| "Красная весна" в России | |||
| Основной конфликт: Великая Война | |||
 | |||
| Дата |
5 апреля - 3 мая 1916 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Новгород, Москва, Петроград, Краснодар, Владивосток и Киев. | ||
| Причина |
Желание группы депутатов сместить действующее правительство; усталость от войны. | ||
| Итог |
Поражение оппозиции; сохранение правительства. | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Апрельские антиправительственные выступления в Российской Демократической Республике, также "Красная весна", "Красный рассвет", "Апрельская революция" - названия масштабных антиправительственных и антивоенных выступлений, митингов и демонстраций, случившихся в России в апреле 1916. Эти выступления стали крайней точкой социально-экономического кризиса в российском обществе, после которого он пошел на спад; революционные силы оказались слишком малочисленны и малорешительны, а правительство смогло консолидировать общество для победного окончания Великой войны.
В то же время "Красная весна" стала самым массовым на тот момент в российской истории выступлением против власти и самым же радикальным - по улицам крупных городов страны прошли ожесточенные схватки, были жертвы и раненые с обеих сторон. Впрочем, "Весна" и сейчас сохраняет пальму первенства по дисциплине - впредь в России не было настолько ожесточенного политического кризиса, могущего поколебать самые основы государственности.
Причины[]
С марта 1911 года Российская Демократическая Республика в составе стран "Аккорда" вела долгую и изнуряющую войну с Французской Империей и ее "Антантой". Много времени минуло с решения Василия Витальевича Шульгина объявить всеобщую мобилизацию, положившего начало русскому участию в крупнейшем вооруженном конфликте: многое изменилось с тех пор. Ряды "Антанты" покинули такие страны, как Скандинавия, Польша, Австралазия, Утремер, Румыния, Антильская конфедерация, Турция, японские колонии; Ближний Восток переходил под контроль русско-греко-курдо-армянских сил, а с его утратой терялась связь с Индией, этой жемчужиной в короне Орлиного дома. Большая часть Германии была освобождена от французов; десант в Англию еще раньше был сброшен в море, а командовавший им генерал казнен на руинах Лондона. Положение дел в Африке становилось все хуже и хуже: войска Нумидии не справлялись с натиском португальцев, американцев и бразильцев в одиночку, а сил помочь у метрополии не было. Словом, Французская Империя неумолимо близилась к своему трагическому падению, как бы это не отрицал ее правитель, которому осталось чуть-чуть до полноценного сумасшествия.
Однако и Россия за эти годы немало изменилась. Для продления срока своих полномочий Василию Шульгину пришлось пойти на сделку с левоцентристской РСП, включив в 1915-м году ее представителей в состав правительства Гучкова. Трехпартийное правительство справлялось со своими непосредственными обязанностями достойно, хотя и на подковерные интриги одной части против двух других уходило немало времени и сил. Впрочем, ключевые фигуры оставались на своих местах: Александр Гучков сохранял пост премьер-министра, Алексей Брусилов все еще был военным министром, а Владимир Коковцев крепко сторожил министерство финансов. Левоцентристы согласились на второстепенные должности, понимая, что кроме минусов, есть и большой плюс: их работа не так заметна, и не будет вызывать стольких нареканий. Самым заметным чиновников от левых был Николай Авксентьев, ставший министром сельского хозяйства. Этот кабинет, несмотря на распри, сохранял относительную целостность и был готов драться за свою сохранность: также его членов объединяла личная преданность фигуре президента, которому все они чем-либо да были обязаны.
Социально-экономический кризис в России был неотвратим, но финансовый блок правительства делал все, чтобы она смогла его пережить с наименьшими потерями. Владимир Николаевич Коковцев старался сокращать расходы на все, что не было связано с войной: он находил самые разнообразные способы отъема денег у населения, дабы было чем кормить военно-промышленный комплекс. Он получал поддержку со стороны предпринимателей, особенно активно жертвовал на нужды войны Георгий Сергеевич Злобин - градоначальник Москвы и один из крупнейших бизнесменов России, если не сказать всего мира. Выпускались займы, различные облигации; из уже сдавшихся на милость победителей стран Новгород беспощадно выжимал контрибуции, дабы чувствовать себя приемлимо. Но от сокращения и без того минимальных пособий, небольших зарплат это не уберегло. На традиционном рождественском балу 1916-го года Владимир Коковцев честно признался Василию Шульгину, что этот год будет очень тяжелым как для главы государства, так и для его страны в целом. По воспоминаниям министра финансов, президент остался необычайно спокоен и молча предложил соратнику бокал армянского вина: тот не думал отказываться. Современные историки полагают, что Шульгин, с его страстью к символизму, которую он позднее неоднократно докажет, таким образом подтвердил свой союз с Владимиром Николаевичем и свою решимость стоять до конца, несмотря ни на что.
Кризисом решили воспользоваться леворадикальные силы. Они увидели в нем идеальную возможность взять власть в свои собственные руки и радикально изменить вектор развития России. Главной силой здесь была марксистская партия "Воля и труд", имевшая в своем распоряжении 4,5% мест в Государственной Думе. Ее руководитель, Геннадий Ильич Ульянов, имел славу главного пацифиста на Руси, неоднократно выступал за немедленное заключение мира; он же состоял в переписке с Карлом Фридрихом Фогелем - на тот момент лидером первой в мире коммунистической партии и крупнейшим теоретиком марксизма в мире. Союзником ВиТ была "Трудовая группа", которая еще более усилилась после перехода в нее фракции депутатов, отколовшихся от РСП из-за соглашения ее руководства с правым правительством в 1915-м. Виктор Михайлович Чернов, предводитель этой фракции, вошел в контакт с Ульяновым; они договорились о совместных действиях в марте 1916 - за считанные дни до начала своего наступления против Шульгина-Гучкова-Коковцева. Вне стен Государственной Думы левых поддерживали различные общественные организации, выступающие, в основном, против войны - самыми заметными были "Движение мира" Николая Баумана и "Женщины России" Александры Коллонтай. Достигнуть договоренности с ними тоже было довольно просто.
Подводя итог, к апрелю 1916-го в России накопилось немало противоречий, на которые наложились амбиции отдельных личностей. Все это вкупе должно было привести к каким-то последствиям, что и случилось, как будет видно из нижеследующего текста.
Ход событий[]
Атака в Думе[]
| ” | Вы хотите спросить меня, что я делаю? Я обвиняю, господа депутаты! Я обвиняю Александра Гучкова, премьер-министра, в предательстве интересов россиян! (Г.И. Ульянов с трибуны)
|
“ |
Геннадий Ильич Ульянов, весна 1916.
События, в дальнейшем прозванные "Красным рассветом", начались хмурым утром 5-го апреля, когда Геннадий Ильич Ульянов попросил слова у председателя Государственной Думы, беспартийного Сергея Михайловича Корнильева. Несмотря на сопротивление Николая Маркова, глава парламента дал право социал-демократу на выступление. Получив трибуну в свое распоряжение, руководитель крайне левой фракции российского парламента после месячного молчания неожиданно накинулся на правительство Александра Гучкова. Настолько радикальных и жестких обвинений в Государственной Думе не звучало со времен достопамятного голосования по продлению полномочий Василия Шульгина: а с того момента уже прошло чуть более двух лет. Предварительно извинившись "за свою честность", Геннадий устроил настоящую порку Гучкову, не стесняясь в использовании непарламентских выражений, за что получил два предупреждения от ведущего заседания Корнильева. В ходе своего выступления руководитель социал-демократов бил по "больным" местам правительства: ухудшению социально-экономического положения народа, сокращению заработных плат, огромным жертвам на Великой войне и так далее. При этом свой гнев Ульянов сфокусировал именно на Александре Ивановиче, так как знал, что даже внутри правительства нет однозначной оценки деятельности его председателя, и некоторые члены РСП были бы не против сменить главу кабинета на более левую фигуру. В конце своего выступления оратор призвал Гучкова прийти в парламент, дабы выдержать отчет перед депутатами в его действиях.
Когда социал-демократ сходил с трибуны, его встречали аплодисменты членов "Воли и труда", большинства из "Трудовой группы" и даже многих социалистов из РСП. Правое большинство угрюмо молчало; однако, когда Корнильев был вынужден поставить вопрос на голосование, премьер-министра на ковер потребовали все левые, беспартийные и даже некоторые либералы, считающие его политику чересчур рыночной, а его самого - засидевшимся на своем посту стариком. Словом, Государственная Дума небольшим большинством вызвала главу правительства к себе.
Карикатура "Искры" на правые издательства.
Событие получило немедленное освещение в российской прессе. Оценки произошедшего разнились от издания к изданию; от "Искры", хвалившей Геннадия Ульянова за мужество, до "Дончанина", где Алексей Иванович Князьков в очередной раз его проклял и призвал Александра Гучкова готовиться к ответу "так, чтобы выбить всю дурь из голов депутатов!". В кой-то веки Князьков согласился с оценками крайнего консерватора Маркова и даже взял у него самого интервью: пользуясь минутой славы, Николай Евгеньевич даже предложил Василию Шульгину собственные услуги для представления интересов кабинета в палате. Газета социал-демократии подметила некую однотипность в словах ее оппонентов справа и высмеяла их на представленной слева карикатуре, согласно которой они все представляли свои статьи некоему "цензурному комитету", под которым следовало понимать действующее правительство. Не оставшись в долгу, Князьков заперся у себя, готовясь опубликовать подробную статью против "Воли и труда": политический кризис еще толком не разгорелся, а газетная война, уже неизвестно какая по счету, пошла полным ходом и не думала остановиться.
В российском правительстве спокойно отнеслись к случившемуся. Александр Иванович действительно начал готовиться к предстоящим слушаниям, понимая, какая сложная задача на него свалилась. Василий Витальевич Шульгин, в свою очередь, встретился с Петром Долгоруковым, председателем фракции "Правого дела" в парламенте: через него он связался со вторым человеком в "Трудовой группе" - Александром Федоровичем Керенским. Созданный контакт пока что никак не проявлялся, но на стол главе государства легла записка, в которой "трудовик" подтвердил свою готовность к плодотворному сотрудничеству. Уже по собственной инициативе Долгоруков встретился с лидерами либералов; с большим трудом, но ему удалось уговорить большинство из них поддержать фигуру премьера в грядущем испытании. Жизнь временно успокоилась - ровно до 8-го апреля, когда пробил отведенный срок.
Премьер-министр в парламенте[]
| ” | Вызов брошен - вызов взят. (Александр Гучков, 8-го апреля)
|
“ |
Александр Иванович Гучков, весна 1916.
Александр Гучков в сопровождении предоставленной ему президентом охраны прибыл в здание парламента уже к утру; он мог наблюдать скопление людей у стен дворца. То к месту событий приходили сторонники группы Ульянова-Чернова, собранные со всего Новгорода. Пока что они вели себя довольно мирно, но сам факт их присутствия и многочисленность оказывали давление на психику: именно так и рассчитывали крайние левые, загодя через свои отделения начав собирать людей. Депутатам пришлось пробираться сквозь человеческие толпы, что не самым приятным образом сказывалось на них. В то же время Геннадия Ульянова толпа встречала искренними аплодисментами поддержки и восторга: сразу было ясно, кто сюда привел толпу и с какой мыслью. Впрочем, глава кабинета сохранял спокойствие - за свою карьеру он бывал и не в таких передрягах и был уверен, что сможет найти выход даже из такой ситуации. В конце концов, это был не первый раз, когда его депутаты вызывали на бой - а бывали случаи и похуже, но из них всех он неизменно выходил победителем.
Депутаты приступили к слушаниям. Корнильев предоставил трибуну Гучкову, предварительно, правда, успев сообщить ему обнадеживающие результаты вчерашних переговоров. Однако председатель Думы был вынужден добавить, что, из-за присутствия толпы перед зданием, некоторые депутаты могут элементарно струсить. Не обратив внимания на такую деталь, Александр Иванович приступил к зачитыванию речи. Он выбрал верную тактику забрасывания оппонентов цифрами, сухими фактами и терминами, говоря при этом максимально тихо и себе под нос. Сергей Корнильев не переспрашивал: тем самым депутаты были вынуждены замолчать, чтобы не пропустить ни единое слово из уст главы кабинета. Премьер-министр монотонно осыпал парламентскую оппозицию достижениями своего кабинета, особенно подчеркивая роль в них Николая Авксентьева и Владимира Коковцева. Он отчетливо давал понять окружающим, что никуда не собирается уходить со своего поста, как не собирается жертвовать кем-либо из министров своего правительства. В конце своего долгого выступления Александр Иванович подчеркнул, что пришел сюда с ведома и согласия президента; что глава государства более чем доволен его работой на посту и не собирается предпринимать никаких кадровых перестановок.
Василий Витальевич Шульгин с проправительственными депутатами ГосДумы, апрель 1916-й.
Тогда Геннадий Ильич Ульянов потребовал у председателя Корнильева начать голосование по вопросу доверия правительству. Сергей Михайлович ради приличия поспорил было, но под напором радикальной оппозиции согласился провести голосование. А.И. Гучков спокойно удалился с трибуны под аплодисменты консерваторов и лояльной ему части либералов; в перерыве к нему подошел Петр Дмитриевич Долгоруков, сообщивший о достигунтой договоренности с оставшимися депутатами от "Свободной партии". Исход был на самом деле предрешен: консервативно-либеральное большинство голосовало в поддержку кабинета; вместе с ними выступила Российская социалистическая партия, даже часть "Трудовой группы" во главе с Александром Керенским проголосовала "за" Александра Ивановича. Против выступили только "Воля и труд" с левой частью "Трудовой группы": в сумме им не удалось набрать свыше 10% голосов.
А.И. Гучков триумфально покидал зал заседаний, когда к нему подошел Борис Викторович Савинков - молодой депутат, один из членов "ТГ", голосовавший "за" правительство. Он предупредил пожилого премьера, что толпа и не собирается расходиться, что решение парламента ее взбесило, и что "никто не может ручаться за Вашу безопасность". Беззлобно усмехнувшись, Александр Иванович поблагодарил Савинкова за известие, но убедил его в своей решимости. И действительно: собравшиеся у стен Государственной Думы люди не подняли руку на мирно проходящего к машине старика-премьера. Правительство одержало вверх; премьер остался на своем посту, как и весь кабинет. Казалось, что на этом все и закончилось, и кризиса удалось избежать.
Россия в огне[]
Манифестанты у стен Думы.
Однако это было далеко не так. Геннадий Ульянов и Виктор Чернов не для того начинали свою игру, чтобы остановиться после первого раунда, в котором они, к слову, и не собирались одержать победу. понимая невозможность такого исхода в условиях консервативно-либерального большинства. Выступление же позволило им создать громкий заголовок в Средствах массовой информации: в "Искре" родной брат Геннадия, Александр, бывший ее главным редактором, выставил произошедшее заседание "сговором сил империализма" и призвал к всероссийской политической забастовке. Со схожим обращением ко своим читателям обратились мелкие леворадикальные издания по всей Российской Демократической Республике: стало ясно, что голосование в парламенте было лишь удобным предлогом для перенесения политической жизни на просторы улиц и бульваров, где "Воля и труд" чувствовала себя куда более уверенно.
Уже 9 апреля известный своим радикализмом профессиональный союз "Ассоциация труда России" объявила о своей поддержке идеи забастовки. Первые заводы в Петрограде остановились; примеру АТР последовал ряд других объединений, близких к ней по идеологии и методам действия. Например, "Рабочее движение" - ультралевый, нелегальный профсоюз железнодорожников. Тогда же крупная общественная организация "Женщины России" с Александрой Михайловной Коллонтай заявила о своем единстве с "Волей и трудом" в их борьбе. "Женщины" добивались введение юридического равноправия с мужчинами и, главное, Выступление было поддержано "Движением мира" - крупнейшей в России антивоенной организацией во главе с социал-демократом Алексеем Бадаевым.
Очереди в магазины.
К 12-му апреля забастовка уже охватила крупнейшие города России - Петроград, Москву, Новгород, Киев и Владивосток. В старинных промышленных центрах на Урале выступления рабочих оборонных заводов, однако, носили довольно локальный характер: в этих местах были чрезвычайно сильно тред-юнионисты, с которыми государство смогло быстро договориться путем увеличения пайков и зарплат. Куда большая угроза исходила от забастовки рабочих-железнодорожников: их нежелание работать грозило снардным голодом на ключевых фронтах войны. Улицы городов заполонили работницы самых разных предприятий, которых поддерживали протестующие мужчины и многие интеллигенты; собираясь бороться за равные с мужчинами права, они фактически выступали совместно с леворадикалами. Комитеты "Движения мира" развили лихорадочную деятельность в армейских частях, стараясь наладить прямой, бесперебойный контакт с рядовыми и младшими офицерами. Регулярно проходившие в Новгороде Великом встречи лидеров оппозиции помогали им координировать усилия и поддерживать друг в друге боевой дух; Г.И. Ульянов, по воспоминаниям Бадаева, был уверен, что к концу мая им удастся сокрушить и правительство, и президента. Ту же решимость в них подогревал Карл Фридрих Фогель, написавший известное "Послание на баррикаду", опубликованное в "Искре" за 17-е апреля. Там лидер немецких коммунистов всячески подбадривал российских товарищей, подогревая их желание идти до победного конца.
| ” | Я верю, что звезда человеческого счастья зажжется в России! (Карл Фогель, заключение "Послания на баррикаду")
|
“ |
| ” | Опубликовав письмо известнейшего предателя немецкой нации, этого отвратительного Фогеля, наши эс-де только расписались в собственной приверженности Парижу. Они только подтвердили, что получили и свои 40 серебряников от Мелочи. (Алексей Князьков, "За сколько Россию?")
|
“ |
Александр Гучков во время апрельского кризиса на рабочем месте.
Российское руководство быстро осознало, что рано радовалось, и что главные бои ему еще предстоят впереди. Василий Витальевич Шульгин, однако, был слишком занят внешнеполитическими делами и идущей Великой Войной; поэтому решение вопроса с протестующими он переложил на плечи своего верного премьер-министра. Александр Иванович Гучков решил бороться полумерами, опасаясь действовать радикально. И хотя Алексей Брусилов требовал в жестких выражениях запретить "Волю и труд", арестовать лидеров протеста, разогнать самые демонстрации и ввести чрезвычайное положение в ряде городов, ничего из этого не было реализовано на практике. В основном Гучков пытался через парламент воздействовать на протестующих и, пользуясь связями в социал-демократической среде, убедить Ульянова-Чернова прекратить "раскачивать российский корабль в бурю". Пожалуй, самым жестким шагом Гучкова можно считать использование солдат специальных войск для обслуживания стратегически важных ж/д направлений. Также он надавил на президента Германии Людвига Эннекцеруса, и тот согласился взять на себя часть снабжения российских войск снарядами; это позволило снизить нагрузку на собственно российских рабочих.
Тактика полумер не могла помочь, скорее наоборот - чуя свою силу, социал-демократы переходили в наступление по всем фронтам. Уже 13-го числа в "Искре" появился манифест "Сил революционной демократии", в котором братья Ульяновы, Чернов, Бадаев, Бауман, Коллонтай и Камков впервые озвучили всю полноту своих требований:
- Введение 8 часового рабочего дня и 5-ти дневной недели на всех предприятиях страны.
- Гарантия сохранения и преумножения социальных выплат.
- Всеобщее избирательное право.
- Увеличение заработной платы.
- Отставка правительства или, на худой конец, самых ненавистных населению министров и главы кабинета.
- Досрочные выборы в Государственную Думу и на пост президента с запретом В. Шульгину баллотироваться на них.
- Начало срочных мирных переговоров с "Антантой", прекращение всех военных действий.
Патриотическая демонстрация в Москве у памятника Скобелеву.
И хотя впоследствии исследователи будут считать выпуск манифеста точкой наивысшего единства леворадикалов, уже тогда у них появились первые проблемы. Борис Давидович Камков устранился от подписания документа, хотя и участвовал в его составлении; Александра Михайловна находила возможным компромисс с правительством, хоть и согласилась поставить свою подпись под заявлением. Не проявлял особой инициативности и Виктор Чернов, чувствовавший, как в родной партии у него уходит почва из-под ног благодаря интригам Александра Федоровича Керенского и Бориса Викторовича Савинкова. Правая фракция "трудовиков" явно побеждала в подковерных играх, несмотря на уличные победы радикалов - хоть где-то избранная премьером тактика приносила свои скромные, но плоды.
Публикация подобного документа всколыхнула самые разнообразные чувства. Небольшие леворадикальные издания пели в унисон, требуя одного и того же и посылая своих читателей сооружать баррикады на городских улицах. Однако проправительственные и патриотические газеты, журналы и журнальчки разразились бурей гнева: всех превзошел неизменный редактор "Дончанина" Алексей Иванович Князьков, желавший составителям программного документа "мучительной смерти". Сергей Леонидович Марков, тогда бывший председателем комитета по делам ветеранов "Воины России", выступил в том же "Дончанине" с разгромным интервью, в котором вызвал Геннадия Ульянова на дуэль, желая "Защитить честь русской армии и всех павших товарищей". А. Брусилов выступил с заявлением, что не намерен никуда уходить с поста, иначе как по приказу верховного главнокомандующего.
Погром в Киеве, 20-е апреля.
В то же время "манифест" вызвал к жизни новую, самую дикую, многочисленную и яростную волну протестов. С 16 по 22-е апреля в Киеве, Петрограде, Москве и Владивостоке происходили множественные столкновения между "патриотами" и "пораженцами". Также побоища происходили в меньших провинциальных городах, воинских частях и так далее. Заведенная социал-демократами толпа начала кое-где выходить из повиновения, переходя к погромам и поджогам. Нередко "патриоты" отвечали тем же: например, 18-го апреля в Киеве было сожжено местное отделение "Воли и труда", а почтальоны, разносившие "Искру", были сурово избиты фронтовиками и сочувствующими им горожанами. В армии по инициативе старших офицеров были задержаны агитаторы "Движения мира", некоторые из которых были убиты на месте; солдаты в целом сохраняли дисциплину, хотя, конечно, имели место быть и довольно массовые случаи неповиновения, особенно на германском фронте, где оказывалось негативное влияние со стороны местных коммунистов.
| ” | Мы не остановимся, пока не победим! (Виктор Чернов)
|
“ |
| ” | Россия погружается в безумие под гром аплодисментов из Парижа. (Иоанна Дынева, либеральный деятель, активистка суфражистского движения)
|
“ |
Однако с каждым днем движение шло на спад. Во многом этому способствовали локальные власти: здесь очень показательным будет пример с Москвой, которой уже давно управлял Георгий Сергеевич Злобин - один из самых богатый людей всего мира, не говоря уж о России. Бывший первым патерналистом в Москве, он пользовался большой популярностью у горожан и жителей окрестностей. В результате, когда сюда прибыл Н.Э. Бауман с товарищами, начавшими сразу же раскачивать обстановку, Злобин самолично предпринял ряд шагов, позволивших укрепить его позиции в намечающемся противостоянии: повысил заработные платы на своих предприятиях, убрал самых ненавистных мастеров и так далее. Позднее, уже после публикации манифеста, Г.С. Злобин собирал проправительственные митинги, на которых выступал и сам; когда на один из таких пришел Бауман, он не стал его прогонять, а пригласил на словесную дуэль, к которой, на самом деле, давно готовился. Разгромив в ней своего противника, обыкновенно косноязычный Злобин произвел на всю Москву неизгладимое впечатление - дело леворадикалов в "третьей" столице Российской Демократической Республике оказалось проигранным.
В остальных крупных городах России дела обстояли по-разному, но, в целом, везде волна шла на спад. В родном городе Василия Шульгина, Киеве, его сторонники разгромили отделения "врагов России" и тем самым заставили их прекратить свою работу. С другой стороны, в рабочем Петрограде некоторые районы уже не контролировались правительственными учреждениями, а некоторые политики серьезно предлагали создать там полноценные властные органы из числа простых рабочих. Новгород, город чиновников и бюрократии, штормило: окраины стояли за Ульянова-Чернова, но респектабельный центр поддерживал, безусловно, Шульгина и Гучкова. Во Владивостоке фактическая власть перешла к военным, довольно брутально подавившим выступления портовых рабочих; чиновники, конечно, никуда не делись, но их власть существовала только благодаря деятельному участию кадровых военных.
Президент говорит []
Василий Витальевич Шульгин в 1918-м.
За всеми этими событиями наблюдал Василий Шульгин. Восьмой президент Российской Демократической Республики практически весь апрель провел на переговорах с лидерами Германии и Соединенных Штатов Америки; также его внимание удерживал Западный фронт, дела снабжения которого требовали директивного управления. Фактически до некоторого времени Василий Витальевич дистанцировался от решения конфликта, горящего в самой его стране. Он ограничивался дачей интервью проправительственным газетам и журналам, причем они были сжатыми, сухими и короткими, вряд ли способными как-либо повлиять на ситуацию в корне. Издалека казалось, что Василий добровольно самоустранился, желая проверить, на что способна его команда в его отсутствие. Такая точка зрения была доминирующей в российской историографии вплоть до самого 1950 года; даже теперь она сохраняет немалое число сторонников.
Однако сам Василий Витальевич в своих воспоминаниях "Так мы шли к победе" дает совершенно иную оценку собственным действиям, точнее, собственному бездействию в этот период времени. Помимо занятости на внешнем фронте, он должен был лично для себя решить: устанавливать ли "прямое управление", под столь прекрасной формулировкой скрывая диктатуру. искать ли компромисс с забастовщиками или пытаться действовать парламентскими методами? Каждый из путей имел свои недостатки и плюсы; каждый имел аргументы как "за", так и "против". В окружении президента тоже не было единства: Лавр Георгиевич Корнилов уверял главнокомандующего, что вся армия только поддержит радикальные меры; левоцентрист Николай Дмитриевич Авксентьев считал возможным договориться с Виктором Черновым и остальными, мол, тогда Ульяновы будут вынуждены отступить; наконец, Александр Гучков, человек, во многом сделавший Василия Витальевича тем, кем он стал, советовал не нарушать законы, но и не идти на компромисс с национальными предателями. С ним были солидарны супруга Василия, София, министр финансов Коковцев, министр иностранных дел Михаил Киндяков и многие другие.
Петр Долгоруков объявляет о желании президента произнести речь.
Однако 23 апреля 1916-го Василий Витальевич Шульгин определился со своим выбором раз и навсегда. Взяв с собой отделение офицеров-георгиевцев и при сопровождении генерала Л.Г. Корнилова он самолично, без предупреждения, явился в Государственную Думу. Идя сквозь негодующую толпу, проклинающую и его имя, и его политику, Шульгин в последний раз усомнился; но буквально двухминутный разговор с главой консервативной фракции вернул ему прежнюю уверенность в правильности избранного пути и своей способности пройти его от начала и до самого конца. Особой пикантности ситуации добавлял тот факт, что заседания Думы в тот день были объявлены Корнильевым открытыми: публика заполонила балконы и коридоры, но появление в стенах парламента главы государства заставило их замолчать. Первым в тот день выступал Геннадий Ильич Ульянов, воспользовавшийся случаем и обрушивший яростную критику на голову главы государства. После него Петр Дмитриевич Долгоруков сообщил председателю Думы, что президент желает произнести речь. Сергей Михайлович без вопросов предоставил трибуну столь редкому в стенах его заведения гостю.
Взобравшись на трибуну, заведенный выступлением Ульянова, Шульгин смог собраться с силами и успокоился. Он начал издалека: сообщил парламенту о воинских успехах, об очередном расстреле генерала во Французской Империи; поклялся, что следующий год, 1917-й, станет последним годом Французской Империи и ее "Антанты" - если не раньше. Он напомнил об успехах, достигнутых Российской Демократической Республикой за последние несколько лет: напомнил, что еще никогда в отечественной истории Россия не была настолько же могуществена и влиятельна, еще никогда она не приближалась так близко к мировой гегемонии. Добрым словом вспомнив солдат и офицеров на фронте, Василий Витальевич плавно перешел на ожесточенную критику социал-демократов и им сочувствующих, которых прямым текстом обвинил в предательстве интересов России и русского народа. Этот фрагмент речи, известный в российской историографии как "Глупость? Предательство?" цитируется во всех работах по истории Великой войны. Кусок приведен ниже:
| ” | Вы требуете мира с поверженным врагом, когда до Парижа остались считанные сотни километров! Что это? Глупость - предательство? Вы требуете мира с врагом на его условиях, плюя на могилы павших героев, отдавших жизни в том числе и за вас, господа социалисты! Что это? Глупость - предательство? Вы проводите демонстрации на военных заводах, когда нашим солдатам требуются снаряды, пули, ружья! Что это? Глупость - предательство? Вы требуете заключения мира, игнорируя наш долг перед союзниками в Европе и Америке: мы дали слово драться до конца, но вы делаете из нас клятвопреступников! Что это? Глупость - предательство?
|
“ |
Депутаты Думы и ее сотрудники, коллективное фото, апрель 1916-го.
Разгоряченный выступлением и получивший поддержку со стороны практически всех депутатов парламента, Василий Шульгин попросил председателя Государственной Думы провести голосование по лишению Г.И. Ульянова депутатского мандата. В качестве причины президент назвал многочисленные провокации, совершаемые упомянутым парламентарием по отношению к коллегам; С.М. Корнильев согласился с предложением главы государства. Потом В.В. Шульгин сообщил депутатам о перестановке в кабинете: на пост Алексея Алексеевича Брусилова, решившего уйти на покой, предлагался Лавр Корнилов, известный сторонник войны до победного конца. В самом же конце своего выступления, Василий Витальевич зловещим шепотом пообещал довести Великую войну до ее логического завершения, "не важно, с вами, господа, или без вас" - эта прямая угроза возымела действия даже на многих членов "Воли и труда", очень дороживших своими креслами. Наконец, желая хоть слегка подсластить пилюлю для оппозиции, Шульгин на всю Россию отказался выдвигать свою кандидатуру на пост-военных президентских выборах. Усталый, но довольный собой глава государства покидал трибуну под аплодисменты правящей коалиции и даже части трудовиков: сразу же после его выступления Г. Ульянов был исключен из числа депутатов, а думское большинство согласилось назначить Лавра Георгиевича Корнилова на пост военного министра.
Выступление президента нанесло болезненный удар по социал-демократической забастовке. Думская фракция "Воли и труда" потеряла своего сильнейшего оратора и специалиста в юриспруденции, без которого ее позиции оказались ослабленными до максимума. Своими словами Шульгин запугал все еще колебавшихся "трудовиков", тем самым предрешив судьбу Виктора Михайловича Чернова на посту главы их фракции и партийного лидера. Наконец, прямая угроза распустить Государственную Думу заставила ее членов вернуться к продуктивной работе, прекратив разбираться в прошлых прегрешениях друг друга. По воспоминаниям лиц, бывших тогда в парламенте, речь была великолепной, искренней и сильной: в своих девичьих дневниках Лариса Рейснер, будущая журналистка и вероятная любовница Шульгина, а тогда простая студентка, говорила, что сошла с балкона очарованная и покоренная - таким был эффект, произведенный В.В. Шульгиным на человека, изначальное настроенного к нему скептично.
Спад и уступки[]
Геннадий Ильич Ульянов пытался добиться дальнейшего продолжения забастовки и перерастания ее в общероссийскую, но он не мог не чувствовать, как почва уходит из-под его ног. Параллельно с выступлением Шульгина в российском парламенте под патронажем Георгия Злобина в стенах Московской Думы проходили переговоры крупнейших российских предпринимателей и министра финансов Владимира Коковцева с "Ассоциацией труда России". Первоначально руководство АТР выдвинуло неприемлимые требования, однако, после распространения в печати обращения Василия Витальевича, профсоюзные вожди вроде Юрия Лутовинова согласились поумерить свои аппетиты. В то же время А. Коновалов и Г. Злобин принудили остальных также пойти на встречу с работниками собственных предприятий: результатом хитрых договоров и взаимных уступок на свет 25-го апреля родился коллективный договор предпринимателей и "Ассоциации", который в современной России считается настоящим прорывом в области социального обеспечения. По достижению договоренности, АТР и союзные ей объединения призвали своих членов вернуться к работе; удар пришелся по самому сердцу забастовки.
Позитивные изменения были сразу же заметны. В Петрограде установилось спокойствие: "Ассоциация труда России", чьи позиции в городе были очень сильны, смогла вернуть рабочих на производства, не допуская никаких эксцессов. Владивосток также перешел из рук военных обратно, под власть чиновников и полицейских: необходимость в жестком контроле отпала. Московские власти собственными силами прекратили волнения; Киев давно успокоился после физического насилия над агитаторами из левых. И хотя "Рабочее движение" все еще продолжало забастовку и не собиралось от нее отказываться, глобальная угроза промышленности отпала. Например, "Всерабочий комитет", замышлявшийся как центр забастовки, после ухода из него АТР потерял более 2/3 состава и оказался попросту недееспособен, лишившись какого-либо права принимать любые решения.
Александр Федорович Керенский - председатель фракции "Трудовой группы" в ГД.
Следующим был удар по "Трудовой группе" - Борис Савинков и Александр Керенский произвели партийный переворот, свергнув 26-го апреля Виктора Чернова со всех занимаемых им постов. В этом им помог Борис Давидович Камков, доставивший целый пакет документов с компроматом на Чернова - этой ценой человек, некогда установивший договор между ТГ и ВиТ купил себе дальнейшую политическую жизнь. Новым лидером фракции стал Керенский; Савинкову отошла роль ответственного за связь с партийными отделениями. В первом же публичном заявлении в своем новом качестве А.Ф. Керенский объявил о бесприкословной поддержке республиканского правительства и всех предпринимаемых им мер по поддержанию порядка и стабильности в государстве. Керенский-Савинков не встретили сопротивления внутри "Трудовой группы": испуганные явлением Шульгина их коллеги по фракции решили не драться за непопулярного председателя, а сам В.М. Чернов откровенно "поплыл" в последние дни апреля, устав от активной борьбы и предпочтя отправиться в плавание по течению российской политики. Такое предательство оставило "Волю и труд" в парламенте одну против всех; с учетом изгнания Ульянова из парламента силы были явно не равны. К тому же, теперь Василий Шульгин приобрел для своего правительства еще большую опору, чем ранее.
Но депутаты Государственной Думы решили, что фигура Сергея Михайловича Корнильева в новых обстоятельствах не слишком представительна. Беспартийный депутат был в свое время избран как компромиссная фигура для либералов и умеренных социалистов; теперь, в обмен на поддержку, левоцентристы пожелали назначить председателем собственного человека. По результату голосования, им стал известный парламентарий Тимофей Васильевич Локоть - ученый-агроном, стоявший на позициях умеренного социализма и социальной справедливости. После избрания он пообещал вывести "на новый уровень" координацию между Государственной Думой и правительством, "добиться их лучшего взаимодействия на благо Родины".
У леворадикалов все еще оставался один немаловажный козырь в рукаве - женское движение за избирательные и другие права "Женщины России", которыми руководила Александра Михайловна Коллонтай. Однако ее решимость не была бесспорной: она колебалась даже при подписании "Манифеста", считая его слишком радикальным. Избрание Т.В. Локтя на должность председателя Государственной Думы, казалось, ничего особого им не предвещало, но уже 28-го апреля новый глава российского парламента заявил о своем желании предоставить женщинам избирательное право наравне с мужчинами. Его заявление было в штыке встречено консерваторами; Петр Долгоруков отказался голосовать в поддержку такого законопроекта, тем самым нарушая единство правящей коалиции. Однако прогрессивно настроенные либералы, левые центристы, трудовики и социал-демократы имели в парламенте более 53%, что предрешило исход голосования в пользу сторонников реформ. И хотя сам процесс голосования проистекал в напряженной обстановке и был сопряжен с рядом инцидентов, законопроект был принят большинством парламентариев и направлен Василию Витальевичу на подписание. Оно состоялось 1-го мая - президент-консерватор счел более важным сейчас вывести "Женщин России" из забастовки, что и случилось благодаря этому акту. А.М. Коллонтай уже на следующий день после подписания отказалась от дальнейшего участия в акциях неповиновения властям и призвала сосредоточиться на парламентской борьбе.
Суфражистки оставили поле боя, достигнув своей собственной победы - у леворадикалов элементарно не осталось бойцов для противостояния государству и поддерживающим его силам. К 3-му мая забастовка прекратилась; в номере "Искры" А. И. Ульянов был вынужден признать свое поражение и согласиться перейти к парламентским методам борьбы. Политический кризис в России прекратился; правительство и президент выстояли и были готовы и дальше вести Россию через Великую войну с еще не падающей Французской Империей.
Итоги и последствия[]
Карикатура на Василия Шульгина: "Наше правительство - просим не дуть!"
Главным итогом Красной весны можно считать сохранение у власти трехпартийной коалции "Правого дела", "Свободной партии" и Российской социалистической партии; все ключевые министры сохранили свои посты, а глава государства решительным жестом смог укрепить свой авторитет. Финансовый блок правительства остался у Владимира Коковцева; главой всего правительства остался Александр Гучков, а сменивший А.А. Брусилова Л.Г. Корнилов славился как еще больший милитарист и сторонник войны до победного конца. Однако власти также показали, что готовы идти на соглашения и компромиссы даже с такой некогда оппозиционной и деструктивной силой, как "Трудовая группа" - за несколько месяцев до конца войны будут активно обсуждать перспективу включения Керенского или Савинкова в правительства на правах товарища премьер-министра и товарища военного министра соответственно. Предотвратит такие назначения только Великая Французская октябрьская революция, которая докажет правоту слов Василия Шульгина.
В то же время ради стабильности Российской Демократической Республики пришлось идти на некоторые, весьма важные уступки. Коллективный договор между предпринимателями и "Ассоциацией труда России" стал основой для усовершенствования трудового кодекса, которое, правда, произойдет уже при следующей Думе; но заключение договора дало рабочим веру в скорое улучшение ситуации, а их хозяевам пришлось улучшать условия труда на своих предприятиях уже сейчас, не дожидаясь санкций со стороны действующей Государственной Думы. Самый российский парламент сменил председателя; им стал представитель РСП Тимофей Локоть, что позволило левоцентристам еще больше увеличить свое влияние на российскую политику вообще и на правительство Гучкова в частности.
Демонстрация воинов-ветеранов в поддержку правительства, Новгород, апрель 1917
Российская армия сохранила дисциплину и боевой дух: своевременные аресты агитаторов и иные меры со стороны офицеров позволили избежать разложения войск, стоявших на фронтах с французами. Конечно, число братаний с врагом росло, но оставалось в пределах "нормального"; дезертиры оставались редкостью, а авторитет командиров у нижних чинов по-прежнему был нерушимым. Это позволило сохранить вооруженные силы Российской Демократической Республики готовыми к бою в преддверьи последних кампаний в Великой Войне. Таким образом надежды французской ставки на разложение русских и начало мирных переговоров не оправдались, так и оставшись бестелесными фантомами насквозь больного воображения Наполеона VI. Более того: вскоре последует восстановление морального духа бойцов, вызванное победами под Люксембургом и
Именно в ходе Красной весны совершеннолетние женщины России получили избирательные права - таким образом Россия стала одной из первых стран, пошедших на такую "радикальную" меру. И хотя даже сам глава государства не разделял точки зрения суфражисток на мироздание и роль женщин в нем, он согласился подписать предложенный ему законопроект, который положил бы конец радикализации российского движения в защиту прав женщин и оттолкнул бы его от леворадикалов.
Наконец, Апрельские события 1916-го выявили дальнейший раскол в левом движении. Впервые он произошел в 1915, когда "Трудовая группа" и "Воля и труд" отказались поддержать продление полномочий президента Шульгина. Теперь же раздрай произошел в "Трудовой" - ее левая часть вошла в состав "Воли", недовольная заговором Савинкова-Керенского, направленным, по их мнению, против народа Российской Демократичекой Республики. Совместно они образуют "Российскую коммунистическую партию", которая причинит немало головной боли правящей элиты уже на ближайших президентских выборах в России, которые пройдут в 1918-м.
В культуре[]
События апреля 1916 года довольно быстро нашли отражение в российской культуре. Помимо вала карикатур, фельетонов, частушек и тому подобных материалов, созданных непосредственно во время Красной весны, позднее она также не будет забыта.
Целиком Апрельским восстаниям посвящена кинокартина...
| |||||||||||||||||||||||||||||
