправительственной группы» неизбежно вел к переделу власти, а значит и сам Шелепин мог рассчитывать на повышение. 21 июня он поставил подпись под письмом с требованием созыва пленума ЦК для обсуждения ситуации в партии — кроме него под этим требованием расписались министр иностранных дел Кузнецов, секретарь ЦК Шепилов, глава Белоруссии Зимянин, глава Грузии Мирцхулава, глава Армении Арутинов, первый секретарь Ленинградского обкома Андрианов, министр оборонной промышленности Устинов, первый заместитель министра обороны Масленников и первый заместитель министра внутренних дел Кобулов. Поскольку 9 из 10 подписантов считались соратниками или выдвиженцами Берии, колебавшийся Маленков принял решение поддержать главу МВД, а вскоре и пленум ЦК осудил Молотова, Булганина и Хрущёва.

Александр Шелепин (справа) с друзьями — Валерием Харазовым и Борисом Рединым

Александр Шелепин и Владимир Семичастный

Благодаря той роли, которую Комсомол сыграл в июньских событиях, на Шелепина обратил внимание непосредственно Берия — после успешного проведения в июле—августе того же года VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, отвечал за которые непосредственно ЦК ВЛКСМ, он убедился, что Шелепину можно поручать ответственную работу. 22 января 1958 года один из ближайших соратников Берии министр госконтроля Мир Джафар Багиров был переведен на должность председателя Комитета партийного контроля, освободившуюся после снятия со всех постов Хрущёва, а руководить госконтролем Берия решил поручить Шелепину, которому на тот момент не исполнилось и 40 лет, что делало его одним из самых молодых членов правительства.

Руководитель Союзконтроля

Шелепин прекрасно понимал, что новая должность — еще одна проверка, которую ему устраивал Берия. Союзконтроль в основном занимался финансовыми ревизиями, однако при этом предшественники Александра Николаевича на этом посту — Багиров и Меркулов — были выходцами из спецслужб, а Всеволод Меркулов даже носил звание генерала армии. Их усилиями Мингоскон превратился в мощнейший орган, который фактически имел право возбуждать дело против чиновников любого уровня в случае, если возникали малейшие подозрения в их нечистоплотности или нелояльности. От Шелепина в качестве министра требовалось вычистить весь госаппарат от еще оставшихся противников Берии, чем он и поспешил заняться.

Руководители Комсомола разных лет: Михайлов, Шелепин, Семичастный и Павлов

Суд над Рокотовым, Файбишенко и Яковлевым

Прежде всего, поскольку среди участников «Антиправительственной группы» сразу двое — Хрущёв и Кириченко — были выходцами с Украины, проверки и массовые увольнения коснулись руководства этой республики: своих постов лишились глава Верховного Совета Украинской ССР Демьян Коротченко, председатель Совмина Никифор Кальченко, второй секретарь ЦК КПУ Николай Подгорный и др. Так же потеряли должности украинцы, занимавшие посты за пределами республики, такие как руководитель Свердловской области Андрей Кириленко или руководитель Чкаловской области Дмитрий Полянский. Когда, казалось, руководство КПУ было полностью сменено, в декабре 1960 года началась новая волна чисток в связи с «делом Пономаренко» — новый председатель Совета министров УССР Пантелеймон Пономаренко был обвинен в нарушении партийной дисциплины за открытое несогласие с предложенной Берией реформой управления, предполагавшей упразднение постов «первых секретарей» на всех уровнях партийной организации.

Кроме контроля за высшей бюрократией, Шелепин должен был так же решать вопросы экономики — его пребывание на посту главы Союзконтроля пришлось на время экономической либерализации, наступившей после речи Маленкова в Верховном Совете 16 июля 1956 года, в которой тот недвусмысленно высказался в поддержку артельного предпринимательства. Последующее десятилетие отмечено всплеском экономической активности населения — доля частного сектора возросла в 3 раза, артели были созданы в добывающей промышленности, строительстве, дорожно-ремонтной сфере и т. д., а общее число артельных работников превысило 7,5 млн человек. Одновременно возникли такие негативные явления как черный рынок, искусственное провоцирование спроса, а после Фестиваля молодежи и студентов к ним добавились и валютные спекуляции. Со всеми этими проблемами приходилось бороться в том числе и Министерству госконтроля.

Важной вехой в карьере Шелепина стало дело Рокотова, Файбишенко и Яковлева 1960 года, приговоренных к 8 годам заключения за финансовые махинации. В ходе следствия по делу вскрылись многочисленные коррупционные связи, благодаря которым спекулянтам удавалось уходить от закона — Рокотов, в частности, был осведомителем ОБХСС, что повлекло за собой смену всего руководства отдела вплоть до его начальника Кузьмы Лебедева. Кроме того, в 1960—1961 годах прошло сразу несколько громких дел, связанных с обвинениями в коррупции — ревизии подверглось руководство Молдавской ССР, Министерства госбезопасности Таджикской ССР, Горьковской и Рязанской областей и т. д.

Александр Шелепин в молодости

Шелепин последовательно выступал за введение смертной казни за коррупцию — в 1961 году соответствующие поправки внесли в УК РСФСР и других союзных республик. Благодаря своему активному участию в развернувшейся кампании по борьбе с коррумпированными элементами, на прошедшем в феврале 1961 года XXI съезде КПСС он был избран кандидатом в члены Президиума ЦК. Впрочем, столь стремительный карьерный рост объяснялся отнюдь не только работоспособностью и лояльностью Шелепина — многих привлекали в нем его открытый и демократичный характер, а так же полное отсутствие корыстолюбия. Будущий министр госбезопасности Николай Месяцев так описывал Шелепина:

”

Он был демократичный по своему духу, по натуре. Он любил шутку, любил розыгрыш, вообще был милый и симпатичный парень.

“

Кроме того, Шелепин демонстративно посещал общую столовую вместе с остальными сотрудниками своего министерства, ездил в отпуск не на спецдачу, а в обычный санаторий, не изменив своим привычкам даже после избрания главой государства.

Заместитель Берии

Уже во время его работы в МГК СССР, вокруг Шелепина стал формироваться круг выходцев из Комсомола, которые в будущем составят его опору в борьбе за власть — помимо Семичастного, в нее вошли так же Владимир Залужный, Эльмар Беман, Павел Кованов, Дмитрий Горюнов, Сергей Романовский и др. Кроме того, он сумел установить дружеские отношения с секретарем ЦК Петром Демичевым, а так же с начальником Следственной части по особо важным делам МГБ Николаем Месяцевым.

Александр Шелепин и Алексей Косыгин

В 1960-е годы влияние Шелепина в руководстве неуклонно возрастает — его назначают членом комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, в 1962 году избирают членом Президиума Верховного Совета СССР, в том же году он добивается права для сотрудников своего министерства носить оружие, превратив таким образом Союзконтроль в полноценную спецслужбу. Весной того же года Мир Джафар Багиров перенес обширный инсульт и фактически утратил возможность исполнять обязанности главы КПК — встал вопрос о его замене и фактически сразу преемником Багирова был выбран Шелепин. 11 ноября 1963 года Александр Николаевич оставил свой кабинет на улице Горького и перебрался в бывшее здание Северного страхового общества, где размещался Комитет партконтроля, однако фактически он продолжал курировать и Мингоскон через своего выдвиженца Семичастного, ставшего новым руководителем министерства. В качестве председателя КПК Шелепин входил в состав многочисленных комиссий по расследованию массовых беспорядков в СССР: в ноябре 1963 года он выезжал в Сумгаит, в октябре 1964 года — в Актау и т. д.

29 сентября 1965 года пленум ЦК КПСС избрал Шелепина членом Президиума — на тот момент ему было только 45 лет и он являлся самым молодым среди высшего партийного руководства. Уже тогда многие поговаривали, что Берия готовит бывшего комсомольца в качестве своего преемника — здоровье стареющего маршала ухудшалось, он вынужден был постоянно перекладывать свои обязанности на других, т. к. сил и работоспособности у него оставалось все меньше. Фактически, уже с 1960 года, когда Берию избрали главой Верховного Совета, им велись постоянные поиски того, кому можно было бы передать высшую власть — поначалу наиболее вероятными преемниками маршала казались Дмитрий Шепилов и Павел Мешик, первый из которых курировал фактически всю идеологическую работу в партии, а второй возглавлял МВД. Однако в декабре 1960 года Мешика перевели на работу в Киев и он целиком сосредоточился на проблемах развития Украинской ССР, а Шепилов неожиданно на XXI съезде оказался обойден по служебной лестнице Михаилом Зимяниным и перешел на кадровую работу. Так же среди возможных наследников Берии в разное время числились Алексей Косыгин, Дмитрий Устинов, Павел Судоплатов и др.

Александр Шелепин в бытность министром госконтроля

К 1965 году выбор был сделан — на очередном съезде КПСС одновременно с принятием нового Устава партии, который бы зафиксировал принцип ротации кадров, Берия, Маленков, Микоян и Первухин, как представители старого руководства, должны были уйти в отставку и передать власть следующему поколению. Пост председателя Совета министров отходил Зимянину, ранее возглавлявшему Белорусскую ССР, а руководство Верховным Советом и, соответственно, положение формального главы государства — Шелепину. 13 июля 1964 года Берия предложил восстановить пост первого зампреда Президиума ВС СССР, существовавший в 1944—1946 годах, и назначить на него Шелепина. Но если ранее пост был формальным и присваивался главе Верховного Совета РСФСР, то Шелепина наделили вполне весомыми полномочиями — фактически Берия официально признал его своим будущим преемником.

На Шелепина возлагалось кураторство не только над органами государственного и партийного контроля, но так же над МВД, профсоюзами, общественными организациями, в т. ч. ВЛКСМ, и финансами. Однако, когда в феврале 1966 года открылся XXII партсъезд, выяснилось, что всесильный маршал передумал и отказался уходить в отставку — 26 апреля покинули свои посты только Маленков, Микоян и Первухин, а так же ряд их выдвиженцев, в то время, как полномочия Берии продлевались еще на пять лет. Повышение Шелепина откладывалось, впрочем, он все равно укрепил свое положение, т. к. 5 марта пленум ЦК, собравшийся сразу после съезда ввел в число кандидатов в Президиум бывшего комсомольца Николая Егорычева, председателя Мосгорисполкома.

Борьба за власть

Последние три года нахождения Берии у власти отмечены нарастанием противоборства двух группировок: во главе одной из них стоял Шелепин, а во главе другой — Зимянин. Помимо них заметным влиянием пользовались секретарь ЦК Шепилов — фактический руководитель партии, — министр обороны Устинов, первый вице-премьер Косыгин, министр госбезопасности Судоплатов и др.

Президиум ЦК КПСС, избранный XXII съездом

Лаврентий Берия

Михаил Зимянин

Александр Шелепин

Дмитрий Шепилов

Дмитрий Устинов

Алексей Косыгин

Павел Судоплатов

Василий Кузнецов

Павел Мешик

Василий Андрианов

Александр Павельев

На начало 1966 года Шелепину исполнилось только 47 лет и он был значительно моложе своих коллег по Президиуму ЦК, средний возраст которых составлял 59 лет — выдвижение столь молодого по меркам высшего руководства человека объяснялось, по всей видимости, тем, что Берия рассматривал в качестве будущего лидера не Шелепина, а Зимянина, который имел опыт руководства экономикой и в течение пяти лет возглавлял партию. Зимянин являлся председателем правительства, т. е. занимал тот же пост, что и Ленин со Сталиным, в то время как должность председателя Президиума Верховного Совета многими воспринимался как чисто представительская. В 1960-е годы ее роль возросла, но это было связано во многом с личным авторитетом Берии — после его ухода, как казалось, должно вернуться прежнее положение дел.

В созданной им системе сдержек и противовесов верховная власть в равной степени делилась между парламентом и правительством — поскольку в СССР не признавался принцип разделения властей, а четко полномочия двух высших органов разграничены не были, их реальная роль в значительной степени определялась личными отношениями руководителей. Берии и Маленкову до поры до времени удавалось находить общий язык — первый вынужден был сдерживать свои амбиции, т. к. после 30 лет правления Сталина второй грузин подряд не мог считаться формальным главой Советского Союза, а второй, наоборот, был не властолюбивым, но идеально выглядящим в роли первого лица в государстве. С уходом одного из них равновесие сил неизбежно должно было нарушиться. Вдобавок Шелепина и Зимянина, в отличии от Берии с Маленковым, не связывали десятилетия дружбы и совместной борьбы за власть. При этом оба претендовали на первую роль в руководстве, а значит со временем столкновение внутри Президиума становилось неизбежным не смотря на то, что идеологические различия между двумя группировками были не такими существенными.

Предсовмина Зимянин в рабочем кабинете

Зимянин считался человеком либеральных убеждений — будучи руководителем Белоруссии он покровительствовал местным «самобытчикам» Василю Быкову и Аркадию Кулешову, после перевода в Москву у него сложились хорошие отношения с поэтом Евгением Евтушенко, историком Николаем Зеньковичем, философами Виктором Афанасьевым и Ричардом Косолаповым и др. Однако практически сразу стало понятно, что Зимянин борьбу за власть проигрывает — Шелепин опирался на выходцев Комсомола, численность которого к 1969 году достигла 24 млн членов, в то время как в Компартии Белоруссии, на актив которой опирался Зимянин, в то же самое время состояло лишь 416 000 человек. Кроме того, фигура Шелепина в ВЛКСМ была окружена невероятным почитанием — Комсомола не коснулись реформы первой половины 1960-х годов, упразднившие единоначалие в партии, поэтому он продолжал управляться первыми секретарями, которые даже спустя два десятилетия после перевода Шелепина в Союзконтроль были сплошь его выдвиженцами. Напротив, в оппозиции Зимянину находилось немалое число белорусов — если такие выходцы из БССР, как Фёдор Сурганов и Александр Кузьмин, поддерживали своего земляка, то новый министр торговли Кирилл Мазуров после некоторых колебаний оказался на стороне Шелепина (с предсовмина его развела разница в оценке личности Сталина), а возглавивший республику в 1965 году Пётр Машеров и вовсе являлся ярым противником Зимянина.

Свою роль играли и различия в характерах — Зимянин был человеком эмоциональным, прямолинейным, часто разговаривал с подчиненными на повышенных тонах, при этом не обладал выдающейся харизмой. Его неуживчивость отталкивала многих людей в руководстве. Напротив, Шелепин легко обзаводился друзьями и союзниками в том числе из-за своих личных качеств и открытости — очень быстро он сумел завоевать симпатии многих членов Президиума, с которыми прежде его ничего не связывало. Шепилов, Косыгин и Кузнецов перешли в лагерь Шелепина, т. к. тот разделял их убеждение в необходимости примирения с маоистским Китаем. Кроме того, Шепилов был одержим идеей «мести» Зимянину, который, как ему казалось, несправедливо обошел его по карьерной лестнице, а Косыгин нашел в Шелепине еще и единомышленника в вопросе о необходимости перехода к автоматизированному управлению экономикой. Дружеские отношения у Александра Николаевича сложились и с Судоплатовым — вдвоем они добились освобождения генералов Эйтингона и Абакумова, а так же Василия Сталина.

Бухарестское совещание

Александр Шелепин с лидером Северного Вьетнама Хо Ши Мином

Первое открытое столкновение двух группировок произошло уже в 1966 году в связи с разработкой новой внешнеполитической линии в условиях стремительно возросшего риска перерастания Холодной войны в «горячую». В 1965 году войска США были введены во Францию, Вьетнам и Доминиканскую республику, Европу охватила серия выступлений под левыми лозунгами, разразилась вторая индо-пакистанская война, в Индонезии к власти пришел генерал Сухарто, уничтоживший несколько миллионов человек по подозрению в прокоммунистических симпатиях. Все эти события подтолкнули советское руководство к необходимости сформулировать долгосрочную стратегию во взаимоотношениях с каплагерем, для чего в июле 1966 года было созвано совещание правящих партий стран Восточной Европы в Бухаресте.

Основных предложений было два. Группа Зимянина, которую на совещании представлял секретарь ЦК Кузьмин, предлагала реанимировать политику разрядки 1953—1960 годов, выступив с предложениями по разоружению и превращению Европы в безъядерную зону. Однако у этой стратегии был серьезный недостаток — республиканская администрация Уильяма Скрэнтона явно не видела перспектив в переговорах с СССР и, кроме того, курс на мирное сосуществование встречал резкое отторжение у Пекина, противоречия с которым копились год от года. В 1963 году газета «Жэньминь жибао» впервые признала наличие противоречий между КПК и КПСС, в феврале—августе 1964 года в Пекине прошла серия переговоров по поводу урегулирования пограничных споров, кончившихся ничем, в ноябре Москву посетил Чжоу Эньлай, которому удалось сдвинуть диалог с мертвой точки, а в феврале 1965 года уже советская делегация во главе с Косыгиным побывала в китайской столице, но даже на майском совещании компартий 1965 года единая линия не была выработана. Операция «Луара» заставила Мао Цзэдуна пересмотреть свою позицию — стало понятно, что США не остановятся перед необходимостью использования военной силы для отстаивания своих интересов, а учитывая крайне враждебное отношение президента Скрэнтона к Китаю, в случае затягивая конфликта во Вьетнаме КНР рисковала остаться один на один со Штатами.

В результате на Бухарестском совещании возобладала альтернативная зимянинской точка зрения. Шелепин, как глава советской делегации, сумел сначала убедить Берию в необходимости возобновить переговоры с Китаем, а затем и добиться от остальных партий принятия итоговой Совместной декларации в своей редакции. Было решено, что, в условиях конфронтации с Западом, важнейшей задачей является сохранение единства соцлагеря. Начавшаяся месяц спустя Культурная революция несколько осложнила процесс выстраивания диалога между КПСС и КПК, но не остановила его полностью — осенью в Пекине стартовал очередной раунд переговоров о разграничении территорий, завершившийся к 1975 году удовлетворением всех китайских претензий касательно спорных островов на Амуре, весной 1967 года удалось договориться о скоординированной помощи Вьетнамской народной армии, а в 1968 году было продлено советско-китайское торговое соглашение. Кроме того, Мао рекомендовал группам своих сторонников за пределами Китая отказаться от размежевания с официальными компартиями, вместо этого взяв курс на инфильтрацию в их ряды.

Александр Шелепин на Бухарестском совещании

Шелепин (сидит третий слева) во время визита во Вьетнам в январе 1966 года

Данный инцидент не сильно изменил расклад сил в руководстве — Александра Кузьмина перевели с международных дел на оргработу, отставку получили несколько работников Международного отдела и министерства иностранных дел, замененных выдвиженцами Шелепина Борисом Бурковым, Иосифом Шикиным и др., но не более того. Тем не мене, точка зрения Шелепина на то, как должна выстраиваться внешняя политика СССР, стала доминирующей на следующее десятилетие, а сам он в глазах руководителей других стран соцблока теперь воспринимался потенциальным кандидатом в лидеры. Укрепились и связи внутри тройки Шелепин—Шепилов—Косыгин, которая и станет «локомотивом» в борьбе с группой Зимянина.

«Дело маршала Устинова»

Следующей вехой во внутрипартийной борьбе стал июньский пленум 1967 года — 20 июня на трибуну поднялся председатель Мосгорисполкома Егорычев, который подверг критике состояние дел в войсках ПВО. Незадолго до этого Егорычев посетил Объединенную Арабскую Республику и испытал тяжелое разочарование, увидев состояние ее Вооруженных сил по итогам Шестидневной войны — после возвращения он провел инспекцию Московского военного округа, которая так же выявила многочисленные просчеты в организации обороны. На пленуме он высказал все свои опасения:

”

Противовоздушная оборона столицы недостаточно надежна. Существующая система все более морально устаревает, модернизация ее должного эффекта уже не дает, создание же новой системы ПВО столицы слишком затягивается.

“

Устинов с руководством Вооруженных сил

Егорычев, как бывший комсомольский активист, считался человеком Шелепина — свое выступление он полностью согласовал с вице-председателем Верховного Совета, который рассчитывал таким образом добиться снятия с поста министра обороны Устинова, человека независимого, ставшего членом правительства еще до войны, и наиболее последовательного сталиниста в Президиуме ЦК. На следующий день атаку на Устинова продолжил Косыгин, затем к нему присоединились Судоплатов, Шепилов и кандидат в члены Президиума Демичев. Берия также был неудовлетворен итогами Шестидневной войны и общим состоянием дел в Советской армии в условиях конфронтации с Западом. Кроме того, против Устинова его настраивали ракетчики — в первую очередь Челомей, — недовольные вмешательством министра в реализацию космической программы. 20 сентября было принято решение вывести его из рядов Президиума, а 12 октября во главе Министерства обороны встал Иван Якубовский. Устинова, всего полтора года назад произведенного в маршалы, перевели на должность начальника Военной артиллерийской академии им. М. И. Калинина.

Зимянин формально остался в стороне от этого конфликта, т. к. Устинова своим союзником не считал. Более того, назначение министром маршала Якубовского было им воспринято как личная победа, поскольку Якубовский так же являлся белорусом. Однако реально «дело Устинова» стало безоговорочной победой Шелепина — больше не было человека, пытавшегося сделать армию реальной политической силой, а освободившееся место в Президиуме ЦК 9 апреля 1968 года занял Кирилл Мазуров, который, хоть и являлся выходцем из Белоруссии, вскоре перешел на сторону шелепинцев.

Председатель парламента

Убийство Берии 22 января 1969 года вновь было использовано Шелепиным для укрепления своего влияния — поскольку главой МВД с 1966 года являлся выдвиженец Зимянина Михаил Дечко, то именно на белорусов легли обвинения в том, что не удалось предотвратить гибель главы государства. Напротив, организацией похорон занимался Егорычев и, в отличие от похорон Сталина, они прошли без эксцессов, что имело позитивный эффект уже для комсомольцев. В день похорон 26 января Шелепин выступал на траурном митинге с трибуны Мавзолея (наряду с Зимяниным и Шепиловым), а на следующий день его утвердили в должности председателя Президиума Верховного Совета.

Речь Шелепина на сессии Верховного Совета

Еще одним важным шагом на пути к власти, имевшим важные репутационные выгоды для Шелепина, стало южное «турне» экс-премьера Маленкова в октябре—ноябре 1970 года. После своей отставки Георгий Максимилианович формально оставался членом ЦК и Президиума Верховного Совета, но фактически ушел в тень и три года не проявлял никакой политической активности, однако после смерти Берии решил напомнить о себе. Пользуясь тем, что в народе его имя благодаря успешным реформам 1950-х годов продолжало пользоваться большой популярностью, он решил совершить поездку по Советскому Союзу, призывая к дальнейшему продолжению преобразований. Из Москвы Маленков отправился в Сталино, где провел несколько встреч с работниками Донбасса, оттуда прибыл в Сталинград и выступал на Мамаевом кургане, встречался с работниками АвтоВАЗа, а закончил свой «тур» в родном Оренбурге. Эта поездка поначалу не афишировалась в СМИ, однако живой отклик населения привел Шелепина к мысли, что из действий Маленкова можно извлечь выгоду — 7 декабря он с трибуны Верховного Совета поддержал идеи бывшего предсовмина, выступив за углубление реформ:

”

Почему не дать на [низовых] участках проявить себя частникам? Пусть берут лицензию, платят налоги. <...> Надо дать возможность частным парикмахерам или частным сапожникам осуществлять свою деятельность — развивать индивидуальное или семейное предпринимательство на микроуровне. Считаю, что параллельно с государственной, вполне может существовать и частная торговля.

“

Александр Николаевич Яковлев

2 июля 1970 года Шелепин, опираясь на поддержку Шепилова, Косыгина, Судоплатова, Кузнецова и Мазурова, добился избрания Егорычева в Президиум ЦК вместо умершего вице-премьера Александра Павельева, благодаря чему ему удалось получить твердое большинство в высшем руководящем органе. После XXIII съезда КПСС Косыгин с Кузнецовым ушли со своих постов, однако их заменили министр культуры Пётр Демичев и министр оборонной промышленности Николай Родионов — также союзники Шелепина. На ноябрьском пленуме 1971 года он попытался использовать просчеты Зимянина в национальной политике, приведшие к античеченскому погрому в Грозном, чтобы сосредоточить в своих руках оргработу в партии, но этому помешал инцидент с гибелью китайского маршала Линь Бяо 13 сентября, из-за которого в очередной раз застопорились китайско-советские переговоры.

«Против антиисторизма»

Кульминацией борьбы за власть стал 1973 год — 15 ноября 1972 года в «Литературной газете» была опубликована статья заместителя заведующего Информотделом ЦК Александра Яковлева «Против антиисторизма», в которой он раскритиковал советских писателей и поэтов патриотического направление, обвинив их в национализме. Статья обострила и так существующие противоречия в среде интеллигенции между «западниками» и «почвенниками» — против Яковлева выступил Шолохов, заявивший, что в его работе «не только пропагандируется идея духовного вырождения нации, но и усиливаются попытки создать для этого благоприятные условия». На защиту Яковлева попытался встать Зимянин, в свое время возглавивший Белоруссию на волне возврата к политике «коренизации», предпринятой Берией, однако он оказался в меньшинстве. Не смотря на то, что Яковлев так же был выходцем из Комсомола, Шелепин обрушился на него с яростной критикой на апрельском пленуме ЦК КПСС. Согласно воспоминаниям его помощника Владимира Залужного, в личной беседе с ним Шелепин на повышенных тонах, что с ним случалось крайне редко, произнес: «Этот [дурак] хочет поссорить нас с русской интеллигенцией!».

Апрельский пленум и речь Шелепина для либерально-ориентированных представителей творческой элиты стали грозным предзнаменованием национального разворота в партии. Еще раньше, в апреле 1972 года, с Украины был отозван Павел Мешик, обвиненный впоследствии в потакании украинскому национализму, а его место занял комсомолец Василий Дрозденко. Яковлев по итогам разбирательства лишился должностей в аппарате ЦК и был назначен директором Московского пединститута. Попытавшийся было вступиться за Яковлева Зимянин в итоге остался в полном одиночестве — ни в Президиуме, ни в правительстве у него практически не осталось сторонников, т. к. в мае—декабре 1973 года лишились постов министр сельского хозяйства Фёдор Сурганов, министр легкой промышленности Александр Мирцхулава, секретари ЦК Владимир Степаков и Александр Кузьмин и другие сторонники Зимянина. Он вынужден был признать правоту Шелепина и отказаться от каких-либо политических амбиций — ему позволили досидеть в кресле премьера до конца второго 5-летнего срока, после чего не старым еще человеком Михаил Васильевич ушел в отставку со всех постов.

Победа Шелепина была абсолютной — принцип «коллективного руководства» формально оставался руководящим, однако в реальности уже никто не бросал вызов авторитету Шелепина в государстве, а после того, как в декабре было решено, что заседания Президиума ЦК будет вести председатель Президиума Верховного Совета (прежде эта обязанность по очереди исполнялась всеми его членами), данный принцип превратился просто в ширму. Тем не менее, своей резкой критикой Яковлева Шелепин заслужил среди интеллектуальной элиты репутацию догматика — не смотря на то, что по воспоминаниям людей, близко знавших Шелепина, тот не был ни националистом, ни ярым сталинистом, именно с таким ярлыком он и вошел в историю, а апрельский пленум 1973 года в интеллигентских кругах со временем стал восприниматься как «триумф ресталинизации». Спустя почти 30 лет после апрельских событий на Западе были опубликованы мемуары Яковлева «Горькая чаша», в которых он представил себя «козлом отпущения» и жертвой сознательной провокации со стороны комсомольской группировки, в которой сам же принадлежал. Согласно утверждениям Яковлева, о содержании статьи он заранее поставил в известность Демичева, через которого о ней знал и Шелепин, и получил полное одобрение на публикацию. Со стороны советского руководство никаких комментариев на утверждения Яковлева не последовало, Демичев, который на момент публикации еще был жив, на пленуме был в числе активных критиков статьи и именно он предложил «сослать» ее автора в пединститут.

Верховный главнокомандующий

После смерти Сталина в Советском Союзе формально не существовало верховного главнокомандующего Вооруженными силами — фактически им являлся министр обороны, который впрочем, по закону подчинялся председателю Совета министров и Президиуму Верховного Совета. С конца 1950-х годов окружение Берии неоднократно предлагало присвоить ему звание главкома или генералиссимуса, однако он так и не решился на этот шаг. Еще в 1955 году по образцу ГКО был образован коллективный орган управления Вооруженными силами — Совет обороны, — в первый состав которого вошли Берия, Маленков, Молотов, Каганович, Булганин, Ворошилов, Жуков и Василевский, в соответствие с принципом коллективного руководства исполнявшие председательские обязанности поочередно.

Сложившееся неопределенное положение закончилось на сессии Верховного Совета 17—19 июля 1973 года, сразу после апрельского пленума, в рамках которой была официально учреждена постоянная должность председателя Совета обороны, которому и вверялись полномочия верховного главнокомандующего, а положение о самом Совете включено в текст Конституции СССР. Выступить с данной инициативой поручили Зимянину, как человеку с самым длинным «стажем» в Президиуме ЦК, дав ему таким образом еще и возможность «отмыться» от неутешительных последствий политического поражения. 21 июля первым председателем Совета закономерно был назначен Шелепин, замкнувший на себя руководство теперь уже всеми силовыми ведомствами в стране. Удержись с поддержкой Зимянина во главе Минобороны Дмитрий Устинов, и осуществить этот последний шаг к единоличной власти Шелепину было бы на порядок сложнее. А без «дела Яковлева» может и его союзники — Шепилов, Судоплатов и пр. — не пошли бы на передачу столь больших полномочий в руки главы парламента.

К этой победе Шелепин шел долгих семь лет — даже имея большинство в Президиуме ЦК, он должен был обеспечить себе поддержку во всех ключевых органах. Огромную помощь ему оказали Владимир Семичастный и Павел Кованов, возглавлявшие, соответственно, госконтроль и партконтроль: выстроенная Шелепиным система, которая обеспечивала подавление в зародыше любой оппозиции в верхах работала теперь на укрепление его личной власти. Из армии были уволены выдвиженцы Берии, такие как маршалы Гречко и Захаров, составлявшие в свое время окружение Устинова, их места заняли сравнительно молодые военачальники Афанасий Щеглов, Сергей Соколов, Николай Огарков и др. В обновленном Совете обороны, помимо самого Шелепина, присутствовали Зимянин, ставший к тому моменту первым вице-премьером Егорычев, бессменный глава МГБ Судоплатов, министр обороны Якубовский со своим замом Соколовым и начальник Генштаба Штеменко. На той же июльской сессии Верховного Совета уже получившему от американского президента Джорджа Макговерна предложение провести переговоры на нейтральной территории Шелепину, как главе государства и главкому, была передана обязанность представлять Советский Союз за рубежом (прежде эти функции традиционно исполнял премьер).

Александр Шелепин с лидером британских профсоюзов Леном Мюрреем

Во главе страны

Взяв в свои руки рычаги управления советской системой, Шелепин начал систематически продвигать на высшие должности своих соратников по Комсомолу — в основном молодых людей 1910—1920-х годов рождения, амбициозных и безгранично ему преданных. К 1977 году половина членов Президиума ЦК были в прошлом комсомольскими работниками. Среди недоброжелателей Шелепина они были известны как «комсомольский клан» или «комсомольская мафия». Наибольшим влиянием в окружении Шелепина пользовались:

• Николай Григорьевич Егорычев (1920—2005) — председатель Мосгорисполкома (1962—1969), председатель Госплана СССР (1969—1971), председатель Совета министров СССР (1976—1986), член Президиума ЦК КПСС (1970—1986);
• Владимир Ефимович Семичастный (1924—2001) — первый секретарь ЦК ВЛКСМ (1958—1963), министр государственного контроля СССР (1963—1976), председатель КПК при ЦК КПСС (1976—1981), первый заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР (1981—1991), член Президиума ЦК КПСС (1976—1991);
• Сергей Павлович Павлов (1929—1993) — первый секретарь ЦК ВЛКСМ (1963—1969), председатель Мосгорисполкома (1970—1979), председатель Совета министров РСФСР (1981—1986), председатель Совета министров СССР (1986—1993), член Президиума ЦК КПСС (1981—1993);
• Николай Николаевич Месяцев (1920—2011) — министр государственной безопасности СССР (1976—1986), член Президиума ЦК КПСС (1981—1986);
• Георг Васильевич Мясников (1926—1996) — председатель Пензенского облисполкома (1965—1968), председатель ВЦСПС (1969—1976), министр культуры СССР (1976—1996), член Президиума ЦК КПСС (1986—1996);
• Александра Павловна Бирюкова (1929—2008) — председатель ВЦСПС (1976—1981), министр легкой промышленности СССР (1981—1983), первый заместитель председателя Совета министров СССР (1986—1996), член Президиума ЦК КПСС (1986—1996);
• Сергей Калистратович Романовский (1923—2003) — председатель Комитета молодежных организаций СССР (1954—1960), заведующий Международным отделом ЦК КПСС (1968—1973), министр иностранных дел СССР (1981—1991), кандидат в члены Президиума ЦК КПСС (1981—1991).

Помимо них, выдвиженцами Шелепина были министры внутренних дел Вадим Тикунов и Александр Аксёнов, министры госконтроля Валерий Харазов и Борис Пуго, министр информации Пётр Решетов, председатели КПК Павел Кованов и Владимир Залужный, секретари ЦК КПСС Дмитрий Горюнов, Борис Пастухов, Алла Шапошникова и др. Всего на руководящих должностях в Совете министров СССР, секретариате и аппарате ЦК, а так же важнейших общественных организациях в 1969—1986 годах находилось порядка 60 человек, которых можно отнести к «комсомольскому клану». Аналогичным образом, главами многих союзных республик во время руководства Шелепина были комсомольцы — Василий Дрозденко (Украина), Каюм Муртазаев (Узбекистан), Абдурахман Везиров (Азербайджан), Александрас Чеснавичюс (Литва), Эльмар Беман (Латвия), Георгий Тер-Газарянц (Армения) и т. д.

«Команда» Шелепина

Николай Егорычев

Владимир Семичастный

Сергей Павлов

Николай Месяцев

Георг Мясников

Александра Бирюкова

Сергей Романовский

Вадим Тикунов

Александр Аксёнов

Валерий Харазов

Борис Пуго

Пётр Решетов

Павел Кованов

Дмитрий Горюнов

Борис Пастухов

Василий Дрозденко

Каюм Муртазаев

Абдурахман Везиров

Эльмар Беман

Георгий Тер-Газарянц

Внешняя политика

Советско-китайские отношения

Леонид Ильичёв — архитектор нового курса в отношениях с Китаем

Переговоры между СССР и Китаем об урегулировании отношений начались в Пекине 10 сентября 1966 года. Советскую делегацию возглавлял замминистра иностранных дел Леонид Ильичёв, который провел целую серию встреч со своими китайскими коллегами, прежде всего с Цяо Гуаньхуа, в результате чего удалось прояснить все более-менее спорные моменты в позициях двух стран. Основными требованиями КНР были:

• Отказ СССР от политики гегемонизма (под этим подразумевалось, в первую очередь, признание Северной Кореи, Вьетнама и других азиатских стран сферой преимущественного влияния Китая);
• Отказ СССР от вмешательства во внутренние дела Китая, применения силы в отношение Китая и критики выбранного КПК курса;
• Признание частью Китая спорных территорий (островов Тарабанов и Большой Уссурийский на реке Амур и острова Большой на реке Аргунь);
• Признание договоров о границе, заключенных между Китаем и царской Россией, «неравноправными»;
• Отвод советских войск из приграничных с Китаем районов.

Берия в принципе готов был уступить по большинству вопросов, но его крайне беспокоили амбиции Мао, которые, как он считал, раскалывали соцлагерь, поэтому переговоры шли крайне туго. 6 декабря 1967 года СССР выступил с проектом Договора о неприменении силы или угрозы силой, который предлагалось заключить без каких-либо предварительных условий. Пекин отверг эту идею, настаивая на включении соответствующих положений в документ «О временных мерах», а когда СССР дал свое согласие, выдвинул новое требование — принятие китайской концепции «спорных районов» на границе. Это едва не остановило переговоры, и лишь визит вице-премьера Ли Сяньняня в Москву на похороны Берии 24—26 января 1969 года и ответный визит Косыгина в Пекин 10—11 февраля, в ходе которого он встретился с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, позволили избежать худшего сценария.

Мао Цзэдун и Алексей Косыгин

Со смертью Берии процесс сдвинулся с мертвой точки — в 1969 году прошла II Всесоюзная конференция Общества советско-китайской дружбы (ОСКД), в январе 1970 года было установлено прямое авиасообщение между Москвой и Пекином, а в конце июля в Пекине прошли пятисторонние переговоры с участием советской, китайской, монгольской, северокорейской и вьетнамской делегаций, согласовавших расписание международных железнодорожных перевозок на 1971—1973 годы. Кроме того, еще в 1969 году СССР предложил Китаю заключить Договор о взаимном ненападении. Побег Линь Бяо поставил крест на дальнейшем сближении двух стран, и, хотя формально переговоры продолжались, фактически в них наступил перерыв на более чем два года.

Окончательная победа Шелепина в борьбе за власть в 1973 году, одновременно с окончанием Вьетнамской войны и потеплением в отношениях Советского Союза со Штатами, придала новый импульс диалогу с Китаем. 1 октября 1973 года Президиум Верховного Совета СССР и Совет министров направили Мао поздравительную телеграмму по случаю 24-й годовщины образования КНР, соответствующая статья появилась и в газете «Правда». Кроме того, еще в 1971 году Москва выступила одним из инициаторов передачи коммунистическому Китаю места в Генеральной ассамблее и Совете безопасности ООН, которое до этого занимал гоминьдановский Тайвань. Наконец, в 1973 году произошел разрыв между Мао и его женой Цзян Цин — лидером леворадикалов в руководстве КПК, препятствовавших политике сближения с Советским Союзом, которую проповедовала группа Чжоу Эньлая. С этого момента Кормчий, формально не разведясь с Цзян, жил отдельно от жены, а 15 февраля 1974 года он выступил с критикой в ее адрес, поддержав Чжоу, что было воспринято в Москве, как готовность Пекина идти на компромисс.

С Шелепиным Мао лично уже был знаком — еще до того, как встать во главе Советского Союза, он посещал Китай в декабре 1958 года и январе 1966 года. В Чжуннаньхае знали о про-китайских симпатиях Шелепина, а статья в «Правде» от 1 октября 1973 года по его требованию включала позитивную оценку Культурной революции, что также было благожелательно воспринято Пекином. В ноябре 1973 года Ильичёв подтвердил все выдвинутые ранее советской стороной инициативы, заверив своего визави Юй Чжаня (сменившего Цяо Гуаньхуа), что СССР согласен на взаимное расширение торговли, включая пограничную, восстановление общения между обществами дружбы, академиями наук, органами здравоохранения и т. д. 6—19 апреля 1974 года ожидалось выступление Дэн Сяопина, восстановленного в Политбюро ЦК КПК, на Генеральной ассамблее ООН, в связи с чем 4 апреля Шелепин предложил двум странам выступить с совместным заявлением о принципах взаимоотношений, для чего Советский Союз готов был направить в Пекин делегацию сколь угодно высокого уровня. 6 апреля Дэн на встрече с советскими дипломатами в Нью-Йорке передал предварительные требования Китая: сохранение статус-кво на границе, отказ от применения силы и вывод войск обеих сторон из спорных районов. 20 апреля МИД СССР полностью принял эти условия, предложив китайской стороне самой выбрать уровень и место проведения переговоров. 8 мая китайцы выразили готовность вести переговоры «по широкому кругу вопросов» и 7 июня Сергей Лапин передал через посла Лю Синьцюаня предложение организовать их в Москве уже в июле—августе. Из-за разных проволочек, китайская делегация прибыла в столицу Советского Союза только 8 сентября и после трех недель переговоров 30 сентября были одобрены «Предложения об улучшении отношений между КНР и СССР».

Вице-премьер Иван Архипов и Чжоу Эньлай

«Предложения» включали такие пункты, как полное равноправие, взаимное уважение независимости, суверенитета и территориальной целостности, невмешательство во внутренние дела друг друга, неприменение силы и угрозы силой и т. д. Декларировалось, что обе стороны не претендуют сами и выступают против чьих бы то ни было претензий на гегемонию в Азии и в мире (под этим подразумевался в том числе отказ от создания военных баз и заключения двусторонних военных союзов, что, по мысли китайцев, предотвращало сближение СССР с Вьетнамом или Северной Кореей в обход Китая). В случае появления проблем, их предписывалось решать мирным путем, с учетом интересов обеих сторон, а, при необходимости, проводить двусторонние встречи на высшем уровне. Также ставилась задача углублять торгово-экономические, научно-технические, культурные и прочие связи. Демонстрируя расположение к КНР, Шелепин объявил в одностороннем порядке о сокращении войск в приграничных районах. 15 ноября переговоры продолжились в Пекине — на сей раз советскую делегацию возглавлял зампред правительства Иван Архипов, пользовавшийся огромным уважением у китайцев (Архипов некогда был главным экономическим советником при Госсовете КНР и руководил советскими специалистами). Впервые за много лет визит представителя высшего руководства СССР проходил в дружеской атмосфере, удалось реанимировать деятельность обществ дружбы в полном объеме и на их базе возобновить туристический обмен, выработать новое долгосрочное торговое соглашение и создать двустороннюю Комиссию по экономическому, торговому и научно-техническому сотрудничеству. В речи на открытии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) IV созыва 13 января 1975 года Чжоу Эньлай впервые за много лет охарактеризовал Советский Союз, как «социалистическое государство».

Взаимные визиты

К 1975 году Москва и Пекин смогли решить большинство спорных моментов: в основном на уступки шла советская сторона, в то время, как китайцы, по сути, ограничились лишь снятием требования о признании прежних договоров о границе «неравноправными», но Шелепин полагал, что это приемлемая цена за спокойствие на восточных границах и единство соцлагеря. Ряд обстоятельств, прежде тормозивших переговорный процесс, отпали сами собой — так, в связи с переменами в Югославии, утратил актуальность спор по поводу определения курса СКЮ, как ревизионистского. Более того, новый югославский лидер Александр Ранкович, наряду с руководителями Румынии, Чехословакии и Польши, традиционно поддерживавшими тесные отношения как с СССР, так и с Китаем, зачастую выступал в роли посредника в переговорах. К 1975 году у Шелепина появился и еще один важный единомышленник — первый секретарь ЦК Трудовой партии Кореи Ли Сан Чо, который, как ближайший союзник Мао, регулярно виделся с ним, выступая «лоббистом» интересов Москвы. Так, именно через Ли в апреле 1975 года было сделано предложение о визите Шелепина в Китай.

В январе 1975 года по приглашению ВСНП Пекин посетила делегация Совета Союза и Совета Национальностей Верховного Совета СССР, 28 января произошла неформальная встреча Шелепина и Дэн Сяопина, к тому моменту «повышенного» до вице-премьера и заместителя председателя ЦК КПК, в Праге на похоронах Антонина Новотного, 30 мая в Москве наконец было подписано советско-китайское соглашение о товарообороте и платежах на 1976—1980 годы, предусматривавшее также реконструкцию промышленных объектов в КНР и в том же месяце наконец началась демаркация спорных участков на границе. Шелепин очень торопился посетить Китай до конца года, поскольку параллельно шли переговоры по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также налаживались связи между Пекином и Вашингтоном — опередить Макговерна, также намеренного добиться встречи с Мао, было для советского лидера делом принципа. Со своей стороны, Мао также понимал, что если затягивать диалог, то до встречи с Шелепиным он может просто не дожить: еще осенью 1971 года у Кормчего выявили легочно-сердечную недостаточность, в январе 1974 года он лишился зрения из-за катаракты, а летом появились первые симптомы болезни Лу Герига. В середине августа врачи провели ему операцию на правом глазу, благодаря чему Мао начал немного видеть, но сомневаться в том, что 81-летний политик доживает свои последние дни, не приходилось. Визит советского лидера в Пекин согласно традиционным китайским представлениям воспринимался, как признание лидерства Китая в соцлагере со стороны СССР, поэтому с ним решили не затягивать.

Шелепин прибыл в Пекин 29 сентября — к очередной годовщине образования КНР — во главе внушительной делегации из секретаря ЦК КПСС Дмитрия Шепилова, министра иностранных дел Сергея Лапина, вице-премьера Ивана Архипова, министра здравоохранения Сергея Буренкова и т. д. Мао и Чжоу Эньлай по здоровью много времени уделять работе не могли, поэтому в основном переговоры велись с Дэн Сяопином, Ли Сяньнянем, Хуа Гофэном и Цзи Дэнкуем: было намечено в 1976 году установить сотрудничество между молодежными организациями и академиями наук, провести обмен промышленными выставками, открыть консульства в Ленинграде и Шанхае и т. д. Шелепин вел себя подчеркнуто уважительно по отношению к Мао, как старейшему и наиболее опытному среди всех политиков соцблока, что последнему очень польстило. Когда 2 октября советская делегация улетала в Москву казалось, что отношения между двумя странами нормализованы в полном объеме, однако 8 января 1976 года скончался Чжоу Эньлай, чем не преминула воспользоваться Цзян Цин, развязавшая 2 марта кампанию критики Дэн Сяопина, мгновенно угодившего в опалу. На короткое время леворадикалы вознеслись на вершину власти, из-за чего все запланированные на 1976 год мероприятия не были воплощены в жизнь. По счастью, 9 сентября Мао скончался, а 6 октября Цзян Цин и ее сторонники оказались под арестом, благодаря чему советско-китайское сближение замедлилось, но не остановилось и, тем более, не обернулось вспять. В Советском Союзе 18 сентября — день похорон Мао — был объявлен траурным, по всей стране приспустили государственные флаги, советское руководство во главе с Шелепиным посетило траурные мероприятия в китайском посольстве в Москве. Весной 1977 года переговоры возобновились с новой силой, а 11—16 августа 1978 года Хуа Гофэн, ставший к тому времени новым лидером КНР, совершил визит в Советский Союз, ставший во многом знаменательным событием. Последний раз до того правитель Китая выезжал за границу в 1960 году.

Память

Высказывания о Шелепине

”

Шелепин не глупый был человек, с хорошим образованием. Способный, но догматик. Александр Яковлев

“

”

Он был прожженный сталинист бериевского типа, может быть, даже жестче. А положительное в нем было то, что он говорил: начинать обновление надо с верхов, чтобы аппарат вел себя прилично. Мне нравилось, что он говорил о привилегиях, как о заболевании государственного аппарата. Александр Яковлев

“

”

Он не был мстительным. У нас ведь принято: как попал в беду, так вколачивают в землю по уши. А он не мстил людям. Николай Месяцев

“

”

Я знал только двух человек в руководстве страны, которые сами снимали телефонную трубку, Косыгина и Шелепина. К остальным надо было пробиваться через помощников и секретарей. Причем если Шелепин был на совещании и не мог разговаривать, он всегда потом сам перезванивал. Николай Егорычев

“

”

Мы все чувствовали, что имеем дело с умным, толковым, порядочным, добрым человеком, который искренне служит своей стране. Он был до щепетильности честным человеком. Ни дачи, ни машины, ничего у него не было. Николай Егорычев

“

”

Будучи членом Президиума ЦК КПСС, отказался от положенной ему охраны, в быту был скромным, лично оплачивал все свои расходы, негативно относился к привилегиям. Николай Зенькович

“

”

Манера разговора напористая, бескомпромиссная, резкая. Черты лица были заостренными, колючими. Подчас грубоватый, но открытый. Был крупным, лысеющим, с лохматыми бровями и пристальным, но как бы одновременно скользящим взглядом. Носил башмаки сорок четвертого размера. Слыл энергичным, честолюбивым, с карьерой типичного аппаратчика. Николай Зенькович

“

Примечания

Продолжение следует...