Глава VIII. Дни Гетмана

В Украине на германских штыках продолжал держаться режим гетмана Скоропадского. Когда Россия была охвачена кровавой гражданской войной, гетманская Украина оставалась одним из немногих островков настоящей стабильности, где могли найти себе приют все те, кому не было места в строящемся большевиками новом мире. С самого начала германской оккупации Украина стала землёй обетованной для всех тех жителей России, которые не принимали установившегося в Москве и Петрограде советского режима. Впервые за долгое время на территории бывшей Российской Империи появилось место, где буржуазный обыватель мог чувствовать себя — пускай под защитой германских штыков, с присутствием которых многие «буржуи» быстро примирялись – хотя бы в относительной безопасности. Из Советской России в Украину началась эмиграция людей, представлявших самые разные категории русского общества. В Украину стекались дворяне, помещики, буржуазия, культурные и научные деятели, интеллигенция. Никогда ещё Киев не видел такого скопления знаменитостей. Достаточно перечислить литераторов, как маститых, так и молодых, но уже известных: Аркадий Аверченко, Влас Дорошевич, Евгений Чириков, Иван Наживин, Дон-Аминадо, Николай Агнивцев, Илья Эренбург, Виктор Шкловский. В Ялте обосновалась знаменитая киностудия Ханжонкова со всей командой ведущих звёзд российского кинематографа, как Вера Холодная или Иван Мозжухин. А по указу гетмана Скоропадского была создана Украинская академия наук, которую возглавил видный учёный Владимир Вернадский. Киев жил какой-то лихорадочной жизнью в ритме модных в тот сезон кальмановских оперетт. Но за этим видимым благополучием скрывалась угроза – угроза, которая приведёт огонь и кровь и на украинскую землю. И люди чувствовали это.

”

«Первое впечатление – праздник. Второе – станция, вокзал перед третьим звонком. Слишком беспокойная, слишком жадная суета для радостного праздника. В суете этой тревога и страх. Никто не обдумывает своего положения, не видит дальнейших шагов. Спешно хватает и чувствует, что придётся бросить...», – писала Надежда Бучинская, известная под псевдонимом Тэффи.

“

 

И для этой тревоги были все основания.

Киев в 1918 г.

Для начала, в политических кругах гетманской Украины царили опасные интриги. В Украине осели многие сторонники великорусской идеологической линии, которых раздражала и германская оккупация, и де-факто проводившаяся немцами и гетманом линия на построение Украины как отдельного государства. Одним из важнейших представителей этого движения был Василий Витальевич Шульгин. Он был непримирим к силам, по его мнению, враждебным будущему России. Таковыми силами он считал большевиков, немцев и сепаратистские движения. Родившийся на территории Украины, Шульгин крайне отрицательно относился к украинскому движению. Впрочем, это не мешало его родному племяннику работать в дипломатическом корпусе гетманской Украины. При этом сложной была ситуация и с националистами.

Василий Витальевич Шульгин

Многие украинские националисты относились к левой и социалистической направленности. И разгон Центральной Рады поставил социалистов в оппозицию к гетманскому режиму. Подрывную работу против гетмана вела тайная офицерская организация — «Украинский офицерский союз — Батькивщина (Отечество)», который возглавил генерал Александр Греков. В конце мая 1918 г. возник ещё один центр оппозиции режиму — Украинский национально-государственный союз (при участии Украинской демократическо-хлеборобской партии, Украинской партии социалистов-федералистов, Украинской партии социалистов-самостийников и Украинской трудовой партии), поначалу ограничивавшийся умеренной критикой режима и правительства, однако с августа 1918 г., после присоединения к союзу левых социалистов и его переименования в Украинский Национальный Союз (УНС), эта организация начала превращаться во всё более радикальную.

Были украинские националисты правого толка и их видный представитель Николай Михновский, к которым гетман присматривался с большим интересом. В будущем, в своих мемуарах Скоропадский отмечал, что все, кого он просил оценить Михновского, предостерегали, чтобы гетман в любой ситуации не приглашал того на какую-либо должность у власти. Сам Скоропадский не мог понять, почему к Михновскому такое единодушное негативное отношение. Сам он «в Михновском ничего плохого не видел, кроме его крайнего шовинистического украинского направления мысли». Несмотря на это, гетман серьёзно рассматривал Михновского как кандидатуру на пост премьер-министра Украинской державы. Ему импонировали антисоциалистические взгляды и признание им права крестьян на частную собственность на землю. Не забыл Скоропадский и того, что поддерживаемая Михновским Украинская демократическо-хлеборобская партия сыграла большую роль в свержении Центральной Рады. Однако Скоропадского убедили в конце концов не назначать Михновского премьер-министром, и он предложил ему должность «бунчужного товарища», то есть своего личного советника. От этого амбициозный Михновский, естественно, отказался. Михновский прикладывал немало усилий, чтобы трансформировать гетманский политический режим в действительно народную украинскую власть. Он был автором серии документов с критикой состава власти и его политики, подчинённой непосредственно гетману. Михновский входил в состав делегаций, которые обращались к немецкой оккупационной власти. Не доверяя социалистам, Николай Михновский, как и все хлеборобы-демократы, не поддерживал зревшую среди левых идею массового антигетманского восстания.

"Политический барометр": выражение лица одессита после прихода к власти гетмана Скоропадского. Карикатура в юмористическом журнале "Буржуй". Май 1918 г.

Особая позиция была у лидера Украины – гетмана Скоропадского, который активно лавировал между украинскими самостийниками и русскими великодержавниками, выказывая в устных беседах сочувствие и тем и другим. В итоге это раздражало и тех и других. Так, Шульгин в письме Колчаку писал:

”

Скоропадский ведет двойную игру и в четырех стенах утверждая, что он “человек русской культуры”, в официальных выступлениях, также как и его министры, ежедневно отрекается от единой России, насаждая самостийность.

“

 

Несмотря на раздражение многих политических сил лавированием Скоропадского, всё же его целью в этих выступлениях был укрепление единства молодого государства, хотя это и не особо получалось. При этом он не считал себя безвольной марионеткой Германии – гетман стремился, опираясь на помощь Германии, стараться как можно быстрее и легче выйти из-под ее опеки. Скоропадский считал необходимым установление на Украине крепкого, жизнеспособного режима, создание сильной армии, необходимой для того, чтобы можно было по-другому разговаривать с немцами.

В связи с победой Германии в Вельткриге гетман стал гораздо смелее провозглашать идеи самостийности. У Шульгина и его сторонников это вызывало скрежет зубовный. При этом Скоропадский всё равно продолжал активно помогать русским белогвардейцам в их борьбе с большевизмом, вместе с немцами снабжая их всем необходимым и принимая непосредственное участие в формировании Южной армии. Параллельно гетман пытался наладить контакт с Демократическо-хлеборобной партией, идеология которой в аграрном вопросе во многом соответствовала его идеям. Победа Германии на некоторое время стабилизировала внутриполитическое положение Скоропадского. Самые непримиримые его противники ушли в тень, в то время, как германские войска не ушли из Украины. Однако всё большую значимость приобретала другая проблема, сулящая намного, на порядок большие опасности, чем политические интриги по национальному вопросу. Это был крестьянский вопрос.

Скоропадский прекрасно понимал, какую опасность таило в себе игнорирование аграрной проблемы. Поэтому гетман планировал соответствующую реформу. При этом если большевики сделали ставку фактически на «чёрный передел», то планируемая Скоропадским аграрная реформа должна была строиться на уважении к частной собственности и ориентировалась на создание достаточно многочисленного класса крепких хозяев. Впоследствии в своих мемуарах Скоропадский высказывал о своих задумках следующие мысли:

”

...И здесь я считал, что не демагогическими приёмами левых партий и не стоя на точке зрения наших русских и польских панов, точке зрения, отрицающей всякую необходимость в какой бы то ни было уступке в аграрном вопросе, нужно идти, если хочешь действительно принести пользу народу, а только путем известного компромисса, в основание которого должны лечь следующие положения: 1) Передача всей земли, кроме сахарных плантаций, лесов, земли, необходимой для конских заводов и семенных хозяйств; 2) Передача за плату. Бесплатная передача не имеет в данном случае никаких серьезных оснований и просто в высшей степени вредна; 3) Уплата селянских денег за покупаемую ими землю, наконец, заставит их пустить эти деньги в оборот, что значительно облегчит правительство, давая ему возможность значительно сократить печатание новых денежных знаков; 4) Передача земли не безземельным, а малоземельным селянам. В этом отношении нужно иметь в виду цель – государство, а не жалкую сентиментальность...

“

 

Германский офицер и украинская помещичья семья

Хотя гетманским правительством было восстановлено помещичье землевладение и провозглашалась неприкосновенность частной собственности, реальность, обусловленная начавшимся в революционный 1917 г. «чёрным переделом», требовала то тут то там идти на уступки и компромиссы. Несмотря на отмену всех законов Центральной Рады, значительная часть земель в Украине по-прежнему находилась в руках самовольно захвативших их крестьян. С этим нельзя было не считаться, поэтому 27 мая 1918 г. вышел закон, закреплявший урожай за теми, кто фактически произвёл весенний сев. В случае, если посевщик действовал без согласия юридического владельца земли, он был обязан выплатить тому компенсацию в размере трети средней годовой арендной платы за последние пять лет. Справедливости ради, это было не так уж и много, учитывая инфляцию, но сам факт восстановления прав прежних собственников вызвал среди крестьян недовольство. Была и другая влиятельная сила – помещики, с их силой и политическим влиянием которых сложно было не считаться.

”

Как в Советской России везде чувствовалось царство хама, – вспоминал один из современников, – так тут вы попадали в царство помещиков, переименовавших себя в "хлеборобов". Они тут были хозяевами положения, спешившими использовать его.

“

 

В результате все разговоры о земельной реформе свелись к закону от 14 июня 1919 г., ограничившему право покупки земли 25 десятинами. При этом из контекста было неясно, идёт ли речь о единовременной сделке или же вообще о возможности расширения владений. Оппозиционная гетману пресса отмечала: закон был отредактирован так, что «от сосредоточения больших земельных площадей в своих руках откажется разве... лишь тот, кто этого не пожелает». Гетман искренне пытался провести долгожданную аграрную реформу, но пока что она была полностью парализована. Сопротивление помещиков не настолько критический фактор – путём воли правительства его всё же можно преодолеть, но аграрная реформа буксовала не только из-за помещиков... но и из-за тех могущественных сил, союз с которыми был критически важен для Украинской державы.

Парад немецкой армии в Киеве

Германия и Австро-Венгрия отчаянно нуждались в продовольствии. Могучая, прекрасно организованная и дисциплинированная армия, способная взять Париж – ничто, если она не накормлена. Поэтому немцы критически нуждались в поставках хлеба из Украины. Тот факт, что невыполнение Центральной Радой германских требований по поставке хлеба стало одной из причин её падения, недвусмысленно подсказывал гетману Скоропадскому, что запросы союзников нужно выполнять. А ради налаживания эффективного механизма поставок хлеба и зерна придётся отказаться от многих своих планов по аграрным преобразованиям. Немцы с тревогой следили за ситуацией в Украине, опасаясь перебоев в поставках продовольствия. Подливали масла в огонь собственные помещики, которые заявляли, что мелкие крестьянские хозяйства не в состоянии обеспечить крупное товарное производство сельскохозяйственной продукции, как того требовали от Украины разорённые войной Германия и Австро-Венгрия. В результате вместо реформ Скоропадскому пришлось заниматься реквизицией у крестьян хлеба и зерна, нередко путём насилия и репрессий. Известия о взятии Парижа и дальнейших успехах Центральных держав дали надежду на то, что скоро Германия и Австро-Венгрия умерят свои аппетиты, что даст Украине возможность начать решать свои актуальные проблемы без опасения, что союзники будут ставить палки в колёса. Однако, даже победив в Вельткриге, Центральным Державам ещё только предстояло сразиться в куда более важной битве – за свои страны и за свой народ. Несмотря на победу в войне, судьба империй Гогенцоллернов и Габсбургов висела на волоске. Экономика лежала в руинах, а этим странам предстоял долгий и мучительный переход с военных рельс на мирные. Хуже того, Германии и Австро-Венгрии угрожал голод. Даже несмотря на снятие британской экономической блокады и появление возможности закупать сельхозпродукцию в других странах, для Германии и Австро-Венгрии Украина всё ещё оставалась важнейшим источником продовольствия. Конечно, Германии ещё предстояло получить французские и бельгийские колонии – и новые владения гарантированно позволят снять с Украины излишний груз обязательств. Но передача колоний должна быть ратифицирована на Потсдамской конференции, да вдобавок требовалось время, чтобы установить там новую германскую администрацию, так что Украине ещё практически весь 1919 г. приходилось оставаться в статусе страны, которой всё ещё нужно было передавать союзникам часть своих продовольственных ресурсов. Конечно, в правительствах Германии и Австро-Венгрии сидели отнюдь не дураки. Сателлиты были им нужны – без них вожделенную Срединную Европу не построить – и они действительно входили в положение Украины и других оккупированных территорий. Донесения военных из оккупированных территорий четко подсказывали, что если немцы не пойдут со своими сателлитами на компромисс – они рискуют потерять всё. В результате было принято решение – груз обязанностей, возложенных на Украину, будет постепенно снижаться по мере выправления экономической обстановки в Германии и Австро-Венгрии. Это были действительно обнадёживающие тенденции, но пока что Украине от этого было не сильно легче. Кризис в Германии и Австро-Венгрии оказался настолько глубоким, что продовольствие из Украины требовалось им и некоторое время после окончания Вельткрига. Хотя запросы союзников действительно уменьшились после осени 1918 г., благодаря чему ноша Украины стала гораздо легче, крестьяне уже были разгорячены. Ещё больше они были разгорячены агитацией социалистов и большевиков, которые обещали им землю не по закону, а по примитивным крестьянским понятиям справедливости. И крестьяне были всё ещё слишком злы, чем и пользовались левые силы. Судьба Украины висела на волоске. За внешним благополучием и «гламурной» жизнью столичного Киева таилась угроза, грозившая погубить молодое государство.

”

«Гетман воцарился — и прекрасно. Лишь бы только на рынках было мясо и хлеб, а на улицах не было стрельбы, чтобы, ради самого господа, не было большевиков, и чтобы простой народ не грабил. Ну что ж, всё это более или менее осуществилось при гетмане, пожалуй, даже в значительной степени. По крайней мере, прибегающие москвичи и петербуржцы и большинство горожан, хоть и смеялись над странной гетманской страной, которую они, подобно капитану Тальбергу, называли опереткой, невсамделишным царством, гетмана славословили искренне… и… "Дай бог, чтобы это продолжалось вечно". ...И было другое – лютая ненависть. Было четыреста тысяч немцев, а вокруг них четырежды сорок раз четыреста тысяч мужиков с сердцами, горящими неутоленной злобой. О, много, много скопилось в этих сердцах. И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии: "Выдать русской свинье за купленную у неё свинью 25 марок". Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город. И реквизированные лошади, и отобранный хлеб, и помещики с толстыми лицами, вернувшиеся в свои поместья при гетмане, — дрожь ненависти при слове "офицерня". Вот что было-с. Да еще слухи о земельной реформе, которую намеревался произвести пан гетман. Увы, увы! Только когда поднялась деревня, когда стало страшно выйти за пределы города, когда начали жечь и грабить усадьбы, когда чуть ли не каждый день разбойники стали нападать на дороги, догадались умные люди, а в том числе и Василиса, что ненавидели мужики этого самого пана гетмана, как бешеную собаку», – писал впоследствии знаменитый писатель Михаил Булгаков в своём во многом автобиографичном романе «Белая гвардия».

“

 

Германский бронеавтомобиль в Украине

Неопределённость перспектив, многочисленные факты расправ, чинимых в деревнях немцами и гетманской вартой, заставляли крестьян утаивать хлеб, а то и впрямую уничтожать собственные посевы по принципу «не нам, так никому». Украина ещё продолжала поражать достатком беженцев из Центральной России, но на горизонте всё более явственно начал маячить голод. Создавалась и угроза срыва продовольственных поставок в Германию, что болезненно затрагивало оккупантов, а значит – и украинские власти. В июне 1918 г. был опубликован закон, устанавливавший обязательную продажу всего наличного хлеба по твёрдым ценам. Но это решение, как и годом раньше аналогичная попытка Временного правительства в России, наткнулось на открытый саботаж. В Советской России большевикам, почти в то же время провозгласившим продовольственную диктатуру, пришлось прибегнуть к помощи продотрядов. Не имевшее собственных сил правительство Скоропадского обратилось к немцам. Гетманское Министерство иностранных дел направило барону Мумму письмо, где содержалась просьба о размещении «храбрых и дисциплинированных войск дружественной Германской державы» во всех уездах «для помощи местной украинской власти в деле восстановления спокойствия и порядка». Ответом на насилие стали мощные крестьянские восстания, охватившие всю страну. Май 1918 г. был отмечен началом крестьянской войны, вскоре охватившей всю территорию Украины. 3 июня 1918 г. по призыву украинских эсеров вспыхнуло восстание в Звенигородском и Таращанском уездах Киевской губернии. В августе — сентябре 1918 г. германским и гетманским войскам с трудом удалось подавить Звенигородско-Таращанское восстание, но оно перекинулось на новые регионы — Полтавщину, Черниговщину, Екатеринославщину и в Северную Таврию. Были выступления и среди рабочих. В середине июля 1918 г. вспыхнула железнодорожная забастовка, быстро охватившая всю Украину. Требования, выдвинутые железнодорожниками, носили экономический характер, но дело не обошлось без большевистской агитации. При этом во время забастовки плели свои интриги даже те силы, которые были враждебны большевикам и ненавидели забастовки. Спустя долгое время в документах одного из руководителей Добровольческой армии генерала Алексеева были обнаружены сведения о тайном посещении его в июне 1918 г. депутацией киевских железнодорожников. Добровольческое командование, заявлявшее о продолжении войны с Германией, рассматривало вопрос об организации на территории Украины железнодорожной забастовки для того, чтобы связать руки немцам. В результате деструктивные силы довольно пожинали свои плоды. Уже к осени 1918 г. власть гетмана держалась только в крупных городах, вокруг которых бушевало враждебное море.

Конечно, за осень-зиму 1918 г. с помощью немцев эти восстания удалось более-менее подавить. Ну как более-менее? Города контролировалсь немцами. Дороги были относительно спокойны и на главных магистралях нападения совершались не особо часто. Это позволило наладить нормальное и бесперебойное снабжение войск Краснова даже несмотря на крайне слабый контроль над значительной частью территории Украины. Успешное взятие Красновым Царицына и майское наступление стали возможными прежде всего благодаря тому, что, несмотря на полный беспорядок в Украине, попытки восставших крестьян перерезать «дорогу жизни» от Скоропадского с треском провалились – немцы и гетман сумели обезопасить пути поставок белогвардейцам. Однако со всей очевидностью и Скоропадскому и командованию германских оккупационных сил открывалась важная истина. Гетман не мог полагаться на немцев вечно. Украинская держава отчаянно нуждалась в собственной регулярной армии.

Гетман Скоропадский с солдатами. 1918 г.

На начальном этапе оккупации немцы не позволяли гетману начать полноценное формирование армии, следуя в деле поддержания порядка в Украине принципу: «хочешь что-то сделать хорошо – делай это сам». Опасаясь возникновения вооружённого сопротивления, немцы распустили многочисленные полуанархические отряды, ранее подчинявшиеся Центральной Раде. В распоряжении Скоропадского остались дивизия Сечевых стрельцов и отдельная бригада (затем дивизия) генерала Натиева. Полки сичевиков, сформированные в основном из уроженцев австрийской Галиции, находились под подозрением в сочувствии свергнутой Центральной Раде и потому были отведены из Киева в район Белой Церкви. Бригада же Натиева дислоцировалась в окрестностях Харькова. Надёжной опорой режиму её тоже трудно было назвать. Однако с течением времени становилось очевидно, что Германия, находящаяся в глубоком кризисе, не сможет опираться в марионеточных государствах исключительно на свои силы. Пришло время довериться гетману и позволить ему наконец сформировать собственную армию.

24 июля 1918 г. Совет министров Украинской Державы принял закон о всеобщей войсковой повинности и утвердил план организации армии, подготовленный Генеральным штабом. Было официально создано 8 пехотных корпусов, которые должны были составить костяк армии. Однако дело продвигалось с великим скрипом. В секретном докладе на имя гетмана сообщалось:

”

Распропагандированная часть тёмной массы враждебна в настоящее время идее государственности, а потому призванная на военную службу на основе всеобщей воинской повинности в своём большинстве эта тёмная масса даст целиком ненадёжный элемент, склонный к бунту и непослушанию, а особенно к политиканству.

“

 

Эх, как же завидовал Скоропадский властям Балтийского герцогства, у которых, несмотря на такое же враждебное окружение, как и в Украине, была верная и надёжная община остзейских немцев, из которых был составлен костяк Балтийского ландесвера... Но судьба не была благосклонна гетманским хотелкам, поэтому пришлось формировать армию из того, что есть, хотя, как и власти Балтийского герцогства, гетман попытался сначала взять на службу в первую очередь тех, кто был наиболее надёжен. План создания армии, в которую, по словам одного из его творцов, не должны были войти «ни мужик, ни еврей», делал ставку на лояльные слои – «лиц, окончивших средние учебные заведения, или земельных собственников определённого ценза». Первым опытом такого рода стала Сердюцкая дивизия, эдакая гетманская гвардия, формирование которой было закончено к началу августа 1918 г. Дивизия численностью 5 тыс. человек комплектовалась из крестьян-собственников, имевших не менее 50 десятин земли. Однако уже через месяц, по секретным сведениям гетманского штаба, в ней числилось около 800 дезертиров. Это заставило похоронить строгие правила, и в дальнейшем дивизия пополнялась самыми разнородными элементами. Некоторое время форму сердюков носил и будущий писатель Константин Паустовский, попавший по мобилизации в армию Скоропадского. Ради того, чтобы сформировать хоть какую-то армию, гетману приходилось привлекать всех возможных людей, вне зависимости от национальности и происхождения, как надёжных, так и не очень. 64 пехотных и 18 кавалерийских полков армии Украинской державы представляли собой переименованные полки бывшей Русской императорской армии, подвергнутые «украинизации» в 1917 г., три четверти которых возглавлялись прежними командирами. Все должности в армии гетмана занимали русские офицеры, в абсолютном большинстве не украинцы по национальности, ранее проходившие службу в Русской императорской армии и Революционной армии свободной России. Многие из них исповедовали идеологию Добровольческой армии Деникина. Немалая часть войск, прежде всего на низовом уровне, склонялась к поддержке украинской социалистической оппозиции. Параллельно гетман предпринял смелую попытку – создать гвардию иноземцев. В начале 1919 г. по обоюдной договорённости с Германией был создан Украинский фрайкор – вооруженное формирование, в которое могли вступить добровольцы из числа немецких солдат, которым за службу были обещаны земли в Украине.

Украинский солдат на границе Украинской державы с Австро-Венгрией. 1919 г.

Однако крестьянскими восстаниями беды Украинской державы не ограничивались. Осенью 1918 г. – зимой 1919 г. страну сотрясла масштабная волна забастовок. Профсоюзы и организации промышленников продолжали вести между собой борьбу не на жизнь, а на смерть. Масла в огонь подливали социалисты и большевики, призывавшие рабочих парализовать гетманский режим. К середине февраля 1919 г. забастовочная волна стихла, но тревожные тенденции сохранялись, и нужно было держать руку на пульсе.

Тем не менее, благодаря германской поддержке гетману удалось выиграть самое главное – время. Пока немцы поддерживали порядок, давили восстания и защищали границы, украинская армия хоть и через пень-колоду, но формировалась, медленными, робкими, маленькими шажками, но всё же приближаясь к состоянию более-менее боеспособной структуры. Однако темпы организации войска всё равно были слишком медленными и уже давным-давно превысили все разумные сроки. А германская поддержка не была вечной. Не была она и всесильной.

Благодаря победе в Вельткриге немцы остались в Украине. Режим Скоропадского пережил осень 1918 г. Пережил зиму 1919 г. Но это было очень тяжёлое время. Кризис в экономике и постоянные реквизиции продовольствия в пользу германских союзников превратили для многих зиму 1918-1919 гг. в ад. Крестьянские повстанцы несколько раз угрожали перекрыть «дорогу жизни», по которой шла помощь Краснову. Гетману пришлось смириться с потерей контроля над частью территории страны – даже немцы ничего уже не могли поделать. Были даже города, находящиеся в самой настоящей осаде со стороны восставших крестьян, среди которых быстро набирал силу отряд Нестора Махно. Германские штыки – единственное, что удерживало режим Скоропадского у власти в это тяжелейшее время. Тем не менее, в начале нового, 1919 г. наконец забрезжил луч надежды. С января 1919 г. начала худо-бедно выправляться ситуация с армией – уровень дезертирства наконец-то пошёл на постепенное снижение, начала потихоньку повышаться лояльность войск. Постепенно улучшалась ситуация в политическом вопросе.

Немцы победили в Вельткриге, а потому у гетмана остался традиционный и самый главный союзник. В этих обстоятельствах Скоропадский начал постепенно склоняться к «самостийнической» линии. Предпринимались и попытки достичь компромисса хотя бы с частью оппозиции. Налаживались контакты с Демократическо-хлеборобской партией. Социалисты-федералисты даже вошли в состав правительства 24 октября 1918 г. Начали предприниматься меры по расколу Украинского Национального Союза. Чтобы добиться этого, привлечь на свою сторону хотя бы часть оппозиции, гетман наконец начал сдвигать вопрос об аграрной реформе с мёртвой точки. Но для того, чтобы протолкнуть аграрную реформу, нужно было преодолеть сопротивление помещиков, которые совершенно не желали что-либо менять. Хотя голос помещиков был очень весом, крестьянские восстания грозили уничтожить само государство. Немцы чётко дали понять Скоропадскому, что он не сможет полагаться на них вечно, и германский контингент будет выведен с территории Украины. Хотя немцы выводили войска медленно, давая гетману время встать на ноги, и оказывали всевозможную поддержку оружием, техникой, снаряжением, военными советниками, Скоропадский быстро осознал, что если он продолжит бездействовать, то проиграет – у него попросту не будет лояльных войск, способных противостоять даже восставшей голытьбе, не говоря уже о более организованных потенциальных противниках. Да и немцы, хотя пока что продолжали держать в Украине большой контингент и не торопились выводить войска, были уже не те, что раньше. Германские солдаты устали, среди них нарастало брожение – и это было очевидно как союзникам, так и противникам Скоропадского. Видя, что происходило на охваченных восстаниями территориях, глядя на города, оказавшиеся из-за восставших крестьян в самой настоящей блокаде, осознавая, что гангрена крестьянского бунта всё больше распространяется по телу Украины, гетман принял решение, что политическая необходимость требует переступить через помещиков, а не через крестьян. Зимой 1918 – 1919 гг. Скоропадский постепенно начинает предпринимать уже более решительные меры в аграрном вопросе. Речь ещё не шла о начале самой земельной реформы, но правительство начинает идти на уступки, более-менее крестьянам понятные. Гетман начинает искать союза с партиями и политиками, выражающими интересы крестьян, и даже приглашать отдельных представителей этих движений в правительство. Начинают даже проводиться меры, идущие вразрез с интересами помещиков, но направленные на возвращение хоть какого-то доверия крестьян к правительству. Гетманские власти начали проводить более настойчивые действия по инвентаризации земель и прав пользования/владения, пытаться реально ограничивать «помещичий бандитизм» при компенсации убытков, проталкивать изменения в процедуры определения убытков помещиков и составах комиссий по определению этих убытков, проводить зачет необоснованных компенсаций убытков для оплаты компенсаций за землю. Всё чаще споры за владение и обработку земли между помещиками и крестьянами решались в пользу крестьян – естественно, не по принципу «чёрного передела» и с обязательной компенсацией проигравшему. Государство начало потихоньку скупать земли – чаще всего бесхозные – чтобы впоследствии задействовать их в будущей аграрной реформе.

Начало хоть каких-то преобразований пока ещё не приводило к столь необходимому успокоению. Из крестьян наибольшие выгоды от новой политики гетмана получали прежде всего кулаки, зажиточные и середняки. Беднейшее крестьянство никаких выгод от этих мер не получило. Бедняки всё также были одержимы «чёрным переделом» и тяготели к большевикам, социалистам и многочисленным батькам-атаманам вроде Махно. Ещё в 1918 г. в одном из сообщений для германского посольства передавали:

”

Если сейчас в городах стало спокойнее, то в деревне по-прежнему положение очень серьёзное и будет становиться все серьёзнее по мере возвращения военнопленных. Крестьяне замышляют партизанскую войну. Оружие у них закопано по лесам. В Полтавской губернии совсем недавно убит своими крестьянами помещик Гриневич. В Ичне Черниговской губернии в день русской троицы крестьяне тоже убили своего помещика с детьми, в то время как жена его была в церкви. И так всюду в стране царят беспорядки и разруха. Крестьяне говорят: "Жаль, что мы не ухлопали всех буржуев до прихода немцев". Они и слышать не хотят о выкупе земли.

“

 

Крестьянские повстанцы в Украине

На пути усмирения крестьянства у гетмана были как успехи, так и неудачи. Благодаря тому, что он стал идти навстречу хотя бы части крестьян и возродил надежду на то, что аграрная реформа будет всё-таки проведена, к марту-апрелю 1919 г. он сумел расколоть крестьянство. Зажиточные крестьяне и кулаки начали робко тянуться к гетману – кто-то действительно поверил в обещания Скоропадского, а многих попросту утомил радикализм бедняков, и теперь они хотели всего лишь порядка. Параллельно неуклонно снижались запросы союзников. Германия и Австро-Венгрия пережили тяжёлую зиму 1918 – 1919 гг., и теперь, когда война закончилась, британская блокада снята, а на горизонте маячит появление новых колоний, Украина может вдохнуть полной грудью – немцам и австрийцам больше не требуется разорять земли своих сателлитов ради собственного выживания. Запросы Германии и Австро-Венгрии по обязательным поставкам зерна и хлеба начали сокращаться, немцы и Державная варта постепенно оставляли крестьян в покое, а сами крестьяне получали всё больше возможностей распорядиться своим урожаем. Гетманские власти уверяли крестьян, что в новом году насильственных реквизиций не будет, и селяне могут производить сев без всякого опасения, что их прижмут. И действительно, уже в первой половине 1919 г. крестьяне начали отмечать, что «немцы стали как-то добрее», хотя недоверие к ним и гетманской власти пока ещё было крайне сильным. Но процесс пошёл – и это самое главное.

Германские солдаты и дети-чистильщики обуви в Керчи. 1918 г.

В то же время за 1918 г. накопилась критическая масса бунтующих крестьян (прежде всего из числа бедняков), которые ни во что не верили и не желали ничего, что воспринимали как полумеры. Подобно бешеным псам, они почувствовали вкус крови и теперь не могли (да и не хотели) остановиться, пока не получат столь вожделенный «чёрный передел». Партизанская война продолжалась. До сих пор гетманское правительство не контролировало значительную часть территории страны. Во многом, благодаря сочетанию кнута (постепенное повышение лояльности армии и германская поддержка) и пряника (медленное, но верное начало подвижек в аграрном вопросе) распространение заразы крестьянской войны было остановлено. В новых регионах восстания больше не вспыхивали. Но уже охваченные бунтами территории (и огромные!) продолжали оставаться во власти батек-атаманов. Восставшие крестьяне стали злее. Видя, что многие кулаки, зажиточные и даже середняки начинают постепенно тянуться к гетману, восставшие переходят к тактике расширения масштабов террора. Теперь начинают страдать не только помещики – беднейшие крестьяне и их батьки-атаманы начали терроризировать кулаков и всех, кто выступал за восстановление порядка. Любой, кто не разделял идею «чёрного передела» и рассчитывал получить землю в собственность, объявлялся врагом крестьян и подлежал жестокой расправе. Началась кампания стихийного террора против кулаков и «подкулачников» – их убивали вместе с семьями, пытали, издевались, их дворы сжигались, а имущество разграблялось (или, как говорили восставшие, передавалось тем, «кто действительно в нём нуждается»). Террор восставших оказался палкой о двух концах. Очень многих действительно удалось запугать и даже принудить участвовать в этих восстаниях. Но были и те, кто не был готов плясать под дудку восставшей голытьбы и их батек-атаманов. Даже среди тех, кто негативно относился к гетману и немцам, начало постепенно распространяться убеждение, что Скоропадский и его покровители – меньшее зло по сравнению с кровожадной бедняцкой стихией. Даже среди тех крестьян, кто когда-то прятал хлеб от немцев и Державной варты и участвовал в бунтах, начало появляться всё больше тех, кто слёзно умолял власти и оккупантов навести наконец порядок и покончить с беспределом хамов. А некоторые были готовы и огрызаться. В отличии от изнеженных помещиков, кулаки, хотя и будучи зажиточными людьми, были ребятами куда более боевитыми. Как и бедняки с середняками, кулаки тоже устраивали себе в революционные годы тайники с оружием. И теперь, когда восставшие бедняки грозили расправой, многие кулаки были готовы отстреливаться ради защиты своих семей и имущества. К кулакам проявила готовность присоединиться и часть середняков, которые не столько поддерживали гетмана, сколько начинали уставать от беспредела. Гетману нужно было срочно воспользоваться сложившейся ситуацией, закрепить этот раскол и оставить радикальных бедняков в безнадёжной изоляции, пока есть время, пока есть возможность.

Скоропадский прежде всего сконцентрировался на работе с оппозицией. Хотя оппозиция всё ещё была весьма негативно настроена по отношению к гетману, время подтачивало её изнутри. Среди партий, входивших в УНС, постепенно нарастали разногласия между умеренными партиями и стремительно набирающими силу левыми социалистами. С осени 1918 г. радикальные левые, украинские эсеры и социалисты действовали всё более агрессивно, стремясь подмять под себя УНС и непосредственно возглавить его. Ещё 18 сентября 1918 г. руководителем УНС стал социалист Владимир Винниченко. Параллельно с зимы 1919 г. всё большее влияние в УНС начинают приобретать откровенно околобольшевистские силы. При этом левые жестко подавляли всех, кто был готов пойти на компромисс с гетманом. Эти тенденции обструкционизма проявились ещё в 1918 г. – после того, как украинский эсер Дмитрий Дорошенко согласился занять пост министра иностранных дел, в газете «Новая Рада» появилось сообщение об исключении его из партии. С тех пор левые только ужесточили свою позицию. Столкнувшись с тем, что УНС всё больше левеет, более умеренные партии, такие, как социалисты-федералисты, начали опасаться того, что в оппозиционном гетману союзе они окажутся на периферии. В это время Скоропадский столкнулся с тяжёлым кризисом. Осенью-зимой 1918 г. крестьянские восстания охватили значительную часть территории страны, и начали всерьёз угрожать некоторым городам и путям поставок донским казакам и белогвардейцам. Немцы с трудом сдерживали дальнейшее распространение восстания, а гетманская армия всё ещё формировалась крайне медленными темпами. Хотя дальнейшее распространение крестьянских восстаний удалось более-менее сдержать, а с января-февраля 1919 г. в некоторых местах даже удалось перейти в наступление и восстановить какой-никакой порядок, гетман осознал, что, даже несмотря на германскую помощь, он находится в уязвимом положении. Ему нужно было заполучить поддержку как можно более широкого круга политических сил – желательно было бы как-то объединить вокруг себя и русских «державников», и украинских «самостийников». Расценив, что он собрал вокруг себя достаточно чинов и офицерства бывшей Российской империи, Скоропадский начал более усиленно контактировать с представителями украинских национальных политических сил, тем более что после победы Германии в Вельткриге стало ясно, что в таких обстоятельствах предпочтительнее разыгрывать карту «самостийности».

Гетман Скоропадский с соратниками

Гетман Скоропадский вступил в переговоры с УНС (прежде всего с представителями умеренных партий), предложив создать коалиционное правительство «народного доверия». И он пошёл на конкретные шаги – на включение представителей партий, входящих в УНС, в состав правительства. Однако первый блин вышел немного комом. 24 октября 1918 г. был сформирован новый кабинет министров, в котором Национальный союз, однако, получил лишь четыре портфеля и заявил, что останется в оппозиции к режиму гетманской власти. Однако гетман не отчаивался. Он вновь начал переговоры с УНС, в этот раз более активно делая ставку на обещание провести наконец земельную реформу. Предложение вступить в правительственную коалицию поступило и демократам-хлеборобам. Переговоры были долгими и сложными, и только опасение умеренных по поводу усиления левых в УНС, а также обещание (которое было сдержано) привлечь оппозицию к разработке земельной реформы позволили сдвинуть дело с мёртвой точки. При этом давали о себе напоминать и другие силы, которые могли сорвать процесс сближения с национальными партиями.

Ещё в начале июля 1918 г. австрийский посол Форгач информировал МИД о том, что «российские круги начинают проявлять себя все сильнее и самоуверенней». Он отмечал, что хотя гетман, премьер и министр иностранных дел настроены проукраински, но часть кабинета министров и личного окружения гетмана, привлеченные к работе чиновники старого режима в большинстве не скрывают своего великорусского образа мышления и дают волю своей отвратительности по всему украинскому. Несмотря на победу Германии в Вельткриге и очевидность того, что в итоге Скоропадский будет склоняться к пути «самостийности», эти люди намеревались навязать гетману свои взгляды на обустройство Украины. В начале ноября 1918 г. в ответ на возможную украинизацию правительства группа министров-кадетов во главе с вице-премьером Николаем Василенко выступила с запиской, в которой они заявили о своем видении будущего Украины как федеративной структуры в составе небольшевистской России. Эта политическая декларация продемонстрировала, что признание ими независимости Украины было ситуативным, как необходимый этап к федеративной парламентской или монархической России. Главный комитет партии кадетов при участии Милюкова целиком солидаризировался с министрами. В критической ситуации возобладал русофильский вектор. Впрочем, и среди них наблюдались признаки раскола. Так, с позицией Василенко и его сторонников не согласился один из кадетов, министр путей сообщения Борис Бутенко, который заявил о поддержке гетмана и о выходе из состава партии кадетов.

Данная записка не отклонила Скоропадского от курса на налаживание контактов с УНС, но сыграла свою роль в усилении недоверия оппозиции к гетману. В результате долгие и тяжёлые переговоры продолжались до второй половины января 1919 г. Оппозиция требовала гораздо более широкого представительства в правительстве, и то полная их лояльность гетману не была гарантирована. Скоропадский мог обеспечить требования оппозиции только заставив серьёзно потесниться старые кадры. Но он этого не желал – там было слишком много ценных и влиятельных людей. На старых кадрах держался его государственный аппарат, держалась его армия. Доверие Скоропадского к бывшим царским чиновникам, политикам, генералам и офицерам, стремление привлечь их к строительству Украинской Державы было вполне естественным. Во-первых, многие из военных были его товарищами по службе, боевых действиях в годы русско-японской и мировой войн. Во-вторых, к этому принуждал абсолютный дефицит кадров высшего командного состава, государственных кадров и бюрократии для строительства украинского государства и армии. Поэтому, хотя и будучи готовым пойти на уступки в деле создания правительства «народного доверия», он был намерен соблюсти баланс при подборе кадров между в русофильской «старой гвардией» и «самостийнической» оппозицией. Скоропадский считал, что только единение поможет Украинской державе выстоять. И у «старой гвардии», и у оппозиции, и у русофилов, и у «самостийников» были кадры и качества, полезные для молодого государства. Но беда заключалась в том, в рядах этих политических сил было слишком много людей, несовместимых друг с другом...

Впрочем, затянувшийся вопрос по достижению компромисса с оппозицией решился по принципу «не было бы счастья, да несчастье помогло». Во второй половине января 1919 г. в гетманском правительстве разразился политический кризис. Ряд министров, после долгих колебаний, в знак несогласия с политикой Скоропадского подали в отставку. Среди ушедших со своих постов были, например, Георгий Афанасьев и Антон Ржепецкий. Причины для ухода в отставку были разные, просто министры приняли решение уйти одновременно для внушительности эффекта. Например, Ржепецкий выступал против украинизации государственной администрации, а Афанасьев имел проантантовские взгляды – и хотя победа Германии в Вельткриге не оставила альтернативы, Афанасьев так и не смирился с проантантовской ориентацией Украины. Кроме того, многие подавшие в отставку министры испытывали давление со стороны украинского национального лагеря и, в свете того, что Скоропадский начал налаживать контакты с оппозицией, своим демаршем они хотели поставить перед гетманом вопрос ребром: «Или они, или мы!». Переговоры Скоропадского с оппозицией только-только сдвинулись с мёртвой точки, а по ту сторону стола переговоров гетману ясно дали понять, что если он будет уговаривать этих министров остаться на своих постах, о «правительстве народного доверия» гетману придётся забыть. Скрепя сердце, Скоропадский принял отставку министров, хотя среди ушедших политиков были очень ценные кадры – тот же Ржепецкий немало сделал для стабилизации финансовой системы Украины.

Конечно, всё прошло далеко не гладко. Те, с кем Скоропадский вёл переговоры, долго колебались – большая часть УНС во главе с Винниченко поставили ультиматум, по которому все, кто пойдёт на сотрудничество с гетманом, будут исключены из УНС. В другом лагере тоже были свои проблемы – мотивировав своё решение неспособностью удержать единство правительства, подал в отставку Атаман-министр Лизогуб. Это поставило гетмана в не самое удобное положение – поскольку переговоры затягивались, правительство осталось без премьер-министра на довольно долгий срок. Вакантный пост стал важным предметом торга с оппозицией, и потому Скоропадский не торопился с назначением главы правительства.

В конечном итоге гетман праздновал триумф – 9 февраля 1919 г. было наконец достигнуто соглашение о создании коалиционного правительства с демократами-хлеборобами, социалистами-федералистами, а также частью умеренных социалистов. 11 февраля был объявлен состав «правительства народного доверия». Представители социалистов-федералистов (которые стали основой нового кабинета), части умеренных социалистов и демократов-хлеборобов заняли две трети мест в правительстве, хотя у «старой гвардии» всё ещё оставалось достаточно широкое представительство. Важной уступкой гетмана был пост главы правительства. Кресло Атаман-министра занял член ЦК партии социалистов-федералистов Пётр Стебницкий.

Пётр Стебницкий, атаман-министр Украинской державы с 11 февраля 1919 г.

Кандидатура Стебницкого на пост главы правительства уже рассматривалась ранее. Ещё в начале октября 1918 г. Скоропадский вознамерился расширить представительство украинских партий в правительстве, для чего вступил в переговоры с УНС. Лидеры УНС Владимир Винниченко и Андрей Никовский тогда не согласились на ограниченные перестановки в правительстве и требовали полной смены кабинета министров. Они предложили свой список предлагаемых ими людей, и Стебницкий был одним из предложенных Национальным Союзом кандидатов на пост Атаман-министра. Впоследствии крупный общественный деятель и меценат Евгений Чикаленко вспоминал, что Скоропадский отозвался тогда о Стебницком следующим образом: «Вот этого придётся взять; от всех я слышу о нём наилучшие отзывы». Однако гетман не был намерен тогда жертвовать Лизогубом и «старой гвардией» – в правительство, сформированное 24 октября 1918 г., вошло четыре представителя оппозиции, и Стебницкий занял в нём пост министра образования. На своём посту Стебницкий принимал активное участие в деле законодательного оформления Украинской академии наук. Учреждение Украинской академии наук проходило в большой спешке ввиду сложного внутреннего положения Украины осенью 1918 г. и смены правительственного кабинета в момент, когда многие организационные вопросы ещё не были решены. В своём дневнике, описывая сложности процесса, президент Украинской академии наук Вернадский охарактеризовал Стебницкого следующим образом: «Впечатление о нём, как министре, слабое». В то же время Вернадский положительно отзывался о Стебницком как об одном из тех представителей украинского движения, которые, даже когда речь заходила об остром вопросе национальной политики, сохраняли нетронутыми моральные принципы. Тем не менее, при Стебницком большая часть работы по законодательному оформлению Украинской академии наук была проведена всего за две недели – крайне короткий срок, за который были утверждены устав, штаты, финансирование и назначения членов Академии наук. При этом справедливости ради надо отметить, что в решении многих вопросов в столь короткие для правительственной практики сроки огромную роль сыграли наработки комиссии по учреждению Украинской академии наук, возглавляемой Вернадским, и подготовительной работе предыдущего министра образования Николая Василенко.

Стебницкий оставался министром образования вплоть до начала февраля 1919 г., пока не встал вопрос о назначении нового Атаман-министра вместо Лизогуба. Во время переговоров с УНС оппозиция вновь предложила несколько своих кандидатов на пост главы коалиционного правительства, и Скоропадский расценил Стебницкого как компромиссную фигуру. Он уже предлагался ранее оппозицией, он был видным членом партии социалистов-федералистов и к тому же он уже на протяжении трёх месяцев он входил в гетманское правительство. Это назначение действительно стало консолидирующим фактором и позволило смягчить отношение к гетману со стороны ряда партий, входивших в УНС – прежде всего социалистов-федералистов, которые в итоге и получили наибольшее представительство в правительстве со стороны оппозиции. Однако недоверие к гетману было ещё очень высоким. Хотя оппозиция получила больше половины мест в правительстве, УНС всё равно находил повод для недовольства – Винниченко и другие лидеры Национального Союза жаловались на то, что в правительстве всё равно оставались представители «старой гвардии». Сама же «старая гвардия» была недовольна тем, что ей пришлось серьёзно потесниться в пользу оппозиции. Хотя были созданы серьёзные предпосылки примирения с частью УНС (прежде всего с социалистами-федералистами) и даже сближения с ними, коалиционное правительство было уязвимо. Чтобы преодолеть недоверие оппозиции, чтобы укрепить коалицию и выбить почву из-под ног деструктивных сил, нужен был реальный шаг, демонстрирующий готовность гетмана к настоящим преобразованиям, требуемым оппозицией и ожидаемым народом. И этим шагом стала аграрная реформа.

Австрийские и германские солдаты в украинской деревне

Решение вопроса о земельной реформе растянулось на неприличный срок. Тем не менее, за ноябрь 1918 г. – январь 1919 г. началась реальная подготовительная работа, в ходе которой правительство стало больше учитывать интересы крестьянства. Даже эти подготовительные меры не понравились крупным помещикам, опасавшимся, что земельная реформа слишком сильно затронет их интересы. Они начали потихоньку переходить в оппозицию к гетману – прежде всего в вопросе блокирования земельной реформы. Помещики по сути продолжали войну против крестьянства. Скоропадский встал перед трудным выбором. С одной стороны, Всеукраинский союз земельных собственников был фактически партией власти и опорой гетманского режима. С другой – Союз постепенно ослабевал, что ставило под большой вопрос политическую целесообразность опоры на него. Ещё в октябре 1917 г. Всеукраинский союз земельных собственников пережил кризис – проукраинские члены Союза образовали новую партию, которой дали название «Всеукраинский союз хлеборобов-собственников», а затем переименовали её в «Украинскую народную партию». В ходе переговоров с оппозицией Скоропадский принял решение встать на сторону именно хлеборобов-собственников – сия фракция состояла прежде всего из мелких и средних земельных собственников, а союз с ней позволил бы гетману доказать оппозиции серьёзность своих намерений провести аграрную реформу и переориентироваться на «самостийнические» позиции. В конечном итоге представители Украинской народной партии также приняли участие в правительственной коалиции. Что касается помещиков, то их фронда не привела к по-настоящему серьёзным проблемам – крупные землевладельцы оказались «бумажным тигром». Однако, чтобы не остаться в одиночестве, Скоропадскому нужно было проводить земельную реформу как можно скорее.

Сразу же после формирования коалиционного правительства была создана комиссия по доработке аграрной реформы, в которую входили и «старая гвардия», и «оппозиция» – она была создана для обсуждения и корректировки уже практически готового проекта. Однако у многих представителей оппозиции были свои возражения и замечания, которые приходилось учитывать ради сохранения коалиции. Наконец, после долгих споров был окончательно выработан план, который, хотя и не устраивал всех без исключения, но был расценён достаточно радикальным, достаточно приемлемым хотя бы для части крестьянства и достаточно компромиссным для оппозиции. 14 марта 1919 г. был наконец принят долгожданный закон «О земле». По нему весь земельный фонд, который перешел в пользование крестьянам во время революционных событий и инвентаризации, становился их частной собственностью со всеми обычными правами и обязанностями. Земельный фонд, не переданный в распоряжение крестьян, выкупался Государственным земельным банком и продавался с торгов среди крестьян соответствующей местности. Компенсация предыдущим владельцам выплачивалась государством через Государственный земельный банк из государственных доходов и компенсаций крестьян. Компенсации должны были выплачиваться в первую очередь на погашение задолженности владельцев имений по кредитам и другим долгам. Крестьяне оплачивали стоимость земли на протяжении 49 лет без уплаты процента. Государство компенсировало Государственному земельному банку процент. Нераспредёленные между крестьянами земли формировали Государственный военный фонд, земли которого должны быть распределены среди военнослужащих после войны согласно их заслугам. При этом государство обещало оплатить от 20% до 100% стоимости земли.

Митинг на Софийской площади в Киеве в честь принятия Павлом Скоропадским титула гетмана. 28 апреля 1918 г.

Многие крестьяне, прежде всего беднейшие, восприняли земельную реформу с осторожностью. Сказались и долгое затягивание земельной реформы (её приняли через год после прихода Скоропадского к власти), и реквизиции в пользу немцев в 1918 г. Условия земельной реформы способствовали переходу земли к в основном кулакам и середнякам, и в не очень значительной мере мало- и безземельному крестьянству, что злило бедняков, из-за чего на значительную часть беднейшего крестьянства всё ещё сохраняли высочайшее влияние большевики и батьки-атаманы, обещавшие «чёрный передел» или близко к этому. Тем не менее, многие крестьяне считали, что это лучше, чем ничего, особенно если учесть, что гетман пошёл на значительные уступки и фактически провёл реформу в интересах крестьян, а не помещиков. Кулаки и многие середняки положительно откликнулись на аграрную реформу, особенно когда стало ясно, что она не является пустой декларацией, а действительно реализуется. Весной 1919 г. начался полноценный процесс успокоения крестьянства. Селянские бунты уже перестали распространяться дальше, а гетманская власть начала крайне медленно, но верно, шажок за шажочком восстанавливать порядок. При этом нашлись политические силы, готовые предложить дополнительные варианты, как ускорить процесс восстановления порядка.

Ополченцы Вольного Казачества из числа зажиточных крестьян отправляются на сборы

Партия демократов-хлеборобов вошла в состав коалиционного правительства. Хотя демократы-хлеборобы были немногочисленной и не сильно популярной партией, Скоропадский всё же дал им небольшое представительство в правительстве ввиду того, что гетман расценил её близкой по духу его взглядам. Михновский, хотя его время уже ушло, не был намерен сдаваться. Хотя из числа оппозиции больше всего мест в правительстве заняли социалисты-федералисты, Михновский попытался использовать представительство демократов-хлеборобов для продвижения своих идей. Некоторые действительно удалось протолкнуть. Михновский побудил вошедших в состав правительства демократов-хлеборобов предложить гетману идею организовать добровольческие крестьянские отряды самообороны. В условиях, когда восставшие бедняки и батьки-атаманы перешли к тактике террора против кулаков ради сохранения среди крестьянства радикальных идей, Михновский и демократы-хлеборобы предложили усилить процесс формирования крестьянского ополчения, наладить снабжение их оружием и снаряжением, чтобы они могли защитить своё имущество. Конечно, тут присутствовал и корыстный мотив. Демократы-хлеборобы были немногочисленной и маловлиятельной партией, и в крестьянских добровольческих отрядах самообороны они рассчитывали укрепить свою базу и расширить тем самым своё политическое влияние. Конечно, было при этом и немало рисков – в условиях, когда лояльность населения гетману была невелика, существовали опасения, что самооборона может выйти из-под контроля, вдобавок существовала опасность вступления в её ряды случайных людей и откровенных авантюристов. К примеру, об опыте организации Вольного казачества Центральной Радой Скоропадский вспоминал следующим образом:

”

Деревенская молодежь, отчасти и пожилые крестьяне, охотно вступали в казачество; менее сознательные - ради шапок с кистью и жупанов; более сознательные увлекались романтичными картинами прошлого. Было много казачьих организаций, хотя бы на Полтавщине, которые состояли из, преимущественно, зажиточных хлеборобов. Эти последние были настроены полностью антисоциалистично и антиреволюционно. Наряду с ними некоторые сотни принимали характер разбойничьих организаций. Во главе последних обычно стояли разные авантюристы, редко идейные; в большинстве такие, которые имели свои личные интересы, а то и просто, искали удобного случая поживиться чужим добром. Таким образом все зависело от того, кто стоял во главе части, будь то сотня, полк или корпус.

“

 

Тем не менее, представителям демократов-хлеборобов удалось найти нужные слова, и к этому предложению Скоропадский всё-таки прислушался, ибо их слова упали на благодатную почву – в голове гетмана зрела идея возрождения украинского казачества. Ещё в 1918 г. началось формирование Вольного казачества, которое изначально должно было представлять собой нечто среднее между местной самообороной и сетью военно-спортивных клубов по образцу чешских «соколов». По высказанным через демократов-хлеборобов идеям Михновского проект Вольного казачества был где-то доработан, где-то переработан, и прежде всего упорядочен. И вот результат – на территориях, подконтрольных гетману началось формирование отрядов самообороны, которые вошли в состав Вольного казачества. Формирующиеся из состава кулаков и середняков Вольные казаки должны были выполнять роль не только отрядов самообороны, но в перспективе ещё и резерва для армии. При этом для дополнительного стимула вступать в ряды крестьянской самообороны и повышения её лояльности правительству был использован фактор материальной выгоды. За вступление в ряды казаков полагалось преимущество при получении земельного надела в ходе реализации аграрной реформы, а также привилегии и льготы при распоряжении полученной земельной собственностью.

Облава на партизан в одной из деревень

Конечно, эти отряды не могли стать реальным подспорьем для регулярной армии и участвовать в наступлениях и рейдах, поскольку крестьяне, естественно, не желали уходить далеко от дома. Однако крестьяне были готовы защищать свою столь долгожданную землю – не только от властей и германских оккупантов, но и от восставшего «трудового народа». Впрочем, в условиях, когда строящаяся гетманская регулярная армия всё ещё представляла собой жалкое зрелище, а уровень дезертирства, несмотря на то, что постепенно сокращался, всё ещё был запредельно высок, такие отряды были на вес золота, хотя по их поводу существовало много вопросов. Тем не менее, в отличии от призывников, бойцы таких крестьянских отрядов были куда более мотивированы, ибо у них было что защищать – своё имущество. И, несмотря на многие оговорки, положительные результаты были – эти отряды самообороны стали довольно неплохой занозой для восставших крестьян-бедняков, батек-атаманов и различных разбойников – заниматься грабежом хуторов и поместий стало сложнее.

Создавал проблемы и другой спектр политических сил. Реформой были недовольны помещики с частью офицерства. Крупные землевладельцы были настроены консервативно и желали сохранить дореволюционное статус-кво. Союз землевладельцев раскололся ещё в октябре 1918 г. и впоследствии показал себя «бумажным тигром». Однако голос помещиков был громок, и, потеряв свои привилегии, они начали разыгрывать национальный фактор. На первом съезде Союза земельных собственников помещики поддержали переворот Скоропадского. На втором съезде, прошедшем в конце октября 1918 г., они рукоплескали речи Пуришкевича о возрождении единой России. А после земельной реформы они усилили нападки на Скоропадского, обвиняя его в «самостийности». Ещё больший вес имели офицеры, многие из которых были тесно связаны с помещиками и старым дворянством. Немало офицеров негативно относились к «самостийничеству», а гетман как раз и начал усиливать подобные тенденции в связи с победой Германии в Вельткриге. Шульгин со своими сторонниками всячески подливали масла в огонь. Старое офицерство играло важнейшую роль в формировании гетманской армии, но вместе со своей ценностью оно несло и потенциальную угрозу.

Гетман, который сам активно поощрял эмиграцию из России в Украину, тяжело переживал это. «Самостийники» и русофилы яростно рвали Скоропадского на себя, и если не выбрать кого-то одного, они бы растерзали его на части. Политическая конъюнктура, связанная с победой немцев в Вельткриге, после долгих раздумий подтолкнула гетмана сблизиться с «самостийниками». Однако значительная часть профессиональных кадров, необходимых для строительства государства и армии, находилась на русофильских позициях. У кого-то взяли верх амбиции, и те стали строить карьеру в украинской власти и армии, но многие начали отворачиваться от Скоропадского. Гетмана критиковали все – и «самостийники», и русофилы, и Скоропадского это раздражало. В 1918 г., в своей беседе с генералом Свечиным он, в частности, проехался по русофилам:

”

Трудно мне в нескольких словах ответить о своем личном мнении. Во всяком случае, я не "расчленитель". Не скрою от тебя, что в нашем правительстве идет невысказываемая громко борьба, но все делают вид, что Украина волей судьбы стала отдельным государственным образованием — Украинская держава, но это одна видимость. Большинство членов правительства в сердцах смотрят, что мы переживаем временную эпоху, что Украина на каких-то условиях вольется в Россию, но сейчас кривят душой, делая вид сторонников самостийной политики в угоду меньшинства членов правительства, действительно искренних сторонников Украины как отдельного государства. При таком положении я стараюсь найти средний выход для примирения, но, понятно, теперь, да ещё при немцах, это нелегко. <…> Сюда, в Киев, стеклись и стекаются немало убегающих от большевиков русских людей, никого мы не преследуем и даем приют. Среди прибывших немало знакомых и друзей. Многие, осуждая меня, просто не приходят ко мне, но многие приходят и как будто понимают мое положение, другие — чтобы получить место или выхлопотать себе тепленькое местечко, третьи — наружно льстиво, а в душе у них сидит мысль: как ты, русский генерал, обласканный Государем, коему присягал, а теперь, для удовлетворения своего тщеславия, идешь на расчленение России! Разве неверно говорю? Да ты, вероятно, это и слышал. Но хотелось спросить моих хулителей: а что же случилось, не по моей вине, в создавшейся трагедии для России, что ухудшило ее положение от моего согласия принять по избранию Гетманскую Булаву? Некоторые, не стесняясь, мне пишут — "продался немцам"! Приняв гетманство, дал многим укрыться, отдал распоряжение не чинить препятствия переходящим к нам, а сделали бы это другие? Думаю, что нет. Хулители приехали — едят, пьют, спекулируют, устраивают свои дела, под охраной того же немецкого сапога, за который мечут на меня громы и молнии… А своим пребыванием здесь — не продались ли тоже немцам?

“

 

Чувствуя, что многие высокопрофессиональные кадры придётся буквально от сердца отрывать, Скоропадский всё же решил провести в среде военных своеобразную «чистку», хотя и крайне аккуратную и осторожную. Гетман всячески сплавлял нелояльных и подозрительных офицеров в Южную армию. Речь не шла о ссылке или изгнании – Скоропадский использовал более мягкие методы. Скажем так, он не ссылал, а поощрял офицеров вступать в Южную армию. Впрочем, большинство офицеров уходили туда целиком и полностью добровольно. Преодолевшая кризис и быстро ширившая свои ряды Южная армия стала магнитом для многих из тех, кто не видел себя в том государстве, которое строил гетман. Кроме того, многим потенциально оппозиционным организациям русофильской направленности мягко и ненавязчиво, но настойчиво предлагалось перенести свою деятельность на территории, контролируемые белогвардейцами – в Ростов-на-Дону, Новочеркасск или Екатеринодар. Скоропадский всеми силами старался избегать ненужных репрессий, хотя и испытывал давление со стороны и «самостийников», и «русофилов», которые вели себя как две ревнивые женщины, что ставили ультиматум – «или она, или я!». Тем не менее, гетману удавалось потихоньку «сплавлять» наиболее «токсичные» кадры к Краснову и Врангелю. Скоропадскому нужно было, чтобы остались прежде всего те «старые кадры», которые готовы были принять независимость Украины и работать на её благо. А русофильские настроения для него были делом десятым – главное, чтобы они были лояльны гетману и независимой Украине.

Манёвры формирующейся украинской армии

При этом вопрос об отношениях с Россией продолжал оставаться актуальным. Многие белогвардейцы были уверены, что большевизм обязательно будет побеждён и активно обсуждали будущее устройство России. Конечно, была распространена точка зрения, что всё решит Учредительное собрание после войны, но многие считали, что прорабатывать различные варианты нужно уже сейчас. В результате роста значения Южной армии и формирования Северной армии Бермондт-Авалова на порядок усилилось монархическое крыло белогвардейцев. По-прежнему были сильны настроения «Единой и Неделимой России». Многие, видя, что режим Скоропадского ещё держится, что первую скрипку в Белом движении на Юге России играет Краснов, стали приспосабливаться под новые реалии – и предлагали преобразовать Россию в федерацию с широкой автономией Украины и казачьих земель. Сам Скоропадский, ввиду победы в Вельткриге немцев, фактически работавших на отделение Украины, всё более усиленно делал ставку на построение Украины как независимого государства. Так, ещё в октябре 1918 г. во время своей встречи с Красновым, Скоропадский сказал атаману в личной беседе:

”

Вы, конечно, понимаете, что я, флигель-адъютант и генерал свиты Его Величества, не могу быть щирым украинцем и говорить о свободной Украине, но в то же время именно я, благодаря своей близости к государю, должен сказать, что он сам погубил дело империи и сам виноват в своем падении. Не может быть теперь и речи о возвращении к империи и восстановлении императорской власти. Здесь, на Украине, мне пришлось выбирать — или самостийность, или большевизм, и я выбрал самостийность. И право, в этой самостийности ничего худого нет. Предоставьте народу жить так, как он хочет. Я не понимаю Деникина. Давить, давить все — это невозможно... Какую надо иметь силу для этого? Этой силы никто не имеет теперь. Да и хорошо ли это? Не надо этого! Дайте самим развиваться, и, ей-Богу, сам народ устроит это все не хуже нас с вами...

“

 

С тех пор ставку на «самостийность» гетман усилил. «Самостийники» это оценили, что позволило постепенно преодолевать недоверие оппозиции и потихоньку вести дело к расколу УНС, но это не нравилось русофильским кругам, среди которых немало ценных кадров, необходимых Скоропадскому для работы правительства. Нужно было что-то делать, нужно было как-то убедить их хотя бы не выступать открыто против «самостийности», показать, что нет другого пути кроме Украины как самостоятельного государства. Параллельно нужно было вести переговоры и с белогвардейцами. Некоторым из них было мало ценной помощи от гетмана – им нужно было убедиться, что Скоропадский не будет возражать против восстановления Российской империи в прежних границах. Лозунги о «Единой и Неделимой России» гетман твёрдо отметал, заявляя, что на это он не согласится ни за что. Что касается предложений о широкой автономии Украины в составе федерации, то Скоропадский отвечал на них уже не так категорично, но крайне уклончиво. Если его удавалось разговорить, то в итоге гетман намекал, что единение Украины и России – это тесный политический союз двух независимых государств. Серьёзно улучшало ситуацию то, что благодаря победе немцев в Вельткриге на коне был Краснов, сам отстаивавший самостоятельность донских казаков – и в этих условиях очень многим белогвардейцам приходилось пересматривать свои идеи по национальной политике и переходить как минимум к позиции о федерализации России. Тем не менее, Скоропадский чувствовал, что основные дипломатические баталии по этой проблеме ещё впереди.

Гетман Украинской державы Павел Скоропадский

Сложности 1918 г., тяжелая зима 1918-1919 гг., частые политические кризисы и всё ещё сложное положение Украинской державы оказали своё влияние на характер гетмана, который пережил за это тяжёлое время немало душевных метаний. В момент переворота 1918 г. он выступил эдаким авантюристом, твёрдо сознававшим свою цель и последовательно её добивавшийся. Затем в 1918 г. длительное время Скоропадский создавал впечатление опереточного персонажа. Серьёзные реформы, вроде земельной, буксовали, при этом львиная доля рабочего времени гетмана уходила на разработку униформы для офицеров и чиновников. Регулярно проводились званые обеды, торжественные ужины и банкеты. Времяпровождение обитателей гетманского дворца напоминало бесконечный костюмированный бал, над чем нередко иронизировала собственная украинская пресса. Маленький гетманский двор карикатурно копировал петербургские образцы дореволюционной эпохи. Здесь процветали грубая лесть и заочные насмешки, лакейское пресмыкательство и самодурство. Особенности германской оккупации, когда немцы брали на себя основную работу в деле обеспечения порядка, немало расслабляли гетманскую власть. В действиях правительства, чиновничества и военных кругов чувствовалась какая-то нарочитость – словно множество взрослых людей были заняты какой-то игрой, в серьёзность которой они сами не очень-то и верили. Однако тяжёлые осень и зима 1918 г., постоянные крестьянские восстания, потеря контроля над значительной частью территории Украины показали, что та лёгкая и беззаботная жизнь закончилась, и в двери Украинской державы постучалась жестокая реальность. Расширение территории, охваченных крестьянскими восстаниями и бунтами, показывало, что немцы не всемогущи, а отсутствие регулярной армии (а впоследствии крайне медленное её строительство и запредельный уровень дезертирства) демонстрировали, что без немцев гетманская власть беспомощна. Немцы же после окончания войны изменили приоритеты и открыто намекнули своим сателлитам, что оккупационные войска придётся выводить, а прогерманским правительствам нужно учиться поддерживать себя самостоятельно. Это порождало тревогу, но вместе с тем давало стимул к действию. Немцы выводили войска постепенно, медленными темпами, что позволяло Скоропадскому выиграть столь ценное для себя время. Но мало выиграть время – нужно правильно им распорядиться. В конце 1918 г. Украинская держава переживала сложнейший кризис. Но тяжёлые уроки осени-зимы 1918 г. не прошли даром – гетман начинал действовать более ответственно и постепенно брал себя в руки. Расслабленность прошла – пора было заниматься строительством государства ещё более активно, чем в 1918 г. Наконец-то начались хоть сколько-нибудь плодотворные переговоры с оппозицией, наконец-то гетман начал переступать через интересы помещиков ради проведения необходимых преобразований. И это давало свои плоды – более широкое представительство оппозиции в правительстве внесло во власть свежую струю, а земельная реформа дала луч надежды, и позволила приблизить к реализации план Скоропадского на создание опоры правительства в крестьянской среде. Гетманский режим всё ещё держался, и весной 1919 г. среди общественности многие начали задумываться. Среди эмигрантов из России многие воспринимали государство Скоропадского как оперетку, но что делать, если эта оперетка, пускай на германских штыках, пускай с великим скрипом, но держится вот уже целый год? Националистическая оппозиция также задумывалась – как теперь относиться к гетману, если его власть продолжает держаться, а сам Скоропадский начинает проявлять всё большую склонность к сотрудничеству? Да и среди крестьян с весны 1919 г. начинали задумываться – если гетман, пускай и с запозданием, но всё-таки принял какую-никакую земельную реформу, то, быть может, и стоит сменить гнев на милость?

Тем не менее, несмотря на постепенное улучшение положение вещей, угроза не миновала. Скоропадский переманил в правительственную коалицию лишь часть партий и политиков, входивших в УНС, прежде всего тех, кто стоял на менее левых позициях – социалистов-федералистов, частично социалистов-самостийников, частично социалистов и эсеров из числа умеренных. Оставшиеся партии были прежде всего левыми, социалистическими и леворадикальными – эсеры, социалисты, и т.д. – и они ещё теснее сплотились вокруг Винниченко. Они пока что сохраняли немалое влияние на низшие слои населения – на рабочих и крестьян – но было очевидно, что благодаря земельной реформе их социальная база может сузиться в будущем. Также они постепенно теряли своё влияние и в военных кругах. Дезертирство в рядах гетманской армии, хотя и оставалось запредельным, постепенно снижалось – численность лояльных войск потихоньку росла. Помогали в строительстве армии немцы – хотя войска они постепенно выводили, но германское командование оставляло в Украине офицеров, которые брали на себя командование отдельными украинскими частями, выполняли роль военных советников и принимали активное участие в организации армии. Такую тактику немцы начали активно использовать в Балтийском герцогстве, и было решено попробовать сделать подобное и в Украине. Хотя существовало немало минусов – языковой барьер, недоверие и даже негатив украинских солдат к иностранцам, оторванность германских офицеров от своих подчинённых – но в то же время их огромный опыт и в целом высокая компетентность были неплохим подспорьем в деле строительства гетманской армии. С каждым днём потенциальный противник социалистов становился крепче – если раньше гетман был бессилен и держался у власти только благодаря германским штыкам, то теперь не факт, что битва со Скоропадским один на один станет для антигетманских сил лёгкой прогулкой. Тем не менее, социалистическая оппозиция была всё ещё сильна – у неё сохранялось немало влияния в войсках и в народе, в то время как сам гетман не решался на агрессивные действия. Он оказывал давление на своих противников, но давление недостаточное – Скоропадский словно боялся начинать настоящие политические репрессии. Закрыть неугодные газеты, посадить кого-нибудь на не очень долгий срок – всегда пожалуйста! Но совершить нечто по-настоящему жесткое – до этого не доходило. Закрытые газеты начинали издаваться вновь – в других типографиях и под другими названиями. С конца июня 1918 г. германское командование все активнее требовало от Скоропадского проведения широких арестов оппозиции и агентов Антанты. Гетман принял решение о задержании и аресте бывших членов Центральной Рады. Фактически под домашним арестом оказался Грушевский. 28 июня 1918 г. Винниченко был «предупредительно» арестован на один день. В те же дни был арестован бывший военный министр УНР Порш, а через месяц — 27 июля 1918 г. — Петлюра. Неуклюжие репрессии гетмана не нанесли вреда оппозиции, а сделали её только злее. По настоянию УНС Петлюра был отпущен под честное слово не выступать против правительства, однако, как говорится, «Васька слушает да ест» – он целиком и полностью перешёл на оппозиционные гетману позиции. Что касается Винниченко, то, хотя в гетманских кругах существовали опасения того, что он может готовить восстание, избежал настоящих репрессий. Его то пытались прижать, то ослабляли давление – ради того, чтобы не допустить срыва переговоров с УНС. Гетманские власти действовали нерешительно и непоследовательно. В то время как социалисты отнюдь не бездействовали.

Владимир Кириллович Винниченко

Возглавив в середине сентября 1918 г. УНС, Винниченко сразу же приступил к поиску контактов с повстанческими атаманами. Винниченко тайно от других лидеров Национального союза пошёл на переговоры с советскими представителями Раковским и Мануильским, которые вели в Киеве переговоры о мире с Украинской державой. Раковский и Мануильский, со своей стороны, надеялись подтолкнуть все оппозиционные силы Украины к восстанию против гетмана и укрепить большевистское влияние на Украине. Они обещали Винниченко, что в случае победы украинских социалистов Советская Россия признает новое правительство Украинской республики и не будет вмешиваться в её внутренние дела. Винниченко соглашался на советскую власть на Украине при условии, чтобы ему дали полную волю в деле проведения украинизации. Винниченко заявлял:

”

Точно так, как вы создали диктатуру рабочих и крестьян в России, так нам надо создать диктатуру украинского языка на Украине.

“

 

Одновременно, чтобы отвести внимание властей, Винниченко согласился на участие в переговорах с гетманом о создании «правительства народного доверия». Однако, по мере выстраивания гетманом тактики сближения с крестьянством, успехов в переговорах с частью УНС, перехода на «самостийнические» позиции, позволившие ему найти хоть какой-то контакт с оппозицией, и, наконец, начатая в марте 1919 г. земельная реформа показали, что в легальном поле для Винниченко начинаются тревожные тенденции. Гетманская власть, хоть и с великим скрипом, но укреплялась, а в рядах УНС росло число тех, кто начинал склоняться к компромиссу со Скоропадским. Винниченко не был намерен уступать (а вхождение в коалицию с гетманом он и воспринимал как уступку). Было окончательно решено – восстание, пока ещё гетманская власть была слаба. Тут или пан или пропал. Однако его шансы на успех повысил внешний фактор.

На рубеже 1918 – 1919 гг. Германия переживала тяжёлый кризис. Война подорвала экономику Центральных держав и поставила Германию и Австро-Венгрию на грань голода. Поставки из Украины в любом размере были для них на вес золота, однако из-за полного бардака немцы получили меньше, чем планировали. Восстания крестьян практически сорвали сбор и вывоз из Украины продовольствия. До ноября 1918 г. из Украины в Германию и Австро-Венгрию было вывезено только 113 тысяч тонн муки (около 9300 вагонов хлеба), около 30 тысяч вагонов продуктов и сырья... 19,5 тыс. вагонов было отправлено в Австро-Венгрию, 16,5 тысячи вагонов — в Германию, 271 вагон — в Турцию и 130 вагонов — в Болгарию. Интервенты, рассчитывавшие на большее, так и не смогли преодолеть продовольственный кризис в Германии и Австрии за счет Украины. А тем временем кризис продовольственный дополнялся кризисом политическим. Декабрь 1918 г. и январь 1919 г. прошли в Германии под знаком постоянных кампаний неповиновения, стачек, забастовок, бунтов и даже восстаний. Всю эту движуху немцам удалось подавить, но осадок остался. Войска на оккупированных территориях рвались домой, жены и матери требовали возвращения своих мужей и сыновей, а народ устал работать на износ ради бесконечной войны. Кайзер и правительство не могли всё это игнорировать. И, несмотря на то, что прогерманская власть на большинстве оккупированных территорий ещё не была готова управлять своими странами самостоятельно, немцам пришлось начать выводить оттуда войска. Командование старалось растянуть вывод войск на как можно более долгий срок, чтобы дать своим сателлитам время на укрепление своих режимов и помочь им удержаться у власти, но процесс был неостановим. Что касается Украины, то немцы были во многом разочарованы Скоропадским. Продовольственные поставки Центральным державам были практически сорваны, было немало сомнений в жизнеспособности гетманского режима, но какой у них был выбор? Кроме Скоропадского, в Украине никто больше не был лоялен Кайзеррейху. Осознавая угрозу левого радикализма, немцы понимали, что у них на счету каждый союзник. Но и платить за создание Срединной Европы кровью своих солдат они уже не могли. И союзники чётко дали понять Скоропадскому – весёлые деньки закончились, и ему нужно срочно учиться поддерживать порядок в Украине самостоятельно. Как будет обеспечиваться порядок – репрессиями ли, уговорами ли, уступками ли крестьянам за счёт помещиков – немцам было неважно, им нужен был просто жизнеспособный союзник. Именно серьёзность послания от немцев побудила гетмана что-то делать, и он действительно стал действовать, добившись создания коалиционного правительства, переступив через помещиков и проведя аграрную реформу. Но, несмотря на значительный шаг вперёд (по сравнению с 1918 г.), сделать предстояло ещё очень много. Недоверие гетману всё ещё было высоко. Армия строилась медленно. Всё ещё очень высок был уровень дезертирства. Всё ещё беспредельничали батьки-атаманы, всё ещё неподконтрольны были немалые территории. А враг не дремал.

Парад германских войск перед выводом на родину. Екатеринослав, 1919 г.

С февраля и на протяжении всей весны 1919 г. германские войска начали выводиться с территории Украины более высокими темпами. В деле наведения порядка их постепенно заменяла Державная варта и формирующаяся гетманская армия, но украинское войско было пока что немногочисленным и большинство сформированных частей отличались ненадёжностью. В апреле-мае 1919 г. Была выведена значительная часть германских войск, оставшиеся командование предпочитало не вовлекать в боевые действия слишком часто, и во многих местах теперь уже работала только молодая гетманская армия. Винниченко принял решение открыто выступить против гетмана. Раньше было нельзя, ибо бросать вызов германской мощи – самоубийство. Медлить – давать гетману время на укрепление своей власти и армии, а этот процесс после земельной реформы, несмотря на всё ещё медленные темпы, стал необратим. Пока кулаки и середняки ещё не успели оценить по достоинству земельную реформу, пока гетманская армия ещё слаба и ненадёжна, а германский контингент значительно сократился – нужно было действовать немедленно! Винниченко понимал, что восстание необходимо провести немедленно, пока большевики не перехватили инициативу восстания, пока у гетмана не было крупных военных сил при том, что немцы уже вывели немало своих оккупационных войск. Заговорщики рассчитывали и на неизменные восстания мобилизуемых — спутник большинства насильственных мобилизаций. Уже в начале мая 1919 г. началась подготовка вооружённого выступления – Винниченко и Шаповал перешли на нелегальное положение.

У Винниченко было немало козырей. В Украине находилось уже гораздо меньше немцев, чем раньше, армия гетмана была малочисленна и слаба, а на стороне Винниченко находился сильный союзник. Петлюра, хотя и не участвовал в работе правительства и армии, обладал большим авторитетом в военных кругах, и его влияние могло больно ударить по всё ещё слабо контролируемому гетманскому войску. В апреле 1919 г. в планы восстания были посвящены еще несколько его будущих организаторов: в частности, директор Департамента железных дорог Макаренко, генерал гетманской армии Осецкий и три деятеля ЦК партии украинских эсеров. Винниченко уговорил Евгения Коновальца — командира полка Сечевых стрельцов (что базировался в Белой Церкви) первым поднять восстание против гетмана. Коновалец согласился – он давно имел зуб на Скоропадского, который ассоциировался с разгоном Центральной Рады, а также с временным расформированием Сечевых стрельцов. Заговор поддерживало и немало младших офицеров, преимущественно украинского происхождения.  Генерал Осецкий (командир Железнодорожной дивизии гетмана) стал руководителем военного штаба восстания и сформировал резервный полк охраны в Киеве из людей, оппозиционных режиму гетмана. Небольшие надёжные железнодорожные отряды создавались также на всех узловых станциях. Тем не менее, планируемое восстание уже не обещало пройти так же гладко, как в РИ. Хотя времени на подготовку к восстанию было немало, а нерешительность гетманской власти позволяла вести подрывную деятельность без особых препятствий, всё же у выступления Винниченко-Петлюры был один критический изъян – не было по-настоящему веского повода. На поклон к российским белогвардейцам Скоропадский не пошёл, с частью оппозиции гетман худо-бедно договорился, благодаря победе немцев в Вельткриге правительство воспользовалось отпущенным ему дополнительным временем и успело сформировать несколько более-менее боеспособных и при этом лояльных частей. Заговорщики не сумели переманить в свой лагерь потенциально полезных людей, которые либо сохранили верность Скоропадскому, либо решили выжидать, сохраняя пока нейтралитет. Командир Запорожского корпуса, лучшего подразделения гетманской армии, Пётр Болбочан не поддался на уговоры Винниченко и не присоединился к заговору, хотя при этом открыто на сторону гетмана переходить не стал, заняв позицию нейтралитета. В результате у заговорщиков не было такой безоговорочной поддержки национальных сил, а по-настоящему веского повода так и не подвернулось. Пришлось его создать, пытаясь зажечь пожар на сырых дровах.

Поняв, что гетман всё-таки переманил на свою сторону часть оппозиции, Винниченко занял откровенно обструкционистскую позицию. Несмотря на успешное создание коалиционного правительства, Винниченко всё равно высказывал неудовлетворение. Он заявил, что правительственной коалиции недостаточно для национального примирения. Винниченко потребовал от гетмана полноценной демократизации политической жизни Украины – и заявил, что пока этого не произойдёт, УНС продолжит оставаться в оппозиции. Это требование было палкой о двух концах – многие представители умеренных партий, в частности, социалистов-федералистов, горячо поддерживали идею демократизации, но в их глазах Винниченко потихоньку начинал выглядеть, как вечно всем недовольный обструкционист. Это грозило расколом УНС, но всё же Винниченко решил действовать.

Организованная УНС демонстрация в поддержку требования демократизации Украины. 1919 г.

27 мая 1919 г. УНС потребовал от гетмана немедленно созвать Национальный конгресс с функциями парламента. Скоропадский ответил уклончиво, пообещав смягчение режима и демократические преобразования, но ничего конкретного не сказал. Тем не менее, Винниченко сумел мобилизовать многих сторонников левых партий – в Киеве и крупных городах прошли довольно крупные демонстрации в поддержку УНС. Скоропадскому нужно было на это как-то реагировать. 28 мая 1919 г. гетман обратился с воззванием к гражданам, разоблачая планы возможного восстания и обещая созвать демократический парламент. Но по парламенту – вновь никакой конкретики. Винниченко только это было и нужно. Он усилил риторический нажим на Скоропадского, а по главным городам Украины вновь прокатилась волна демонстраций социалистов. Кончилось это взрывом. 2 июня 1919 г. в Киеве произошёл конфликт между Державной вартой и социалистическими демонстрантами. Толпа вышла из-под контроля и варта открыла огонь. Были погибшие. В ответ на это событие сторонники социалистов подняли восстание. В Киеве произошла серия нападений на бойцов Державной варты и германские патрули. Начали возводиться баррикады. В ответ гетманские войска и германский контингент начали проводить рейды, облавы и зачистки. Шли уличные бои. Начался кризис в правительстве – несколько украинских министров подали в отставку в знак протеста. Существовала угроза выхода социалистов-федералистов и умеренных социалистов из правительственной коалиции. Тем временем на тайном заседании УНС составлялся план действий. Восстание против Скоропадского уже началось, и необходимо было срочно оседлать волну, что подтолкнуло ЦК УСДРП и ЦК УПСР дать согласие на руководство восстанием. Петлюра заявил о своем участии в акции восстания, был намечен революционный триумвират, который должен был возглавить новое революционное правительство: Владимир Винниченко, Симон Петлюра и Никита Шаповал.

Впоследствии Винниченко вспоминал:

”

...риск этот был целиком явный. Немецко-гетманское правительство уже знало о подготовке восстания. Ему было известно даже о дне последнего общего собрания Национального Союза, на котором должен был быть избран высший орган власти Революции — Директория. И этим вечером гетманские офицеры на броневиках с пулеметами и бомбами ездили по всему Киеву, ища тот дом, где проходило чрезвычайное совещание. Если бы они его нашли, мы бы уже в тот вечер были мертвыми, мы знали о том, что гетманская «охранка» приказала без суда расстрелять нас всех на месте. К счастью для нас, народное восстание спутало тогда гетману все карты. Гетман не смог бросить все свои силы против нас.

“

 

Тогда же, 2 июня 1919 г., Петлюре сообщили, что гетман распорядился его арестовать. Не дожидаясь ареста, Петлюра отправился в Белую Церковь, в 70 километрах от Киева, для организации выступления Сечевых стрельцов. Заговорщики собрались вечером 3 июня 1919 г. в кабинете Министерства железных дорог. Среди заговорщиков присутствовали: директор одного из департаментов железных дорог Макаренко, генерал Осецкий, полковник Коновалец с несколькими лидерами Сечевых стрельцов, представители украинских партий эсеров и социал-демократов, и лидеры восстания Винниченко и Шаповал. Настроение собравшихся было приподнято-нервозное, ведь по всему городу их уже искали, чтобы арестовать... На собрании было провозглашено начало всеобщего восстания против гетмана, — сформирована альтернативная власть в Украине. Петлюры на этом собрании не было. Сечевые стрельцы потребовали введения Петлюры в состав новой революционной власти — Директории и утверждения его командующим революционными войсками. Он вполне мог претендовать даже на положение главы Директории. Директория имела функции коллективного президента, диктаторскую власть и формировалась на основе компромисса различных политических сил. Присутствующие на собрании избрали «директоров» единогласно. Было решено, что Директория останется у власти только до ликвидации режима Скоропадского, а после победы ее заменит представительская власть. Главными лицами в антигетмановском правительстве были Винниченко, избранный главой Директории, и Петлюра — наиболее популярный лидер.

Через несколько дней после начала кризиса в Киеве по всей Украине начало распространяться воззвание Директории, объявившее гетмана «узурпатором», его правительство «реакционным», а тех представителей оппозиции, что пошли на сделку со Скоропадским – «раскольниками». Их власть объявлялась недействительной, провозглашалось возрождение власти Украинской Народной Республики (УНР), а народ призывался к восстанию против гетманского режима. Одновременно с воззванием Директории появляется отдельное воззвание от имени Петлюры, в котором он, как верховный главнокомандующий — Головный (Главный) атаман, призвал всех «солдат и казаков» выступить против Скоропадского, запрещал, под страхом военного суда, помогать гетману спрятаться от возмездия. В воззвании были такие слова: «обязанность каждого гражданина, который живет в Украине, арестовать генерала Скоропадского и передать его в руки республиканских властей». Появление двух воззваний создавало некоторые проблемы. Так, Винниченко считал, что Петлюра не имел права выпускать воззвание только от своего имени.

”

«Все повстанцы, которые стали стекаться в революционные центры, стали называться "петлюровцами". "Петлюра идет на гетмана", "Петлюра зовет против немцев". Часто среди крестьянства, которое до этого времени не слышало имени Петлюры, слышались такие возгласы: "Ага, вот идет Петлюра на гетмана, она ему покажет; слава Богу, не будет больше такой Украины". Словом, сразу было внесено этим как раз всё то, что хотели обойти партии: персональный характер дела, неясность целей, беспрограммность, отсутствие коллективности, даже отсутствие республиканского характера движения», — писал Винниченко.

“

 

Имя Петлюры стало в июне 1919 г. именем харизматического героя, вождя никому неведомой, но оттого не менее грандиозной силы, вождя народной стихии.

Уже на следующий день после совещания новоиспеченных «директоров», в час дня пополудни Винниченко, Осецкий и Коновалец выехали в местечко Белая Церковь под Киевом, в расположение частей Сечевых стрельцов. Вечером того же дня (4 июня 1919 г.) Петлюра, Винниченко, Осецкий и командиры сечевиков собрались для последнего обсуждения планов восстания. Было решено передать оперативное военное руководство «революцией» штабу Петлюры и принят план Осецкого по охвату Киева повстанческими отрядами.

Гетманские войска в Киеве. Начало июня 1919 г.

Тем временем шли бои в Киеве. Город словно сошёл с ума. Лёгкая и беззаботная жизнь местного высшего общества резко прервалась, и вместо модных оперетт шли бои на баррикадах. Несмотря на то, что Киев был главным центром сторонников гетмана, оказалось немало тех, кто даже в столице был недоволен Скоропадским. Земельная реформа вела к успокоению прежде всего крестьян, а вот рабочим законодательством гетман практически не занимался все полтора года своей власти. В промышленности оставалась прежняя ситуация – ещё при перевороте 1918 г. длительность рабочего дня на промышленных предприятиях была увеличена до 12 часов, стачки и забастовки были запрещены. Весной 1919 г., после принятия земельной реформы, Скоропадский пообещал обратить внимание на рабочее законодательство, но дальше обещаний дело не пошло. Демарш Винниченко рабочие восприняли как предлог для выдвижения уже собственных требований. Когда 2 июня 1919 г. в Киеве раздались первые выстрелы, рабочие тут же начали волну стачек и забастовок, которая в тот же день перетекла в полноценное вооружённое восстание. В связи с тем, что в восстании принимали участие прежде всего рабочие, вновь вышли из тени большевики, которые вскоре развернули деятельность и в других частях Украины. Как и полтора года назад, в Киеве первым полыхнул завод «Арсенал». К нему присоединились рабочие других предприятий города, а также солдаты-дезертиры из гетманской армии. Восставшие рабочие захватили несколько районов Киева, попытались захватить центр города, а в столице Украины началась всеобщая забастовка – прекратили работу водопровод, электростанция, городской транспорт. В ходе восстания тяжело пришлось даже немцам, не говоря уже о гетманской армии, которая до сих пор ещё не встала полноценно на ноги. Однако армия гетмана была уже не той опереткой, которой была в 1918 г. Несмотря на колоссальные трудности при её формировании, за девять последних месяцев была проделана огромная работа. Из-за запредельного уровня дезертирства армия была немногочисленной, но уже успели сформироваться по-настоящему лояльные части. При этом восстание имело удивительный эффект – оно умудрилось, хотя бы на время, консолидировать, казалось бы, враждебные силы! Русским офицерам и служившим в гетманской армии «самостийникам» пришлось сражаться плечом к плечу. И хотя они, мягко говоря, друг друга недолюбливали – они воспринимали большевиков как общую угрозу. А восстание в Киеве действительно быстро приняло пробольшевистский характер – восставшие рабочие размахивали красными флагами, повязывали на папахи и рукава красные ленты, пели революционные песни. Директории это, конечно, не очень нравилось – они предпочли бы, чтобы восставшие сражались под их лозунгами – но Винниченко нуждался в любой помощи, тем более, что он сам вёл переговоры о союзе с большевиками. Винниченко нужно было, чтобы гетман был скован, чтобы он оказался обескровлен и беспомощен в момент, когда выступят основные силы Директории. У него были все основания надеяться на успех. Подавление восстания в Киеве растянулось на несколько дней. У гетманской армии обнаружилось немало детских болезней, которые проявились в настоящей войне, хотя и ограниченной улицами одного города. Во время боёв с восставшими рабочими лучше всех проявили себя немцы, но германские войска в Украине показали себя лишь тенью самих себя в 1918 г. – солдаты Кайзеррейха устали от бесконечной войны, в их рядах нарастало брожение. Киевское восстание было окончательно подавлено только к концу дня 6 июня 1919 г., а тем временем закипали другие регионы.

Броневик украинских гетманских войск на улицах Киева. Начало июня 1919 г.

Восстание Директории началось утром 5 июня 1919 г., когда восставшие полностью захватили Белую Церковь, разоружили бойцов Державной варты и после непродолжительного боя вынудили отступить из города расположившийся там небольшой германский гарнизон. Железнодорожники, присоединившись к восставшим, доставили им на станцию эшелоны для быстрого похода на Киев (сказался опыт «эшелонной» войны). Первоначальный план заключался в том, что эшелон с отрядом Сечевых стрельцов сможет неожиданно для гетманцев приехать на Киевский вокзал и, захватив его, двинуться в центр города, где к восставшим стрельцам присоединятся киевские повстанцы (республиканцы, эсеры, анархисты и большевики). Утром 6 июня, подъехав на предоставленных эшелонах к соседней станции Фастов, петлюровцы захватили ее, разоружив местную Державную варту. Затем революционными эшелонами была захвачена станция Мотовиловка. Но далее путь на Киев оказался перекрыт — станция Васильков была уже занята отступившими из Белой церкви немцами, соединившимися с гетманским карательным отрядом, недавно прибывшим из Киева. 7 июня 1919 г. произошёл бой под Мотовиловкой между бойцами Директории и объединёнными германо-гетманскими войсками. Победу одержали войска гетмана, причём именно они выполнили основную работу – в германских частях из Белой Церкви началось брожение, поэтому их решили оставить на крайний случай в качестве последнего аргумента в сражении. Сечевые стрельцы отступили в Белую Церковь. Однако гетманские войска не закрепили свой успех – бой под Мотовиловкой был жестоким, и войска Скоропадского понесли ощутимые потери. Было решено дождаться подкреплений и перегруппироваться. Из-за этой нерешительности не удалось покончить с Директорией одним ударом, и это дорого стоило Украинской державе.

В это время в соседнем с Киевом Бердичеве восстает гетманский Черноморский кош, который по приказу Петлюры немедленно выступает на соединение с остатками Сечевых стрельцов в Белой Церкви. Несмотря на поражение у Мотовиловки, Директория не была намерена сдаваться, и она продолжала наращивать свои силы. Главным успехом Петлюры стало привлечение немалой части гетманской армии на сторону Директории, прежде всего это касалось войск, находившихся подальше от центра. На сторону петлюровцев перешли отдельные части сердюков, войска на Черниговщине (в том числе дивизия Серожупанников), войска в Подолье (в том числе часть Подольского корпуса). К 11 июня Директории была подконтрольна значительная часть Украины.

Большевистская демонстрация в поддержку Красного Террора. Петроград, начало сентября 1918 г.

Активизировались большевики. Уже во время Киевского восстания местные большевики вылезли из подполья и возглавили значительную часть восставших рабочих. Вскоре Красные активизировались в остальных регионах Украины. 3 июня 1919 г., в ответ на события в Киеве, началась всеобщая забастовка в Екатеринославе. В городе был создан Временный рабочий комитет, состоялись выборы в Совет рабочих депутатов. Массовым восстанием к десятым числам июня была охвачена значительная часть Екатеринославской губернии. Повстанцы разгоняли гетманскую администрацию и Державную варту, восстанавливали Советскую власть. В Харькове на совместном заседании губкома и губревкома с представителями ЦК КП(б)У было принято постановление о немедленном захвате власти в Харьковском районе. 11 и 12 июня на харьковских заводах состоялись выборы в Совет рабочих и солдатских депутатов, где большевики получили большинство мест. Ещё в конце мая 1919 г. рабочие отряды под руководством большевиков обезоружили Державную варту и разогнали гетманскую администрацию в Енакиевском и Краматорском районах. 7 июня в Краматорске состоялся районный съезд Советов. С помощью рабочих Краматорска и Дружковки была восстановлена Советская власть в Дебальцеве и других городах и рабочих посёлках Донбасса. 16 июня 1919 г. повстанческие отряды под руководством губернского военно-революционного комитета овладели Полтавой, но ненадолго. В центре города продолжал держаться германский гарнизон и остатки верных гетману войск, а вскоре к Полтаве подошли войска под командованием Петра Болбочана, который с помощью немцев захватил Полтаву, разогнал местные Советы, провёл жесткие репрессии против большевиков и установил свою личную власть. Мощное пробольшевистское повстанческое движение разворачивалось на Правобережной Украине (Волынь, Подол, где Красные действовали в союзе с Директорией) и на юге Украины (Поднестровье, Херсонщина). Известия о мощном восстании против гетманского режима побудили советское руководство предпринять меры по консолидации украинского пробольшевистского движения. 17 июня 1919 г. в Брянске группой членов Центрального исполнительного комитета Советов Украины было провозглашено Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, сформированное на базе Всеукраинского центрального военно-революционного комитета. В обнародованном 18 июня Манифесте Временное рабоче-крестьянское правительство провозгласило власть гетмана Скоропадского низложенной, заявило о восстановлении советской власти в Украине и объявило незаконными и не подлежащими исполнению законы, приказы, договоры, постановления и распоряжения Скоропадского. Советское правительство Украины объявило все фабрики, заводы, рудники, банки, торговые учреждения собственностью трудящихся; все помещичьи земли со всем инвентарём безвозмездно передавались крестьянам; заработная плата повышалась до уровня, установленного в Советской России. В Манифесте указывалось на опасность для советской власти со стороны германских империалистов, а также внутренней контрреволюции в лице фабрикантов, помещиков, кулаков, которые собрались под белогвардейскими и буржуазно-националистическими знамёнами. Манифест подписали председатель правительства Пятаков и члены правительства Ворошилов, Сергеев (Артём), Квиринг, Затонский, Коцюбинский. Однако руководство Советской России не могло оказать украинским товарищам помощь более существенную, чем простая моральная поддержка. В результате наступления Краснова-Врангеля Красные потеряли Воронеж и Курск, и оказывать помощь своим единомышленникам большевикам было затруднительно. Тогда была издана директива, предписывающая большевикам в Украине не идти на конфликт с Директорией, а лучше – по возможности заключить с Петлюрой и Винниченко союз, хотя советское руководство в Москве негласно подразумевало, что такой альянс будет лишь ситуативным и временным. К примеру, когда Ленину передали слова Винниченко о его согласии на Советскую власть в Украине в обмен на возможность беспрепятственного проведения украинизации, вождь большевистской партии ответил:

”

Разумеется, дело не в языке. Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка, но, что касается их советской платформы — они нас надуют.

“

Нестор Махно и его соратники

Бойцы-махновцы

Одновременно, почувствовав слабину режима, активизировались батьки-атаманы, среди которых ведущую роль занял Нестор Махно. Махно набрал огромное влияние и авторитет ещё в 1918 г. 21 июля 1918 г. с паспортом на имя И.Я. Шепеля Махно прибыл в Харьков, а позднее со своей группой присоединился к уже существовавшему в районе Гуляйполя партизанскому отряду. После первой же успешной боевой операции против германского карательного отряда Махно был избран командиром своего вооружённого формирования. Для приобретения оружия Махно провёл ряд экспроприаций в банках Екатеринославской губернии, а в дальнейшем добывали оружие, лошадей и пр., нападая на помещичьи усадьбы и отряды оккупационных войск. Отвага, опыт, организаторский талант и убеждённость в правоте своего дела сделали Махно настоящим вожаком повстанческого движения, привлекали к нему новых бойцов. До осени 1918 г. махновцы действовали в основном в пределах Александровского уезда, нападая на австрийские отряды и Державную варту. В сентябре — октябре 1918 г. под командованием батьки Махно объединились несколько партизанских отрядов, которые возглавляли гуляйпольские анархисты Виктор Белаш, Кириленко, Федосий Щусь и другие. К этому времени Махно фактически возглавил повстанческое движение не только в Гуляйпольском районе, но и во всей Екатеринославской губернии. Крестьяне Екатеринославщины и Северной Таврии оказывали повстанцам всяческое содействие, кормили, поставляли оружие, лошадей для кавалерии, занимались разведкой и целыми деревнями вливались в махновские отряды. К ноябрю 1918 г. отряды Махно насчитывали до 6 тысяч человек. Росту популярности Махно способствовали акты экспроприации и раздача населению отобранного у «буржуев» имущества и продуктов. С конца осени 1918 г. до мая 1919 г. движение Махно постепенно шло на спад. Гетманская армия потихоньку вставала на ноги, благодаря чему и немцев получалось немного «разгрузить», и Махно жизнь осложнить. А земельная реформа начала процесс перетягивания на сторону Скоропадского кулаков и середняков, и социальная база Махно начала, хотя и очень медленно, но неуклонно снижаться. Махно всё ещё сохранял бешеную популярность среди крестьян, особенно беднейших, и продолжал свои дерзкие атаки на гетманские войска, но время работало против него. Однако начавшееся в июне восстание Директории и подъем большевистского движения сыграли на руку Махно, который очень быстро не только вернул утерянные позиции, но и приобрёл ещё большее влияние. Важную роль в успехе Махно сыграл заключенный им с украинскими большевиками союз. 16 июля 1919 г. вооружённые отряды Екатеринославского губкома партии большевиков и губревкома совместно с отрядами Махно выбили немцев и гетманские войска из Екатеринослава. На отряды Махно была возложена задача по обороне Екатеринославского укреплённого района и восстановлению нормальной жизни в городе. Махно был включён в состав военного революционного комитета и назначен командиром Советской революционной рабоче-крестьянской армии Екатеринославского района. Махно было предписано укреплять фронт, но он в первую очередь заботился о том, чтобы обеспечить свою армию оружием и боеприпасами. Ввиду того, что гетман вёл тяжёлую борьбу с петлюровцами, и потому не мог бросить верные ему войска даже на такой важный город, как Екатеринослав, приказав прежде всего разобраться со сторонниками Директории на Черниговщине и в Подолье, большевики и махновцы не только сумели удержать Екатеринослав, но и расширить своё влияние. В июле махновцы и большевики захватили немалую территорию – из взятых ими городов можно выделить Елисаветград, Александровск и Кременчуг, а на Юго-Востоке Украины они вышли на подступы к Мариуполю. Однако вскоре большевики столкнулись с проблемой. Несмотря на свой союз с Красными, Махно занимал независимую политическую позицию, устанавливая свои собственные порядки, игнорируя указания и распоряжения центральных органов Советской власти. И это раздражало большевиков. Но, в связи с тем, что украинские большевики и махновцы были отрезаны от Советской России, необходимость союза осознавали обе стороны. Однако большевики желали контролировать Махно, и его действия частенько Красных раздражали. Вскоре после взятия Екатеринослава Махно провозгласил создание «Революционной повстанческой армии Украины (махновцев)». 8 августа 1919 г. на заседании Реввоенсовета армии и съезде крестьянских, рабочих и повстанцев в Александровске Махно выдвинул программу действий, сводящуюся к созданию самостоятельной крестьянской республики в тылу у Скоропадского (с центром в Екатеринославе). Программа Махно предусматривала установление «истинного Советского социалистического строя» и развитие самоуправления на основе беспартийных «вольных рабоче-крестьянских Советов», организацию «третьей социальной революции» для свержения Скоропадского и установления народной власти, ликвидацию эксплуатации крестьянства, передачу земли в свободное пользование крестьянских масс (махновцы выступали против любой собственности на землю, считали, что земля должна быть у того, кто её обрабатывает и периодически перераспределяться «по едокам»).

А что же немцы? Хотя в Украине всё ещё находились германские войска, из-за того, что немалая их часть к тому моменту вернулась на родину, они были рассредоточены по разным концам страны, и не везде они смогли дать достойный отпор восставшим. Немцы либо отступали на заранее подготовленные позиции (как правило в Киев), либо вместе с лояльными гетману войсками держали оборону в крупных городах, таких, как Харьков или Полтава. При этом на наступательные действия германское командование не решалось. Оккупационные войска устали от бесконечной войны и, хотя солдаты ещё сохраняли дисциплину, германское командование давало понять Скоропадскому, что союзники не будут испытывать судьбу почём зря. Всё больше германские и австрийские войска занимались охраной порядка вместо участия в боевых действиях, а всё больше грязной работы нужно было выполнять формирующейся гетманской армии. Тем не менее, немцы активно поставляли Скоропадскому всё необходимое – оружие, снаряжение, технику – обучали украинскую армию, оказывали гетманским войскам артиллерийскую и воздушную поддержку. Германская авиация стала ценнейшим козырем в руках Скоропадского. Пилоты были не так подвержены разложению, как обычная пехота, и германская авиация принимала активное участие в борьбе с Директорией и большевиками. Ввиду того, что у восставших с авиацией был полный швах, а немцы разместили в Украине свои воздушные подразделения, германская авиационная поддержка сыграла немаловажную роль в удержании Скоропадского у власти. Благодаря этому разведка у гетмана была на высоком уровне, а петлюровцы и большевики регулярно «наслаждались» падающими сверху «подарочками».

Германский аэродром на территории Украины

Таким образом, несмотря на потерю значительных территорий, несмотря на все сложности, несмотря на реальную угрозу потерять власть, для Скоропадского это был успех. Гетман подавил восстание в Киеве. Гетман одержал победу под Мотовиловкой. Гетман удержался у власти и сохранил контроль над приличной частью своей армии. Несмотря на угрозу раскола в правительстве, Скоропадскому удалось уговорить социалистов-федералистов не выходить из коалиции. Этому немало способствовали настроения в самой партии. Они поддерживали идею демократизации Украины и в целом одобрили идею созыва Национального конгресса. И, когда началось Киевское восстание, многие из них расценили, что действия гетмана были репрессивными и спровоцировали народное возмущение. Но тот факт, что восстание стремительно перетекло в большевистский мятеж, заставило их колебаться и удержало социалистов-федералистов от поспешного выхода из правительственной коалиции. К восстанию Директории социалисты-федералисты тоже отнеслись неоднозначно. Восстание ими было расценено как поспешное и излишнее – надёжное представительство в правительстве и земельная реформа способствовали укреплению доверия партии к гетману, и потому они не были готовы поддерживать всех, кто выступает против него. Социалисты-федералисты попытались выступить посредниками для примирения гетмана с Директорией, но безуспешно. Так, после боя под Мотовиловкой по инициативе руководства партии социалистов-федералистов Атаман-министр Стебницкий вызвался вместе с другими украинскими деятелями выехать на встречу с руководством Директории, чтобы договориться о компромиссе между петлюровцами и гетманским правительством и закончить дело миром. Однако эту миссию осуществить не удалось. В итоге, расценив действия Винниченко и Директории как неконструктивные, социалисты-федералисты остались в правительственной коалиции. Для Скоропадского это был однозначный плюс, но гетман всё ещё находился в очень тяжёлом положении. Он потерял контроль над большей частью страны и значительной частью армии. Далеко не все неподконтрольные гетману войска перешли к Директории или большевикам – многие сохранили нейтралитет и ждали у моря погоды – однако каждое нейтральное военное подразделение означало минус для гетмана. Киев и центральные районы страны фактически находились в осаде. Черниговщина, Подолье, часть Волыни (прежде всего Дубенский, Острожский, Кременецкий, Староконстантиновский, Заславский, Новоград-Волынский уезды), а также Бердичевский уезд находились под контролем Директории. Сечевые стрельцы были выбиты из Белой Церкви, а Директория эвакуировалась в Винницу, но Скоропадский решил не наступать на Подолье ввиду войны на два фронта – велика была угроза со стороны мятежной Черниговщины, где сторонники Директории выступили в союзе с пробольшевистскими формированиями. Не желая ослаблять Киев, Скоропадский придержал войска, что дало время Директории укрепиться в Подолье и набрать дополнительные пополнения. При этом среди как русских офицерских кругов, так и союзников из числа «самостийников» нарастало напряжение и даже раздражение. Они нервничали и возрастал риск того, что кто-то бросит Скоропадского ради своего спасения.

Николай Михновский

Восстание Директории поставило перед многими партиями сложный вопрос: «На чьей вы стороне?». Многие представители оппозиции начинали робко менять мнение о Скоропадском в лучшую сторону. Однако они не были готовы делать выбор и потому многие предпочли либо попытаться примирить враждующие стороны, либо занять нейтралитет. Кто-то и вовсе выбрал позицию: «Чума на оба ваших дома!». Это работало как против гетмана, так и против Директории. Однако была одна партия, которая, хотя и была немногочисленной и не особо популярной, но, по иронии судьбы, видный сторонник которой сумел изменить ход войны. Это был Михновский. Изначально он не был в восторге от гетмана, но земельная реформа с одной стороны и восстание Директории с другой убедили его, что для него и для «самостийников» вообще Скоропадский был хотя и не лучшим вариантом, но наиболее адекватным из имеющихся. Отношение Михновского к Директории сложилось открыто негативное. В антигетманском восстании он увидел только деструктив и считал, что социалистический режим своей экстремистской политикой приведёт только к анархии в сельском хозяйстве и промышленности, развалу административного аппарата, распаду армии и сделает Украину бессильной перед большевистской Россией. Осознавая сложное положение правительства, Михновский заявил на совете руководства Партии демократов-хлеборобов: «Надо что-то делать! Иначе — конец Украине! Страна наша погибнет». Срочно нужна была крупная победа – нужно было остановить распространение влияния Директории. И тогда Михновский предложил смелый план.

Пётр Болбочан

Одно из самых боеспособных подразделений украинской армии – Запорожский корпус под командованием Петра Болбочана – сохранил нейтралитет, не присоединившись ни к Директории, ни к Скоропадскому. Болбочан мог бы стать ценным союзником – нужно было только убедить его поддержать гетмана. Вот только сделать это было не так уж и просто. Будучи по партийной принадлежности правым националистом (принадлежал к партии социалистов-самостийников), Болбочан находился в оппозиции и к Скоропадскому, и к Винниченко с Петлюрой одновременно: гетман для него был слишком правым и пророссийским, Директория слишком левой. К тому же у него были дополнительные основания не переходить на сторону Скоропадского. В 1918 г. он поддержал кандидатуру Василя Вышиванного (эрцгерцога Вильгельма Габсбурга) на украинский престол. Это породило в Киеве слух, будто Болбочан захватил Александровск и провозгласил там себя гетманом. Вскоре последовала попытка Киева расформировать дивизию Болбочана, но Болбочан приказу не подчинился. Гетман оставил его в покое и даже произвёл в полковники, но осадочек-то остался. То, что Болбочан не выступил сразу на стороне Директории – это хорошо. А вот то, что он занял нейтралитет – это плохо, ибо он мог перейти на сторону Петлюры и Винниченко в любой момент. Нужна была гарантия его верности гетману, нужно было убедить его поддержать правительство и помочь Скоропадскому подавить мятеж. И тогда Михновский вызвался на эту ответственную и опасную миссию.

Пётр Болбочан (крайний справа) со своими войсками в Харькове. 1919 г.

Михновский выехал на восток страны, где охраняли границы войска Болбочана. Несмотря на немалые риски, он всё-таки добрался до Харькова, где Болбочан совместно с немцами разогнал большевиков, провёл суровые репрессии и установил жёсткий контроль над городом. Переговоры Михновского и Болбочана были сложными, но в конце концов Михновский добился своего – после долгих колебаний Болбочан всё-таки согласился перейти на сторону Скоропадского и выступить против его врагов. При этом Михновский предложил Болбочану пополнить его военные части «добровольцами-хлеборобами». В основном это были представители украинских средних и мелких землевладельцев, которые понимали, что действия Директории деструктивны, а власть большевиков несёт им полное уничтожение. Болбочан согласился с этим предложением. Вскоре войска Болбочана выступили на охваченную мятежом Директории Черниговщину. Правда, Михновский не смог принять участия в походе. Дальняя дорога и сложные переговоры, судя по всему, ослабили его иммунитет – в самом начале похода Болбочана Михновский заболел тифом и попал в больницу.

Донские казаки на Донбассе

Тем временем готовилась вступить в борьбу ещё сторона. Для Краснова и Южной армии Украина имела огромное значение – именно оттуда белогвардейцам шли поставки от немцев и Скоропадского. Победа Директории, не говоря уже о большевиках, грозила разрушить белогвардейский тыл. Из-за восстания Директории поставки из Украины прекратились – был перерезан маршрут поставок на Дон и Кубань, да и Скоропадскому все эти ресурсы теперь были гораздо нужнее. Наступление Краснова-Врангеля на Юге России быстро застопорилось – белогвардейцы были отброшены от Пензы, кроме того, хотя Белым удалось взять Курск, дальше они не продвинулись, ибо теперь пришлось отражать контрнаступление Красных. Но и Украину бросить они не могли – Краснову и Врангелю нужен был безопасный тыл. Поэтому было решено отправить часть войск на помощь Скоропадскому. Небольшая группа войск из Воронежа и Курска была отправлена на помощь Болбочану, когда стало известно, что он на стороне гетмана. Вместе с войсками Болбочана белогвардейцы выступили на Черниговщину. Параллельно с Дона на захваченные большевиками территории Донецкого бассейна выдвинулись отряды Краснова, захватившие ряд районов и устроившие террор против рабочих.

Броневик "Гарфорд-Путилов" украинской армии на Ж/Д платформе в Киеве. На переднем плане немецкие солдаты

А в этот момент войска Болбочана вступили на территорию Черниговщины. Параллельно из Киева выступили войска Скоропадского. Поддержку им оказывала германская артиллерия и авиация. Войска Директории, оказавшись зажатыми меж двух огней, были разбиты довольно быстро. Подавив сопротивление на Черниговщине, соединившиеся войска Скоропадского и Болбочана выступили на юго-запад Украины, на Подолье. Там Петлюра не дремал, и сам предпринимал решительные действия. Он расширял своё влияние на территории Волыни, пытаясь занять Ровно, что позволило бы перерезать путь поставок Скоропадскому из Германии. Параллельно Петлюра начал наступление на Житомир и Белую Церковь, надеясь подойти к Киеву, пока гетман сконцентрировался на усмирении Черниговщины. Однако, несмотря на определённые успехи на Волыни, петлюровцам план максимум выполнить не удалось – они несколько раз пытались взять Ровно, но безуспешно. Также войска Петлюры застряли у Белой Церкви, которая оказалась неприступной для армии Директории. Житомир пару раз переходил из рук в руки, Петлюра даже сумел взять город, но тут выступил гетман. Разделавшись совместно с Болбочаном с мятежом на Черниговщине, Скоропадский повернул свои объединённые войска на самого Петлюру. Сходу заняв Житомир и Бердичев, гетманские войска вышли к Виннице – главному городу Директории. Битва при Виннице была долгой, упорной и кровопролитной. Петлюровцы стойко держались и сражались яростно. Но перевес сил был на стороне Гетмана. Петлюровцы были разбиты, и вскоре гетманские войска вошли в Винницу. Директория отступила в Могилёв-Подольский, но и там долго не удержалась. Поняв, что война проиграна, правительство Директории бежало в Румынию. Там дороги членов Директории разошлись. Владимир Винниченко не стал задерживаться в Румынии и сразу же уехал в Советскую Россию, куда добирался окольными путями. Евгений Коновалец развернул нелегальную деятельность по организации украинского националистического подполья. На территории Румынии им была основана Украинская войсковая организация (УВО), а впоследствии он стал одним из основателей Организации украинских националистов (ОУН) – эти структуры впоследствии играли активную роль в подрывной деятельности против австрийских властей в Галиции. Петлюра также активно работал вместе с Коновальцом по линии УВО, но 25 мая 1921 г. был убит в Бухаресте Самуилом Шварцбардом. На суде Шварцбард заявил, что убийство было исключительно актом мести за еврейские погромы, в которых он обвинил Петлюру. Правда, в отличии от РИ, Шварцбард не был оправдан – румынский суд оказался куда более суровым, чем суд французский.

Гетман Скоропадский на торжественном молебне в честь победы над Директорией. 1919 г.

Скоропадский праздновал триумф. Главная угроза режиму была устранена, заодно удалось более-менее консолидировать противостоящие друг другу политические силы, по тем или иным причинам оказавшиеся в гетманском лагере. Русофилам и «старой гвардии» в случае победы Директории не светило ничего хорошего – петлюровцы имели не самые приятные планы на «офицерню». Те «самостийники», что перешли в лагерь гетмана, воспринимались Директорией как «предатели» и «реакционеры». Даже небольшая часть социалистов оказалась в плену сомнений – так, например, часть эсеров (прежде всего представители «Центрального течения») заняли нейтралитет во время гражданской войны, не поддержав ни гетмана, ни Директорию. На руку Скоропадскому сыграла разрозненность восстания – хотя формально Директория, большевики и махновцы были в союзе либо нейтральны, на деле они откровенно тянули одеяло на себя, что тоже помогло гетману. На разгром Директории у Скоропадского ушло чуть меньше трёх месяцев – Директория бежала из Могилёв-Подольского в конце августа 1919 г. Восстание Директории и его подавление в те три летних месяца 1919 г. впоследствии стали известны в историографии как Гражданская война в Украине. Хотя официально считается, что украинская гражданская война закончилась с бегством Директории из Могилёва-Подольского и капитуляцией оставшихся петлюровцев, сами военные действия были ещё далеки от завершения.

На Юге Украины продолжалось партизанское движение. В 10-х числах августа 1919 г. гетманские войска выбили махновцев и большевиков из Кременчуга и Екатеринослава – причём Махно сдал эти города практически без боя. Он предпочитал партизанские действия и опирался прежде всего на деревню. Войска Скоропадского вернули под власть правительства основные города Юга Украины – Екатеринослав, Кременчуг, Елисаветград, Александровск – но восстановление порядка требовало много времени, сил и жертв. Махно был неуловим и постоянно наносил болезненные удары по армии гетмана. Махно стал такой занозой, что Скоропадский даже лично объявил огромную награду за его голову. Однако каждый раз, когда Махно был почти что в руках, он постоянно каким-то чудом ускользал. В конце августа – начале сентября 1919 г., теснимый регулярными частями гетманской армии, Махно увёл свои партизанские отряды на запад и к началу сентября подошёл к Умани, где попал в полное окружение. Для выхода из окружения Махно решился на смелый шаг: 12 сентября 1919 г. он неожиданно поднял свои отряды и двинулся на восток, обратно к Днепру. В последовавшем ночном бою гетмановцы потерпели поражение, причём сам Махно лично вёл конницу в атаку. Прорвав кольцо окружения под Перегоновкой, отряды Махно совершали рейды по всему Приазовью, захватывая крупные города и важные стратегические объекты. В начале октября в руках махновцев оказались Мелитополь, Бердянск, где они взорвали артиллерийские склады, а также Мариуполь. Повстанцы подходили к Синельниково и угрожали Волновахе. Случайные части — местные гарнизоны, запасные батальоны, отряды Державной варты, выставленные первоначально против Махно, легко разбивались крупными его отрядами.

Махновцы в бою

Для победы над Махно требовались огромные силы. К этому времени в деле строительства украинской армии дела у Скоропадского наконец-то пошли в гору. Разлагающее влияние большевиков удалось более-менее преодолеть – ещё до войны, весной 1919 г. хоть и с великим скрипом, но худо-бедно наводился порядок в армии, а с началом гражданской войны большевистские агенты и вовсе вышли из тени. Часть войск сразу сбежала к Красным, часть советских агентов удалось вычистить, и в начале войны у гетмана остались только лояльные войска – немного, но на них хотя бы можно было положиться. Вокруг этого костяка и выстроилась окончательно более-менее работоспособная структура. Дезертирство начало снижаться до приемлемого уровня, существенно выросла дисциплина в войсках, а по численности гетманское войско наконец стало превращаться в нормальную регулярную армию. Победа над Директорией существенно прибавила Скоропадскому очков – все видели, что гетман, пускай и при германской поддержке, оказался способен постоять за себя, и с этим стоило считаться. В районах, подконтрольных гетману, уже раскочегаривалась земельная реформа, что позволило повысить лояльность режиму среди многих крестьян. Начавшие организовываться ещё до начала гражданской войны добровольческие отряды крестьянской самообороны Вольного казачества проявили себя как с отрицательной, так и с положительной стороны. В связи с началом гражданской войны и неопределённостью дальнейшей судьбы Украины в их рядах появилось немало тех, в ком пробудился дух гайдамачины, и которые, воспользовавшись ослаблением власти и общим беспределом, дезертировали и сами стали беспредельничать. Кроме того, часть Вольных казаков перешли к Директории, а часть – к большевикам, пополнив ряды так называемых «червонных казаков». Тем не менее, их общий костяк правительству Украинской державы удалось худо-бедно сохранить. Гетманские власти успели более-менее убедить крестьянскую самооборону, что именно благодаря гетману они получили свою землю и именно от гетманской власти зависит их благополучие. Это позволило многих из них удержать в относительных рамках. Крестьянская самооборона Вольного казачества большей своей частью сохранила нейтралитет, а впоследствии стала однозначной позитивой для гетмана, встав на защиту частной собственности в деревне от налётов разбойников и махновцев. Украинская держава не только выстояла, но и после гражданской войны стала укрепляться как государство. Армия усилилась – она стала лояльнее, приобрела боевой опыт, пускай и ценой крови своих же соотечественников, а гражданская война и борьба с махновцами возвысили плеяду украинских командиров, которые в будущем сыграют немаловажную роль в преодолении зависимости от «старой гвардии» в армии. Удалось даже несколько сгладить противоречия между русофилами и перешедшими на сторону гетмана «самостийниками». Оказавшись по одну сторону баррикад, они оказались повязаны кровью. Русским офицерам и «самостийникам», после того, как они плечом к плечу сражались против Директории, большевиков и махновцев, теперь стало немного неудобно собачиться друг с другом с тем же задором, что и раньше...

Гетман Скоропадский и офицеры Сердюцкой дивизии

Однако гражданская война в Украине серьёзно повредила Белому делу. Хотя «дорога жизни», по которой Краснову и Врангелю шли поставки от немцев и Скоропадского, достаточно быстро была восстановлена, поток помощи серьёзно сократился. Теперь гетман не мог транжирить ресурсы, которые ему были позарез нужны для борьбы с Директорией и Махно. Он продолжал помогать белогвардейцам всем, чем мог, но сейчас он мог предложить своим союзникам уже меньше, чем раньше. Немцы продолжали оказывать Белым самую широкую помощь, но теперь как раз у Скоропадского оседало больше поставок, чем раньше. В целом, для белогвардейцев всё было далеко не так плохо, как в РИ – Скоропадский устоял, можно сконцентрироваться на конкретном направлении, поставки от союзников продолжаются. Но и Красные не собирались сдаваться так просто, тем более, что и у них кое-где ситуация была лучше, чем в РИ. Наступления Краснова-Врангеля на Юге и Бермондт-Авалова на Севере были сорваны из-за восстания в Прибалтике и начала гражданской войны в Украине. В Сибири уже осенью 1919 г. был разгромлен Колчак, и скоро Красные готовы были перебросить свои силы на запад. Гражданская война в России приближалась к своей кульминации.