Потсдамская мирная конференция (Мир победившего империализма)

Кайзер Вильгельм II и его приближённые отправляются на Потсдамскую конференцию

Потсдамская мирная конференция – международная конференция, созванная странами-участниками Велькрига для выработки и подписания мирных договоров друг с другом. Проходила в несколько этапов в период с 14 декабря 1918 г. по 17 декабря 1918 г. В ходе конференции были подготовлены мирные договоры между Центральными державами и Великобританией («Мир с Честью»), Германией и Францией (Сан-Сусийский договор), Австро-Венгрией, Болгарией, Сербией, Грецией и Италией (Шарлоттенхофский договор), Германией и Бельгией (Бабельсбергский договор), Антантой и Османской империей (Линдштедтский договор). В журналистике и общественном сознании весь комплекс заключённых на Потсдамской мирной конференции договоров был назван «Миром с Честью», в честь договора между Центральными державами и Великобританией, что иногда создаёт путаницу. Решения Потсдамской конференции определили облик мира в 1920-е – 1930-е гг.

Предпосылки

Германская карикатура, посвящённая поражению французской и британской армий в 1918 г.

Поражение французской армии во Второй битве на Марне и её последующий развал предопределили успехи Германии – к моменту заключения перемирия её войска контролировали немалую часть Северной Франции вместе с Парижем. Несмотря на растянутость коммуникаций и ужасающую измотанность солдат, Германия сумела закрепить свои успехи – поражения на фронте и потеря Парижа неожиданно сломили Францию, которая резко рухнула в пучину политического кризиса и революционных волнений. В стране началась Всеобщая забастовка, известия о которой окончательно уничтожили мораль и дисциплину в войсках и ознаменовавшая развал французской армии. Хотя лидеры Всеобщей забастовки сами были настроены антигермански, их действия только мешали самой Франции – в их лозунгах причудливо смешивались призывы к прекращению войны и упорному сопротивлению германским оккупантам одновременно, они не видели противоречий между проповедованием немедленного заключения справедливого мира без аннексий и контрибуций и яростной критикой «капиталистического правительства и генералитета» за то, что те плохо воевали против «германских реакционеров». Это всё ни к чему хорошему не приводило – солдаты находились в замешательстве, росло дезертирство, а армия окончательно потеряла боеспособность. Германская армия была хоть и надорвавшейся, но сохранившей организацию, в то время как французская армия её потеряла – это и позволило Германии переварить кусок, которым она по всей логике должна была подавиться.

Германская карикатура в честь победы над Францией - Пауль фон Гинденбург и немецкие солдаты вколачивают изваяние командующего войсками Антанты Фердинанда Фоша в землю

На севере Франции продолжала сопротивление сохранившая боеспособность британская армия, но она оказалась способна лишь на удержание позиций. Британцы спешно перебрасывали подкрепления с других фронтов, но это, опять таки, могло помочь лишь в удержании прежних позиций. Англичане взяли под крыло французские войска на севере Франции, и помогли им сохранить боеспособность – однако перспективы дальнейшей войны на континенте были крайне туманными. В сложившейся ситуации британцы начали прорабатывать вариант эвакуации своих войск с континента (британская группировка находилась на грани поражения, и сумела удержаться прежде всего благодаря измотанности германской армии и распылению её сил на очень большую оккупационную зону в северной Франции), после которой война была бы переведена в плоскость экономического противостояния, в котором у Великобритании было преимущество за счёт силы своего флота и морской блокады, а Германия оказывалась бы в положении Наполеоновской империи, когда гегемон не может воспользоваться плодами своих побед из-за того, что заперт на континенте.

Однако Британия сама находилась в сложном положении – в Ирландии нарастала новая волна возмущения, грозившая навредить Владычице Морей в противостоянии с Германией. В августе 1918 г. по Ирландии начал распространяться слух, что, в связи с падением Парижа и военной катастрофой во Франции, британское правительство гарантировано начнёт призыв на территории Ирландии, дабы «заткнуть дыры» на фронте. Эти слухи взбудоражили и без того разгорячённую ирландскую общественность. Началась очередная волна бунтов, забастовок и беспорядков, но в этот раз они зашли гораздо дальше. 2 сентября 1918 г. 73 депутата британского парламента, объявившие себя полномочным парламентом Ирландии, приняли декларацию о суверенитете Ирландии, провозгласив Ирландскую Республику, и потребовали немедленного вывода британских войск с территории недавно провозглашённого государства. После провозглашения независимости ИРА провела ряд терактов по отношению к представителям английских властей в Ирландии и развернула активные боевые действия. Началась партизанская война.

Таким образом, сложились условия, когда оба воюющих блока не могли полностью разгромить друг друга. Германия нейтрализовала Францию, но не могла достать Британию, а затягивание войны при необходимости контролировать огромную оккупационную зону на Западе и Востоке грозило Кайзеррейху плачевными последствиями. Британия же, имея возможность задушить Германию экономически, сама опасалась, что затягивание войны обернётся для неё непредсказуемыми последствиями. В итоге все воюющие стороны были заинтересованы в заключении мира.

Подготовка к конференции

В столицах стран, участвовавших в Вельткриге, шла напряжённая подготовительная работа к будущей мирной конференции, которая должна была подвести итоги четырёхлетней войны. Правительственные чиновники составляли докладные записки, поручали историкам и экономистам искать обоснования для тех или иных притязаний в старых договорах и других дипломатических документах.

Помимо непосредственных участников войны, к конференции присоединилась держава, остававшаяся во время Вельткрига нейтральной. Речь идёт о США. Хотя многие представители американских элит были склонны к изоляционизму и считали, что обсуждение итогов Вельткрига является делом исключительно европейских держав, президент Вудро Вильсон был твёрдо намерен принять участие в конференции, на которую его, впрочем, никто не приглашал. Понимая, что к обсуждению итогов войны его попросту не допустят, Вильсон был намерен сконцентрироваться на более высоких вопросах. Во-первых, он попытался выступить в качестве посредника между Антантой и Центральными державами (при этом с помощью «непрямого действия» и «мягкой силы» президент США рассчитывал ограничить усиление значения Германии и укрепить позиции Антанты), а во-вторых, Вильсон планировал протолкнуть собственный проект мирового устройства. По логике Вильсона, через свой нейтралитет Америка должна была продемонстрировать всем державам своё моральное превосходство, пристыдить развязавшие мировую бойню европейские державы и тем самым убедить их вступить в новую международную организацию – Лигу Наций, которая должна была стать инструментом для урегулирования международных споров и предотвращения войн.

Вудро Вильсон произносит речь перед Конгрессом. 1918 г.

Беседуя во время путешествия в Европу с американскими экспертами о принципах политики США на мирной конференции, Вильсон заявил, что американцы будут «единственными незаинтересованными людьми на мирной конференции» (впоследствии он регулярно напоминал коллегам, что США сохранили нейтралитет и не принимали участие в Вельткриге) и что «люди, с которыми мы собираемся иметь дело, не представляют свой народ». На протяжении всей конференции президент «цеплялся за веру» в то, что именно он говорил от имени народных масс и что, если бы он только мог добиться их внимания — будь то французы, британцы или немцы — они согласились бы с его взглядами.

В своей речи «Четыре принципа», обращённой к Конгрессу США в феврале 1918 г., Вудро Вильсон провозгласил:

”

«Баланс сил» навсегда дискредитирован как способ сохранения мира: не должно больше существовать той тайной дипломатии, что привела Европу к политическим сделкам, поспешным обещаниям и запутанным альянсам, что в итоге завершились общемировой войной; мирные договоры не должны открывать дорогу для будущих войн; не должно быть возмездия, территориальных претензий и огромных контрибуций, выплачиваемых проигравшей стороной победителям; должен существовать контроль над вооружениями — желательно, общее разоружение; суда должны свободно плавать по мировым морям; торговые барьеры должны быть снижены, чтобы народы мира стали более взаимозависимыми экономически.

“

Отстаивая идею Лиги Наций, Вильсон поставил под сомнение предположение, что лучший способ сохранить мир — это сбалансировать государства друг против друга, в том числе и через систему альянсов; что сила, а не коллективная безопасность, является способом сдерживания от нападения (соответственно, начавшая воплощаться после Потсдамской конференции германская идея «Срединной Европы» по сути была той моделью, которой противостоял Вильсон). Одновременно президент США предлагал альтернативу проекту, выдвигаемому марксистами и большевиками, уверенными в том, что Мировая революция принесёт всеобщий мир, где конфликтов больше не будет как таковых. Кроме того, Вильсон полагал, что избранные народом правительства не склонны воевать друг с другом. Называя данные принципы «американскими», Вильсон одновременно рассматривал их и как «общечеловеческие», а самого себя — как говорящего от имени человечества. В этом проявилась и склонность граждан Нового Света того времени рассматривать свои ценности как универсальные, а своё устройство общественной жизни — как образец для всех остальных.

Сын пастора, Вильсон прибыл на конференцию, по выражению Ллойд Джорджа, в роли миссионера, чтобы силой проповеди «спасти души язычников-европейцев». При этом в 1919 г., до того как постепенно начала складываться картина Pax Germanica в Центральной и Восточной Европе, многие в мире были более чем готовы слушать данную проповедь — и верить в мечту о лучшем мире, в котором народы будут жить в гармонии. В основном такие надежды были характерны для общественности проигравших стран Антанты, которые видели в США и Вильсоне «мягкую силу», которая, по выражению американского леволиберального журнала «The Nation», должна была:

”

Остановить тьму германских амбиций силой кротости и милосердия там, где не справились силой оружия.

“

Позиция Вильсона вызвала отклик не только среди европейских либералов и пацифистов, но и среди представителей политических и дипломатических элит. Так, секретарь Британского военного кабинета сэр Морис Хэнки всегда имел при себе копию «Четырнадцати пунктов» в отдельном футляре, который хранил среди важнейших справочных материалов; по словам самого Хэнки, они были для него «моральной базой».

Вильсон зачитывает проект соглашения о Лиге Наций

Однако позиции США на конференции были ослаблены нейтралитетом в Вельткриге – и сопутствующим ему изоляционизмом в американском обществе. Многие в США не особо поняли намерений своего президента, считая, что раз Америка не участвовала в войне напрямую, то в таком случае Вильсону незачем вовлекать свою страну в европейские дела. Такая позиция была очень сильна, и потому в критические моменты на Потсдамской конференции Вильсону не хватало поддержки собственной общественности. Кроме того, нейтралитет США означал, что американцы не могли принимать участие в решении судеб Европы. Немцы и вовсе относились к Вильсону довольно раздражённо, считая, что США на мирной конференции делать нечего и воспринимая американского президента лишь как союзника Антанты, чья задача – только вредить Германии и подыгрывать Британии с Францией. В этих условиях Вильсон мог выступать лишь как посредник, а его успех как «морального ориентира для участников конференции» зависел лишь от того, готовы ли были его слушать дипломаты других стран.

Цели остальных держав были более приземлёнными. Франция стремилась всеми силами избежать унизительного для себя мира. Хотя потеря Парижа и севера страны не оставляли иного выбора, кроме как признать своё поражение, Франция надеялась при поддержке Великобритании и США потерять как можно меньше территорий и колоний. При этом позицию Франции ослаблял внутренний кризис – правительство фактически находилось в заложниках всеобщей забастовки, которую возглавляли синдикалисты из ВКТ. Левые радикалы требовали немедленного демократического мира без аннексий и контрибуций (частично поддерживая, кстати, и проект Вильсона), и угрожали полноценным восстанием по малейшему поводу. Достойные условия мира добыть было сложно, практически невозможно, но запросы бастующих были высоки, а у правительства не было ни средств, ни достаточного количества лояльных войск, чтобы разогнать наглецов.

Французская делегация на Потсдамской конференции

Премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж стремился восстановить систему многополярного равновесия, урезав ради этого должным образом непомерные, по его мнению, аппетиты Германии. Он также рассчитывал на поддержку США – к тому же идеи Вильсона о создании Лиги Наций могли послужить способом ограничить усиление Германии. Кроме того, на момент окончания Вельткрига не все союзники Германии достигли одинаковых успехов. Австро-Венгрия, несмотря на победы над Италией, дышала на ладан; Османская империя проигрывала войну на Ближнем Востоке; а Япония прочно контролировала захваченные германские колонии в Китае. Великобритания совместно с США решили придерживаться тактики – соглашаясь на уступки Германии в главном, требовать признания поражений её союзников там, где эти поражения были. Замысел этой линии состоял в том, чтобы хоть как-то ослабить позиции Центральных держав, а в идеале – даже вызвать раскол внутри блока.

Германская делегация в Потсдаме

Задачей Германии на предстоящей конференции было нейтрализовать противодействие Антанты и США, и по максимуму использовать свои победы во Франции, чтобы закрепить за собой как можно больше приобретений. Со стороны выглядело, что позиции Германии очень сильны, но тут были свои нюансы. Официально Германия была победившей державой. Однако побеждены были только Франция и Италия. Британия сохраняла боеспособность, а в самой Германии (вынужденной оккупировать чересчур большие территории) углублялся и без того тяжелейший экономический кризис. У Австро-Венгрии и Османской империи дела обстояли ещё хуже. Поэтому Германия сконцентрировалась на давлении на Францию, а также на признании остальными державами уже заключенных ранее договоров – в частности, Бухарестского мира и Брестского мира.

Участники

В качестве места проведения мирной конференции был выбран город Потсдам в Германии. Там собрались главы правительств и министры иностранных дел всех воюющих стран.

Делегация Британской империи (16 октября 1919). В центре — Дэвид Ллойд Джордж

Великобританию представлял её премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж.

Германию представлял рейхсканцлер Георг фон Гертлинг, а после его смерти 4 января 1919 г. – новый рейхсканцлер Пауль фон Гинденбург. Ввиду смерти Гертлинга и кризисного периода, связанного с Восстанием спартакистов и временной нерешённостью вопроса о новом рейхсканцлере, на первый план также вышел министр иностранных дел Германии Рихард фон Кюльман, который оставался на своём посту до 9 июля 1919 г., когда его сменил Пауль фон Хинц.

Австро-Венгрию представлял министр иностранных дел барон Иштван фон Буриан фон Райеж.

Несмотря на то, что США, как нейтральная страна, не принимали непосредственного участия в конференции, Вудро Вильсон всё же отправился в Потсдам, выступая там в качестве посредника и независимого арбитра – президент США провёл шесть месяцев в Потсдаме, став первым президентом США, посетившим Европу при исполнении должностных обязанностей.

Особым случаем была Франция. Поражение во Второй Битве на Марне и потеря Парижа в конце Вельткрига дестабилизировали обстановку в стране. Началась Всеобщая забастовка, которая распространилась практически по всей Франции. В условиях общенациональной забастовки, парализовавшей страну, правительство Жоржа Клемансо приняло решение уйти в отставку, вслед за ним сложил свои полномочия и президент Раймонд Пуанкре. Ввиду того, что расширявшийся общенациональный кризис и германская оккупация севера Франции не позволяли провести новые выборы, было сформировано переходное временное правительство из либералов и социалистов, состав которого должен был хоть как-то успокоить участников забастовки. Задачей Временного правительства было стабилизировать ситуацию в стране, чтобы можно было провести новые парламентские и президентские выборы. Премьер-министром во французском Временном правительстве стал Александр Мильеран, а министром иностранных дел – Аристид Бриан. Они и представляли свою страну на Потсдамской конференции.

Также в Потсдамской конференции принимали участие делегаты из Османской империи, Италии, Болгарии, Бельгии, Японии, пяти доминионов Великобритании и других участников Вельткрига.

Георг фон Гертлинг, рейхсканцлер Германии до 4 января 1919 г.

Пауль фон Гинденбург, рейхсканцлер Германии с 14 января 1919 г.

Рихард фон Кюльман, министр иностранных дел Германии до 9 июля 1919 г.

Пауль фон Хинц, министр иностранных дел Германии с 9 июля 1919 г.

Александр Мильеран, премьер-министр Франции

Аристид Бриан, министр иностранных дел Франции

Дэвид Ллойд Джордж, глава британской делегации

Иштван фон Буриан фон Райеж, глава делегации Австро-Венгрии

Президент Вудро Вильсон, "независимый наблюдатель" от США

Ход конференции

«Мир с Честью»

Положения общего мирного договора между Центральными державами и Антантой вырабатывались в течение полугода после заключения перемирия, завершившего Вельткриг – факт того, что Германия разгромила Францию, но Великобритания при этом не потерпела поражения, создал сложную ситуацию, которая привела к длительным дебатам по основным пунктам договора.

Кайзер Вильгельм II возвращается с очередного раунда переговоров

Начальный и самый главный вопрос касался условий общего мирного соглашения между Центральными державами и Антантой, который касался прежде всего главных воюющих сторон – Германии, Великобритании и Франции. Британская и французская сторона требовали от Германии вывести войска из Франции и отказаться от территориальных претензий к Франции в Европе. Эти условия были восприняты в Берлине довольно специфически. С одной стороны, в Германии в этот момент на коне были военные и находившиеся с ними в союзе крайние консерваторы и прусские аграрии (самые реакционеры), которые на волне победной эйфории были склонны к самой жёсткой линии и максимальным территориальным приобретениям – тут и создание собственной колониальной империи, и приращение «жизненным пространством» в Европе, и желание «кастрировать» потенциальных противников. С другой стороны – тяжелейшее внутреннее положение и дьявольские затраты на оккупацию завоёванного давали свой отрезвляющий эффект. Победа в Вельткриге далась Германии слишком дорогой ценой – и, честно говоря, чудом – и это требовало от германских властителей и дипломатов сохранять трезвость ума, чтобы не потерять всё на ровном месте. Военное руководство (фактически взявшее на себя управление страной) было меньше склонно к трезвому расчёту; либеральные, социал-демократические и предпринимательские круги – больше.

Переговоры на Потсдамской конференции

Германские военные, приобретшие к концу войны большое влияние и пользовавшиеся поддержкой Немецкой Отечественной партии, были больше склонны к жёсткому аннексионистскому курсу. Однако вскоре после начала Потсдамской конференции в Германии начал вскрываться вызванный войной нарыв – в начале января 1919 г. в Берлине произошло Восстание спартакистов, за которым последовала длительная серия забастовок, акций неповиновения и новых восстаний. Хотя по итогам этих событий власть военных усилилась ещё больше (в стране было введено чрезвычайное положение, Гинденбург стал рейхсканцлером, а Людендорф, заняв пост начальника генштаба, оказался смотрящим над Германией), всё же представители Кайзеррейха были хоть как-то приведены в чувство – даже несмотря на то, что сползание Франции в пучину гражданской войны критически ослабило позиции Антанты. Даже при столь благоприятной международной конъюнктуре даже самому агрессивному аннекционисту становилось вполне понятно – у немецкого правительства было слишком много проблем как внутри страны, оправляющейся от последствий войны, так и в Восточной Европе, где предстояло укреплять свое господство. Кроме того, Берлину также предстояло заново встраиваться в международную экономику – а Британия при молчаливом согласии Вильсона ненавязчиво намекала, что если немцы будут слишком наглеть, американцы готовы закрыть для них трансатлантическую торговлю через протекционистские пошлины. Военные могли не принимать угрозы всерьёз, но влиятельные промышленники и предприниматели не горели желанием терять свои прибыли ради прихотей генштаба.

Британия намекала, что готова в случае чего продолжить войну, и, несмотря на германское господство на континенте, британского флота будет достаточно, чтобы заставить Вильгельма II почувствовать себя в неважном положении Наполеона, а благодаря американской экономической помощи британцы были готовы продержаться сколько угодно долго. Да, британцам в это время приходилось давить восстание в Ирландии, а американцы увязли в Мексике, но и в наполеоновскую эпоху англичане были не в лучшем положении, а комбинация британского флота и американской экономической мощи грозила добавить Антанте запаса прочности даже без Франции – для того, чтобы отсидеться на островах, поддерживать экономический бойкот и наблюдать за тем, как Германия продолжает надрываться в ущерб себе, этого было более чем достаточно. Даже с самым жёстким и агрессивным людендорфовским подходом Германия, переживавшая тяжёлый послевоенный кризис (сопряжённый с забастовками и восстаниями), параллельно вынужденная тратить огромные средства на поддержку своих сателлитов в критический период Гражданской войны в России, начинала понимать, что на Западе лучше чутка умерить свои аппетиты ради того, чтобы закрепить приобретения на Востоке.

В итоге, даже несмотря на откровенное всевластие военных, в германских кулуарах всё настойчивее звучали голоса, призывавшие отвергнуть саму мысль о каких-то территориальных приобретениях во Франции и Бельгии – а некоторые и вовсе даже предлагали пойти на незначительные уступки в Эльзасе, чтобы ублаготворить Францию (это вместе с помощью официальному французскому правительству в гражданской войне могло открыть возможность переманить Францию в лагерь Центральных держав и тем самым окончательно добить Антанту). В принципе, завладев всей Восточной Европой, Берлин мог бы позволить себе такое великодушие. Правда, руководство Германии всё же не отказалось от крупных аннексий вообще. Территории Франции для Германии особой ценности не представляли – и немецкая дипломатия сосредоточилась на колониях.

Американская карикатура, высмеивающая Потсдамскую мирную конференцию. Европейские державы с их требованиями изображены в виде капризных детей, унимать которых вынужден Вудро Вильсон

Германская дипломатия объявила, что не намерена присоединять к рейху территории Бельгии и Франции (на Люксембург это не распространялось) а также дала обязательство вывести свои войска с территории Франции. При этом вывод войск начался безотлагательно – уже к февралю-марту 1919 г. германский контингент во Франции был сокращён до минимума (небольшие гарнизоны в городах в северной части страны, «летучие отряды» для борьбы с забастовщиками и Красными повстанцами, а также отдельные авиационные части). Однако этот минимум оставался во Франции ещё долго – ввиду разгорающейся там гражданской войны по соглашению с местным Временным правительством немцы оказывали французским лоялистам военную помощь против Красных повстанцев. Это создало казус – соглашение о выводе войск было выполнено не в полной мере, но это было с согласия самой Франции. В итоге в конце марта – начале апреля 1919 г. французские лоялисты и немцы ради успокоения британцев и американцев (каждый по своим мотивам) сошлись на компромиссном решении – германские войска официально считались выведенными, а те, что остались, были объявлены ограниченным контингентом, обеспечивающим прежде всего контроль за поставками военной и гуманитарной помощи французскому правительству. Это позволило выйти из противоречивой ситуации, и британцев с американцами эта формулировка более-менее удовлетворила, благо во Франции с теми же целями (помощь в борьбе с Красными повстанцами) остались и британские войска.

Также германская сторона дала французам гарантии, что не будет аннексировать территории континентальной Франции и Бельгии, взамен настаивая, чтобы Франция признала Эльзас и Лотарингию за Германией. Ввиду тяжелейшего внутреннего положения и гражданской войны Франция приняла германские условия. Всё это означало, что путь к общему мирному договору между Антантой и Центральными державами был открыт. Но оставалось ещё несколько нюансов.

Японская делегация на Потсдамской мирной конференции

В рамках общего договора между Антантой и Центральными державами главной линией было достижение договорённости между Германией и Великобританией – единственной державы из главных участников Антанты, не потерпевшей поражение и способной продолжать войну. Ввиду того, что в Европе у обеих держав не было территориальных претензий друг к другу, основные дискуссии между Германией и Великобританией велись по вопросу о захваченных британцами и их союзниками германских колониях в Африке и Азии.

Германия настаивала на возвращении своих колоний. Британцы согласились вывести свои войска из африканских колоний Германии, а также вернуть Германии и Австро-Венгрии их доли в Тяньцзиньских концессиях, но поставили под сомнение вопрос о захваченных Великобританией, АНЗАК и Японией азиатских колониях. Это требовало переговоров ещё и с третьей стороной – Японией, которая в связи с этим также отправила в Потсдам свою делегацию. Для немцев это была очень сложная тема ввиду того, что Япония и Великобритания были непобеждёнными по итогам войны силами, Германии неизбежно пришлось бы идти на уступки. Немецкая дипломатия ещё надеялась внести раскол между Японией и Великобританией, но у неё не было чего-либо значимого, что можно было предложить японцам. В свою очередь, Япония уже давно имела надёжные гарантии от союзников по Антанте – в феврале-марте 1917 г. она заключила секретные соглашения о послевоенном устройстве с Великобританией и Францией, в соответствии с которыми Лондон и Париж признали передачу Японии прав Германии в Китае (включая право на оккупацию Шаньдуна) и германских колоний в Тихом океане.

Японская делегация на Потсдамской мирной конференции

Конечно, Германия рассчитывала сохранить для себя хоть какой-то плацдарм в Китае, присмотрев себе для этого дела французский Гуанчжоувань. Но всё же её политическому руководству казалось, что нужно было иметь в Азии дополнительный форпост, хотя бы небольшой. Рассчитывая сохранить в Азии хоть что-то, немцы раздумывали и о весьма радикальных вариантах – вплоть до идеи потребовать у Франции Индокитай. Однако в условиях, когда в обстановке начавшейся во Франции гражданской войны наметились перспективы небольшого сближения Берлина с Парижем, а также в обстоятельствах, когда претензии на часть территорий Французского Индокитая высказал Сиам, немцы не решились требовать от Франции большего, сосредоточившись на её африканских владениях и Гуанчжоуване.

В результате немцы выбрали следующую тактику – согласившись уступить мелкие островные владения (такие, как Науру, Северные Соломоновы острова и Самоа), Германия хваткой бультерьера вцепилась в свои главные владения в Новой Гвинее (Землю Кайзера Вильгельма и Архипелаг Бисмарка). В ходе долгих и сложных переговоров немцы всё же смогли выторговать желаемое. Земля Кайзера Вильгельма и Архипелаг Бисмарка были возвращены Германии, но остальные тихоокеанские владения были для неё потеряны. Также Кайзеррейх получил от Франции Гуанчжоувань в качестве компенсации за потерю Циндао. При этом немцы отказались вмешиваться в переговорный процесс между Антантой и Османской империей по вопросам Ближнего Востока и демонстративно отказались от претензий на Французский Индокитай и Мадагаскар, параллельно снизив свои претензии по репарациям от Франции.

Кроме этих вопросов для достижения общей мирной договорённости нужно было уладить ещё один вопрос, оказавшийся простой формальностью. Это был вопрос о германских завоеваниях в Восточной Европе. Первое соглашение – Бухарестский мирный договор с Румынией – было подтверждено без всяких возражений. С Брестским миром была пара нюансов, но тут всё тоже прошло без проволочек. Ввиду того, что в России шла гражданская война и оставался открытым вопрос о её правительстве, президент США Вудро Вильсон попытался сделать ряд возражений в расчёте протолкнуть альтернативное решение русского вопроса на основе своих «14 пунктов», но, ввиду нейтралитета США и фактического положения наблюдателя, его идеи были проигнорированы. Британцы и французы ввиду своего сложного положения, всё же решили смириться с гегемонией Германии в Восточной Европе. И даже если бы они решились возразить, то исключительно для того, чтобы лишь вставить Германии палки в колёса – а в остальном Франция и Великобритания не имели достаточных сил (а в случае Великобритании также и желания) активно вмешиваться в судьбы этого региона. Был и другой мотив – отвлечь внимание Германии от своих земель в Европе. Германия должна была расценить – зачем ей французский уголь и железная руда, если в её распоряжении оказались бы ресурсы Восточной Украины? Так что вопрос о признании Брестского мира был очень быстро закрыт уже в самом начале конференции.

Кайзер Вильгельм II в Потсдаме

Итак, основные спорные вопросы, лежавшие препятствиями на пути к общему мирному договору, были решены, и теперь оставалось сделать только самое главное. 24 мая 1919 г. между Центральными державами и Антантой (а конкретнее – между Германией и Великобританией) был заключён общий мирный договор, который был прозван прессой «Мир с Честью». В общем смысле договор означал заключение мира между Центральными державами и Антантой, но в большинстве случаев конкретные вопросы (с Францией, Бельгией, ситуацией на Ближнем Востоке и т.д.) ещё предстояло обсудить либо утвердить (ибо разные темы обсуждались параллельно). Конкретные условия «Мира с Честью» касались прежде всего Германии и Великобритании. Условия договора были таковы, что на бумаге означали ничью между островной империей и Рейхом. Британия и Германия отказывались от аннексий территорий друг друга, и не налагали друг на друга никаких репараций и контрибуций. Именно этот в значительной степени германо-британский договор был назван «Миром с Честью», но в массовом сознании как «Мир с Честью» стали известны именно общие итоги Потсдамской конференции.

Сан-Сусийский договор

«Мир с Честью» означал прежде всего окончательное улаживание германо-британского вопроса и заключение общего мирного договора с остальными державами, но многие конкретные темы предстояло ещё обсудить и утвердить. Большинство вопросов обсуждалось и решалось с самого начала конференции, но во многих из них поставить точку получилось лишь после заключения «Мира с Честью».

В частности, с Францией удалось достичь договорённости об отказе Германии претендовать на европейские территории Франции и Бельгии в обмен на признание Францией Эльзаса и Лотарингии за Германией. Однако ещё оставались не до конца решёнными вопросы по колониям и репарациям, и потому «Мир с Честью» утвердил лишь договор о франко-германской границе в Европе. А остальное уже стало предметом для отдельного договора.

Демонстрация в Берлине в честь победы над Францией

Поднимая вопрос о репарациях, Германия приняла решение особо не усердствовать, выбрав вариант сосредоточиться на колониях. В Германии (несмотря на давнее наличие противников создания крупной колониальной империи) на волне победной эйфории возобладала точка зрения, согласно которой колонии были бы лучше любых репараций – они стали бы важнейшим источником ресурсов для растущей германской промышленности, а также, возможно, укрепили бы прочность Германии в случае затяжной войны (немцы во время Вельткрига крепко ощутили все «прелести» британской морской блокады и вполне себе с завистью глядели на то, как англичане и французы в это время обильно снабжали себя продовольствием и ресурсами из своих колоний, делая своё экономическое превосходство и вовсе подавляющим). Немцы были заинтересованы в африканских колониях Франции и её китайских владениях (так, французский Гуанчжоувань рассматривался немцами как потенциальная замена уступленному японцам Циндао). Поэтому немцы были готовы уменьшить свои требования по репарациям, рассчитывая на большие уступки по колониям.

Соответственно, по сравнению с РИ Версальским договором по отношению к Германии, с Франции немцы потребовали более умеренные (по меркам ожесточённости участников Вельткрига и потребностей в экономическом восстановлении Германии) репарации. В колониальном вопросе, впрочем, немцы также старались не слишком сильно наглеть. Они отказались от Индокитая и Мадагаскара – ради того, чтобы внести раскол между Великобританией и Францией по азиатским вопросам и благодаря этому добиться возвращения Земли Кайзера Вильгельма и Архипелага Бисмарка в Новой Гвинее. Ограничив свои аппетиты в Азии, немецкая дипломатия сосредоточилась на Африке. Германия потребовала Бельгийское Конго, а также те французские колонии в Африке, которые примыкали к Конго и центральноафриканским колониям Германии. В Азии немцы требовали только французский Гуанчжоувань, который рассматривался как замена уступленному японцам Циндао в качестве плацдарма в Китае. Такое "самоограничение" было связано с перспективой давления на Германию со стороны Великобритании (которая готова была продолжить морскую войну) и особенно США, которые на пару с англичанами могли отрезать Кайзеррейх от трансатлантической торговли. Кроме того, несмотря на подавление леворадикальных восстаний, были очень сильны социал-демократы, требовавшие от своего правительства большей умеренности, да и сами революционные события 1917 – 1919 гг. обусловили подъём популярности левых идей с их лозунгами о справедливом мире – даже немцам-победителям приходилось это учитывать.

Дворец Сан-Суси в Потсдаме, где был заключён договор

Так 6 июля 1919 г. между Францией и Германией был заключён Сан-Сусийский договор (в честь дворца Сан-Суси в Потсдаме, где он был заключён). По нему Франция обязалась передать Германии свои колонии в Африке и Азии, а также выплатить репарации державам-победителям. Репарации по сравнению с РИ Версальскими были очень умеренными – немцы, как уже не раз отмечалось, сосредоточились на колониях и заодно, видя, что происходило с Францией, расценили, что с разорённой гражданской войной страны много денег не получишь. По условиям договора Франция передавала Германии свои колонии в Центральной Африке – Габон, Среднее Конго и Убанги-Шари, также от Франции отделялся Марокко, который становился независимым государством, но под колпаком Кайзеррейха. В Китае Франция передала Германии арендные права на Гуанчжоувань.

Шарлоттенхофский договор

С договором между Австро-Венгрией и младшими союзниками Антанты (Сербией, Грецией и Италией) всё прошло намного проще, однако его окончательное заключение долго откладывалось. С одной стороны, нужно было дождаться решения всех вопросов по общему договору («Миру с Честью»), с другой – некоторые проблемы ещё не были до конца улажены даже после заключения «Мира с Честью». Причём связаны эти сложные вопросы были не с упрямством проигравшей стороны, а с мнительностью самого победителя – Австро-Венгрии.

Австро-Венгрия переживала тяжелейший кризис – в конце Вельткрига империя была поставлена на грань голода, параллельно столкнувшись с растущим неповиновением опьянённых данными Антантой обещаниями о независимости неимпериских народов, фрондой национальных политиков, опасным для Габсбургов эгоизмом венгерских элит и попаданием в кабалу к Германии. Это всё грозило погубить империю. В этих условиях многонациональная держава столкнулась со сложной ситуацией – по праву победителя австрийцы по старым законам должны были присоединить к себе часть территорий побеждённых, но эти территории были населены ненемецкими народами, и их аннексия могла пошатнуть и без того хрупкий национальный баланс империи.

Правительство Австро-Венгрии оказалось перед трудным выбором, из-за которого решение вопроса на Потсдамской конференции затянулось. Нарушение национального баланса грозило неприятными конфликтами – с этой точки зрения было бы желательно вовсе отказаться от всяких аннексий. С другой стороны, были и те, кто отстаивал территориальное расширение империи. С Сербией было проще – многие в Австро-Венгрии были убеждены, что за подрывную деятельность на Балканах и поддержку терроризма против австрийцев Сербия должна быть наказана. Сложнее было с Италией. Несмотря ни на что, Италия была важным фактором в Южной Европе и Средиземноморье – её полезнее было иметь союзником, чем врагом. Аннексия её территорий однозначно разозлила бы Италию, сделав её гарантированным врагом, который присоединится к любому антиавстрийскому союзу. Аннексированные территории стали бы для Италии тем же, чем стали Эльзас и Лотарингия для Франции после франко-прусской войны, а Италия стала бы гарантированно одержима реваншизмом. Тем не менее, было и альтернативное мнение. Италия уже давно проявила себя неблагонадёжной – когда-то входя в союз с Германией и Австро-Венгрией, она сначала не стала вступать в Вельткриг на их стороне, а затем и вовсе выступила на стороне Антанты – даже несмотря на то, что австрийцы под давлением Германии готовы были в обмен на нейтралитет уступить ей области, населённые итальянцами. Такое поведение поднимало вполне резонный вопрос – а станет ли отказ от территориальных претензий залогом благонадёжности Италии? Может быть, в таком случае всё-таки стоит пойти на «стратегическое исправление границ» в свою пользу? В конечном итоге после долгих раздумий, дискуссий и споров было решено всё-таки потребовать от побеждённых не только репарации, но и территории. При этом территории были довольно обширными – итальянцы должны были уступить целую область, Венето. Тут сыграли свою роль и неожиданные успехи австрийцев в Битве при Тревизо, в ходе которой была оккупирована вся область. Конечно, итоговый мирный договор не всегда определял принцип «кто чем владеет» – в истории часто по итогам войн возвращали большую часть захваченных территорий. Однако австрийская дипломатия в этот раз действовала жёстко. За этим решением стояли в том числе и стратегические соображения – возможность «выпрямить» границы с Трентино, возможность отодвинуть границы подальше от ядра империи, выстроив при этом оборону по рекам По и Адидже, а также необходимость хоть как-то ослабить бывших противников, чтобы те австрийцев пускай и ненавидели, но чувствовали себя неспособными на реванш. Также Австро-Венгрия решила отторгнуть часть территорий Сербии. Всё это было расценено Габсбургским правительством как достаточное приобретение, «стратегическое исправление границ» и заодно наказание убийцам наследника престола и двурушникам. Что касается проблемы национального баланса – правительство надеялось её нейтрализовать или хотя бы нивелировать через реформы, анонсированные в манифесте императора Карла I «Моим верным австрийским народам».

А вот союзникам Германии и Австро-Венгрии – болгарам – было намного проще. Они легче относились к аннексиям, которые для них являлись хорошей местью своим врагам после Второй Балканской войны. Для болгар это были даже не аннексии, а восстановление справедливости – возвращение земель, потерянных в 1913 г. Часть потерянных территорий – Южную Добруджу – Болгария вернула ещё в 1918 г. по Бухарестскому мирному договору. Теперь очередь за сербами, у которых в связи с разгромом во время Вельткрига не было никакого выбора. Сложнее было с Грецией, которая, подобно Сербии, разгромлена не была, но после долгих переговоров болгары всё же согласились на мир по принципу «кто чем владеет», по которому хоть немного, но Болгария всё же приобретает, при этом ничего не теряя.

Дворец Шарлоттенхоф, в котором был заключён договор

27 июня 1919 г. во дворце Шарлоттенхоф был заключён договор между Австро-Венгрией, Германией и Болгарией с одной стороны и Сербией, Италией и Грецией с другой. Согласно нему Италия, Сербия и Греция обязывались выплатить репарации в пользу Австро-Венгрии и Болгарии, а также передавали им часть территорий. Италия уступала Австро-Венгрии Венето. Сербия была вынуждена передать Австро-Венгрии полосу своих западных территорий, также империей Габсбургов была аннексирована Черногория. Болгария получила Вардарскую Македонию, отторгнутую от Сербии, а от Греции – город Кавала и все территории к востоку от реки Струма.

Бабельсбергский договор

Бельгийский вопрос, несмотря на кажущуюся незначительность, оказался довольно спорной темой. Как ни крути, Бельгия была втянута в Вельткриг против собственного желания – немцы, не дождавшись разрешения от бельгийцев на проход войск, в одностороннем порядке нарушили её нейтралитет, что дало Антанте важный пропагандистский козырь. Пострадавшая от действий Германии нейтральная Бельгия стала символом, использованным для создания образа «германского варварства», объектом сочувствия со стороны международной общественности. К ней было приковано высокое внимание, и эту карту дипломатия Антанты стремилась разыграть – по своей сути, тема «изнасилованной Бельгии» стала хорошим плацдармом для наступления со слабых позиций. Таким образом британцы рассчитывали ограничить влияние Германии в Европу – если законное правительство будет восстановлено, а законный король вернётся в страну, они вряд ли будут беспрекословно исполнять германскую волю. В этом англичан горячо поддержал Вудро Вильсон. Хотя и находясь в статусе наблюдателя, к бельгийскому вопросу он остался неравнодушен. Президент США выступил на конференции с особой речью, в которой осудил любые попытки ограничить право бельгийского народа на самоопределение, призвав поступить с ней по принципам, изложенным в «14 пунктах».

Смотр германских войск в оккупированном Брюсселе. 1914 г.

Германии нужно было как-то ответить на этот вызов. Будущее Бельгии обсуждалось в немецких правящих кругах ещё в 1914 г. – этот вопрос был поднят в «Сентябрьской программе» канцлера Теобальда фон Бетман-Гольвега. Когда речь зашла о Бельгии, Бетман-Гольвег предположил возможность отторжения части её территорий в пользу Германии (а именно – присоединение Льежа и Вервье к Пруссии, пограничной полосы Провинции Люксембург к Люксембургу) с возможностью компенсации за счёт французских территорий (передача Бельгии французской Фландрии с Дюнкерком, Кале и Булонью), при этом сама Бельгия должна была стать «вассальным государством». Однако «Сентябрьская программа» была составлена в самом начале войны, на волне успехов Германии, когда казалось, что война будет не только победоносной, но и непродолжительной. По сути своей, это были рассуждения на тему того, с каких условий мира можно было бы начать переговоры, если бы Антанта согласилась на них осенью 1914 г. – сам Бетман-Гольвег обосновывал составление «Сентябрьской программы» необходимостью того, что «мы должны быть подготовлены к неожиданным переговорам, которые потом нельзя будет затягивать», и «Сентябрьская программа» должна была стать предварительной базой для немецкой дипломатии, чтобы в ходе переговоров «быстро найти правильное решение и кратко сформулировать основу для более поздней сложной структуры». Как показала практика, фактор затянувшейся войны и истощённости Германии по её итогам потребовал пересмотреть большую часть положений «Сентябрьской программы» и сформировать обновлённую линию.

Хотя Германия одержала в Вельткриге более чем убедительную победу, разгромив Францию, этого капитала не хватило для реализации условий, обрисованных в «Сентябрьской программе» – слишком велико было противодействие. Позиции побеждённой Франции были слабыми (потеря столицы и разложение армии делают неизбежными существенные уступки), но важную поддержку Великобритании оказал Вильсон. Хотя военное руководство (Гинденбург и Людендорф), исходя из стратегических соображений, считали необходимыми те или иные территориальные приобретения, министр иностранных дел Рихард фон Кюльман согласился пойти навстречу Антанте ради того, чтобы выиграть для Германии «лучший мир» в других сферах, лежащих за пределами территориальных вопросов.

Уже в самом начале переговоров Кюльман официально отказался от территориальных претензий к Франции и Бельгии. Это открыло возможность диалога. Вскоре быстро выяснилось, что с пунктом «Сентябрьской программы» о превращении Бельгии в вассальное государство тоже наблюдаются огромные сложности – несмотря на то, что Бельгия была оккупирована немецкими войсками, Великобритания и Вильсон с невероятной яростью стремились не допустить, чтобы Германия диктовала свои условия. Первым требованием было беспрепятственное возвращение в Бельгию её законного правительства и короля Альберта I. При этом англичане и Вильсон рассчитывали не только на законность (против которой у немцев не было весомых аргументов) – у бельгийских элит, столкнувшихся с вторжением, не было морального резона мириться с немцами, и, если законное правительство будет восстановлено, а законный король вернётся в страну, они вряд ли будут беспрекословно исполнять германскую волю. Важной фигурой здесь был Альберт I. Монарх, заслуживший славу «короля-солдата», стоял во главе не сдавшихся бельгийских войск во время Вельткрига, и потому британцы и американцы были уверены, что, вернувшись на престол, Альберт I если и не вернёт Бельгии нейтральный статус, то серьёзно осложнит немцам работу с государством-марионеткой. Таким образом, линия Британии и Франции, а также примкнувшего к ним Вудро Вильсона, заключалась в стремлении обеспечить «нерушимый нейтралитет» Бельгии. Впрочем, за фасадом этого «нерушимого нейтралитета» скрывалось стремление сделать Бельгию «негласным союзником» Антанты – в идеальном случае, а поскольку идеал недостижим, то им было достаточно сделать Бельгию неудобной занозой в плоти германского монстра. При этом англичане были намерены гнуть свою линию самыми жёсткими способами.

Что этому могла противопоставить Германия? Просто выполнить требования Великобритании было нельзя – это означало поставить под сомнение значение своей победы в войне, что грозило снижением авторитета Германии, столь важного в реализации концепции Миттельевропы. В этих обстоятельствах германская дипломатия согласилась на возвращение Альберта I и бельгийского правительства, но при этом выдвинула встречные требования по окончательному мирному договору. Прежде всего германская дипломатия поставила условие, что вернувшиеся король и правительство должны были обязаться не проводить репрессий против тех, кто сотрудничал с немцами во время оккупации – это было равноценно обещанию Бельгии не проводить антигерманскую политику и не действовать по указке англичан. Но это была лишь верхушка айсберга – было немало и других условий. Также германская дипломатия потребовала от Бельгии сноса крепостей на границе с Германией и заключения с Кайзеррейхом торгового договора и таможенного соглашения, которые бы гарантировали полную открытость Бельгии для германских товаров и инвесторов и отсутствие протекционистских мер. Германские дипломаты заявляли, что в условиях полной неприкосновенности европейских границ Бельгии снос крепостей и таможенный договор необходимы для обеспечения её подлинного нейтралитета – снос крепостей на германской границе становился бы «жестом доброй воли», а свободный доступ германских товаров и инвесторов на бельгийский рынок (с полным отказом от протекционистских мер) должен был гарантировать, что Бельгия не попадёт под влияние третьих стран (вроде Великобритании), которые имели бы возможность «купить» Бельгию через своё экономическое влияние, усиливаемое под предлогом защиты этой страны от германской экономической экспансии. «Бельгия не должна стать орудием интриг против нас», – таков был лейтмотив немецкой дипломатии.

Кроме того, Кюльман начал разыгрывать на Потсдамской конференции карту, которую он задействовал ещё на Брест-Литовских переговорах – обратить принцип национального самоопределения против его же создателей. Когда Вильсон делал ставку на самоопределение народов, он явно не подразумевал нацию, которая не являлась титульной в Бельгии. В итоге среди прочих условий Кюльман потребовал, чтобы в Бельгии была введена автономия для Фландрии, гарантированы все введённые при оккупации права для фламандского населения и неприкосновенность фламандской автономии. Добиваясь прав фламандского населения, Кюльман продолжал линию немецких оккупационных властей, и здесь отчётливо наблюдались практические расчёты – фламандцы, отчётливо осознавшие, благодаря кому они добились расширения своих прав, должны были стать главными лоббистами германских интересов в Бельгии.

Рассчитывая расширить возможности «мягкой силы», Кюльман даже прорабатывал вопрос о некоторых уступках – так, в своих мемуарах он даже признался, что раздумывал о варианте отказаться от претензий на бельгийские колонии в Африке, однако на практике Германия всё равно потребовала передачи себе Бельгийского Конго. Иногда в историографии встречается трактовка, что выдвинутые на Потсдамской конференции колониальные претензии были направлены на то, чтобы удовлетворить фактически пришедшие к власти немецкие военные круги, настаивавшие на аннексиях в Европе из стратегических соображений – расширение колониальных владений должно было «компенсировать отказ» от аннексий в Европе. Правда это или нет, неизвестно, к тому же могли сыграть и другие факторы – так, в Германии действительно были люди рассчитывавшие сделать из африканских колоний свою «колониальную жемчужину», подобную Британской Индии.

Изначально многое говорило о том, что переговоры по Бельгии будут очень сложными – англичане и французы были намерены чуть ли не изгнать немцев из Бельгии дипломатическим путём, в то время как Германия была намерена закрепить своё завоёванное влияние. Стратегическая важность страны осознавалась обеими сторонами на переговорах. Для одних это был удобный «обходной маршрут» в случае войны, для других – способ сохранить свой плацдарм на континенте и ухудшить позиции соперника на случай новой войны. Только Вильсон руководствовался идеалистическими соображениями. Однако вскоре начал набирать силу процесс, сдвинувший переговоры с мёртвой точки.

Во Франции всё сильнее разгоралось пламя гражданской войны. Даже в дни наивысших успехов своих войск лоялисты отчаянно нуждались в любой поддержке. Столкнувшись с синдикалистской угрозой, французское Временное правительство было готово пойти на сделку с дьяволом, которого французы люто ненавидели последние полвека. В обмен на германскую помощь (как поставки, так и поддержку со стороны оккупационных гарнизонов) они готовы были проявлять меньше напора в бельгийском вопросе – да и в условиях гражданской войны сил у них на это уже не было.

Альберт I - монарх Бельгии, "король-солдат"

Растущее самоустранение скатывающейся в революционный хаос Франции от дипломатических дел оставило отдуваться за Бельгию Великобританию и стоящие за ней США. Однако и поддержка от настроенной изоляционистски Америки была не совсем надёжной. В этих обстоятельствах германская линия начинала потихоньку выигрывать. Бельгийский король Альберт I вертелся как уж на сковородке, пытаясь нейтрализовать или хотя бы минимизировать будущее германское влияние на свою страну. Особо непримирим он был в вопросе о сносе крепостей на границе с Германией. Однако военное правление Германии того времени, во-первых, было склонно к жёсткой линии, и, во-вторых, на волне неожиданно свалившейся победы в Вельткриге было одержимо самоуверенностью – и потому стремление бельгийского монарха юлить только больше раздражало немцев. При этом Бельгия теряла поддержку со стороны разваливающейся Антанты. Франция, скатывавшаяся в гражданскую войну, внезапно обнаружила, что в борьбе с красными повстанцами она нуждается в поддержке не только Великобритании, но и Германии. Решив получить максимально возможную помощь не только от союзников, но и от бывшего противника, французское руководство самоустранилось от бельгийского вопроса – тем более что в условиях гражданской войны Франция фактически потеряла вес и влияние великой державы. Американцы на словах поддерживали Бельгию, но дальше слов дело не шло – Вильсон откровенно мучился со своим изоляционистски настроенным правительством, из-за чего все его усилия были сведены на нет. Наиболее твёрдо и последовательно Бельгию защищала Великобритания, однако даже у этой твёрдости и последовательности был предел – особенно в условиях полным ходом идущего развала Антанты. Именно критическое ослабление коалиции Антанты как таковой вынудило Великобританию дать слабину.

«Vlaanderen aan de Vlamingen!» — «Фландрия для фламандцев!» Демонстрация фламандских националистов в оккупированном немцами Антверпене. Февраль 1918 г.

Переговоры длились очень долго – и затянулись до начала лета 1919 г., когда начались первые сдвиги. Первыми на уступки пошли бельгийцы. Отступили они в том вопросе, который казался для них наименее значительным из всех – национальном. В конце мая 1919 г. король Бельгии Альберт I официально объявил, что предоставит полноценную автономию фламандцам, с выделением территорий под эту автономию, центром которой станет Гент. Национальные, культурные и языковые права фламандцев будут уважаться в полной мере. Эти намерения подтвердило и официальное бельгийское правительство. Однако это оказалась не единственная тема, по которой было достигнуто соглашение с немцами – переговоры после этого быстро пришли в оживление.

В течение июня бельгийцы дали официальные гарантии недопущения репрессий против лиц, сотрудничавших с немцами во время войны, а также начали делать шаги навстречу в вопросе об экономических отношениях с Германией, согласившись на торговые договоры, но упорствуя в вопросе о таможенном соглашении. Наконец, совершенно неприемлемым для бельгийцев и англичан был пункт о сносе крепостей. При этом бельгийцы согласились безоговорочно передать Германии Конго.

Столкнувшись с твёрдой позицией Антанты, Кюльман решил слегка смягчить позицию – он проявил готовность отказаться от требования сноса крепостей, но твёрдо настаивал на заключении таможенного соглашения между Германией и Бельгией. При этом, добиваясь экономического соглашения, он задействовал аргумент, что торговое и таможенное соглашения помогут делу экономического восстановления Бельгии. Подобное смягчение вызвало недовольство военного руководства Германии – канцлер Гинденбург и фактический лидер «режима военного положения» Людендорф считали такую уступку ошибочной с точки зрения стратегических соображений. Тем не менее, эту линию Кюльман всё-таки сумел продавить, хотя ценой за это впоследствии стала отставка.

Переговоры продолжались большую часть июня 1919 г. Несмотря на упорную позицию англичан, германская дипломатия всё же сумела добиться принятия большей части своих условий – растущее ухудшение обстановки во Франции стало критичным для дипломатии Антанты. Таким образом 30 июня 1919 г. на Потсдамской конференции между Германией и Бельгией был заключён Бабельсбергский договор. Согласно нему Бельгия не теряла свои территории в Европе, но передавала Германии Конго и Тяньцзиньские концессии. Немцы отказывались от требования сноса крепостей, но сумели добиться обещания Бельгии заключить с Германией таможенное соглашение, обсудить которое планировалось позже на отдельных двусторонних переговорах. Кроме того, уступив в вопросе о бельгийских крепостях, немцы добились подписания бельгийцами гарантий об их отказе от политического и военного сближения с Францией и Великобританией, невступления ни в какие союзы с ними, а также об установлении ограничений для бельгийской армии (впрочем, довольно умеренных). В то же время англичане и Вильсон добились от немцев подтверждения нейтрального статуса Бельгии – что означало при экономическом привязывании этой страны к Германии невступление Бельгии в немецкие военные структуры.

Дворец Бабельсберг, в котором был подписан договор

Таким образом по итогам Потсдамской мирной конференции Бельгия получила весьма специфический статус – де-юре не марионетка Германии, но де-факто не союзник ослабленной Антанты. Победа синдикалистов в гражданской войне во Франции привела к тому, что для Бельгии осталось только два «центра притяжения» – Великобритания и Германия. При этом по итогам Потсдамской конференции Бельгии было запрещено сближаться с Великобританией, а с Германией, несмотря на официально «немарионеточный» статус, пришлось подписать таможенное соглашение, которое красноречиво продемонстрировало истинные расклады.

В свою очередь, Бабельсбергский договор стал прологом к «смене коней на переправе» в германской дипломатии. 9 июля 1919 г., уже после подписания Сан-Сусийского договора, Рихард фон Кюльман был отправлен в отставку. Это был своеобразный компромисс – кайзер позволил министру иностранных дел довести дело заключения мирных договоров с Великобританией, Францией и Бельгией до конца, но далее он уступал давлению военного руководства, не соглашавшегося с дипломатом по многим вопросам. Новым министром иностранных дел был назначен Пауль фон Хинц. Несмотря на недостаток политического опыта, Хинц быстро освоился на новой должности и уверенно довёл конференцию до конца.

Линдштедтский договор

Особым случаем был вопрос о Ближнем Востоке. В отличие от Германии и Австро-Венгрии их союзник – Османская империя – потерпела к концу Вельткрига ряд ощутимых поражений, которые никак невозможно было проигнорировать. Британские войска совместно с арабскими повстанцами сумели провести успешное наступление против турок в 1918 г. – хотя в связи с крушением Франции и необходимостью переброски дополнительных дивизий в Европу британцы не сумели достигнуть таких успехов, как в РИ, всё же они контролировали Палестину и значительную часть Месопотамии. Это были важные завоевания – и британцы были намерены максимально их капитализировать на Потсдамской конференции.

Турецкие солдаты возвращаются домой после войны

Проявляя готовность признать успехи Германии в Европе, британцы настойчиво требовали, чтобы Центральные державы признали и их победы – в Азии и на Ближнем Востоке. В Азии немцы сумели отстоять Землю Кайзера Вильгельма и Архипелаг Бисмарка в Новой Гвинее, но согласились не вмешиваться процесс переговоров между англичанами и турками по Ближнему Востоку. Для британцев это была вполне приемлемая уступка – тем более, что это был более ценный регион для приложения усилий, чем островные владения в Тихом Океане. Во-первых, речь шла о реальном ослаблении серьёзного союзника Центральных держав. Во-вторых, добившись признания своих побед на Ближнем Востоке, англичане могли бы создать в этом регионе пояс каких-никаких, но сателлитов. В-третьих, в идеале английская настойчивость могла даже внести раскол в ряды Центральных держав – если немцы уступят напору англичан и отдадут Османскую империю им на «растерзание», то имелся шанс, что турки за это могут на немцев и обидеться.

Немцы и турки действительно ничего не могли противопоставить аргументам британцев. Если «Мир с Честью» с Великобританией считался ничьей, то почему тогда все сливки собирали Центральные державы при такой «ничье»? Победы англичан в Палестине и Месопотамии, а также стоящие в Иерусалиме и Багдаде британские войска были исчерпывающим ответом на требование турок восстановить Османскую империю в её прежних границах.

Расчёт британцев касательно позиции Германии оказался верным. Немцы расценили, что своя рубашка к телу ближе, и уступили англичанам в ближневосточном вопросе, сосредоточившись на собственных приобретениях. После недолгого сопротивления сдались и сами турки. Османская империя признала потерю Аравии, Палестины и большей части Месопотамии (кроме Мосула и прилегающих территорий) – впоследствии британцы создали там под своей эгидой такие королевства, как Трансиордания, Хиджаз, Неджд, Ирак.

Британцы были намерены и дальше развить успех. По принципу «кто чем владеет» Османской империи должны были достаться преференции в Закавказье, но англичане при поддержке Вудро Вильсона были твёрдо намерены вставлять палки в колёса туркам и там. Хотя по законам принципа «кто чем владеет» британцы не могли потребовать, чтобы турки ушли из Закавказья, у них был повод потребовать от Османской империи более уважительного отношения к своим будущим сателлитам, что имело шанс дать этим сателлитам больше свободы манёвра, а в идеале – чем чёрт не шутит – даже загнать турок в дипломатическую изоляцию. Перспективы были эфемерны, но попробовать стоило – тем более что самую горячую поддержку здесь был готов оказать Вудро Вильсон. Речь шла об армянском вопросе.

На проблему геноцида армян активно обращала внимание мировая общественность. Кроме того, президент США Вильсон отстаивал право наций на самоопределение. Хотя Армения сохраняла самостоятельность, Вильсон высказал обеспокоенность её уязвимым положением и критической зависимостью от Турции. Также Османская империя не добилась серьезных успехов в войне против Британии, которая не была намерена допускать незаслуженного возвышения ещё одного германского союзника. На конференции в Потсдаме, в рамках продвижения идей, содержащихся в «14 пунктах», Вильсон обратил внимание на проблему Армении – и на геноцид армян, и на то, что по Батумскому договору Армения оказывалась в фактической зависимости от Турции, что ставит Армению под угрозу новой резни. Чтобы обезопасить армян в условиях враждебного окружения, Вильсон предложил предоставить Армении неприкосновенный статус, по которому ни одно государство не могло её аннексировать и отчуждать от неё территорию. Сама Армения, в свою очередь, становилась нейтральной страной, наподобие Бельгии.

Впрочем, как гласит классика, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Закавказье представляло из себя кипящий котел из различных этнических и территориальных конфликтов между армянами и мусульманами. Это давало повод Турции обратить внимание на положение армянских мусульман, настаивая, что она не намерена допускать даже малейшей возможности их дискриминации. После подписания перемирия в Карабахе и Зангезуре не сложил оружие генерал Андраник Озанян, который продолжал сопротивление против турок и азербайджанцев, переведя конфликт в партизанскую войну. Повстанцы генерала Андраника, помимо прочего, также устраивали террор против местных мусульман.

Подписание Линштедтского договора османской делегацией

Деятельность в Карабахе и Зангезуре генерала Андраника давала повод Турции подвергнуть критике вильсоновский проект. В регионе разворачивался вооружённый конфликт. Несмотря на то, что правительство Армении, опасаясь интервенции Турции, старалось не делать резких движений, избежать прямого вовлечения в это дело не удалось. Конфликт фактически перерос в армяно-азербайджанскую войну, которая выражалась прежде всего в поддержке правительствами двух стран азербайджанского и армянского ополчения – армянские власти вели себя осторожно (за эту сторону отдувался генерал Андраник и другие партизанские вожди), в то время как азербайджанское правительство, чувствуя поддержку Турции, действовало более открыто. Посредничество немцев, британцев и американцев, а также, в меньшей мере, грузинского правительства не увенчалось успехом, и в итоге войне положила конец полномасштабная турецкая интервенция, в результате которой дашнаки были разогнаны, османы установили в Армении марионеточное правительство, а спорные территории (Карабах и Зангезур) были окончательно переданы Азербайджану. Армения передавала все свои железные дороги под контроль османов и гарантировала беспрепятственное прохождение османских войск и припасов через территорию республики. Генерал Андраник впоследствии погиб при попытке прорваться в Персию. Обосновывая свою интервенцию, Турция обвинила Армению в нарушении своих обязательств по Батумскому договору. Великие державы, для которых были более актуальны другие вопросы, плюнули на всё это дело и согласились с действиями османов в Закавказье. Таким образом, для Турции потеря Аравии, Трансиордании, Палестины и Месопотамии была компенсирована влиянием в Закавказье, где Османская империя получила зависимую Армению и союзный ей Азербайджан, к которому был присоединён Дербент.

Дворец Линдштедт, в котором был подписан договор

Окончательно договор между Османской империей и Антантой был подписан 27 ноября 1919 г. По нему подтверждались как потери турок на Ближнем Востоке, так и их приобретения в Закавказье, где по своей сути была подтверждена и закреплена большая часть положений Батумского мирного договора. Это соглашение было известно как Линдштедтский договор.

Итоги

По результатам Потсдамской конференции Германия стала господствующей державой в Центральной и Восточной Европе, а также одной из ведущих колониальных держав. Победа в Вельткриге и приобретения по итогам Потсдамской конференции заложили основы проекта «Срединной Европы», который предлагали Фридрих Науман и другие мыслители. Воплощение идеи «Срединной Европы» в жизнь началось практически незамедлительно: уже 23 декабря 1919 г., вскоре после окончания Потсдамской конференции, было официально объявлено о заключении «нерушимого союза двух империй» – Германской и Австрийской – который стал основой для целого военно-политического блока государств Центральной и Восточной Европы, известного как Рейхспакт. А 11 ноября 1926 г. был создан объединявший участников Рейхспакта (и другие готовые присоединиться страны) таможенный союз, известный как Миттельевропа.

Для Франции результаты Потсдамской конференции стали во многом роковыми. За время конференции гражданская война в этой стране только разрасталась. Французское Временное правительство не сумело справиться с движением левых радикалов своими силами и потому проявило готовность пойти на уступки немцам ради получения любой помощи в борьбе с Красными повстанцами – дошло до того, что правительство даже просило немцев придержать вывод войск ради укрепления собственного тыла. Однако такие меры приводили лишь к тому, что почва уходила у Временного правительства из-под ног. Несмотря на то, что ведущие деятели Временного правительства – Александр Мильеран и Аристид Бриан – были и ранее видными политическими лидерами Франции, ведшими свою страну через огонь Вельткрига, в сложившихся обстоятельствах они расценили, что у них нет иного выбора, кроме как искать любую помощь, даже у своих бывших врагов. Однако помощь у врагов прошлого стала козырем для врагов настоящего и будущего. Красные повстанцы объявили уступчивость Франции на конференции сговором внешних империалистов и внутренних «социал-предателей» – альтернативой они объявили «пролетарскую солидарность», которая должна будет обеспечить «истинный мир без аннексий и контрибуций». Тем самым в их риторике причудливо соединялись элементы интернационализма и патриотизма. В свою очередь классические националистические и патриотические силы были недовольны «разрядкой» с Германией, уступками на Потсдамской конференции и её помощью ввиду старого франко-германского антагонизма. Поражения в гражданской войне ещё больше подорвали позиции Временного правительства и консолидировали при этом сторонников «жёсткой линии». Итог был закономерен. В середине февраля 1920 г. в Париже произошел переворот, в результате которого Временное правительство было свергнуто, а власть в стране взяла военная хунта во главе с Фердинандом Фошем. Переворот обосновывался тем, что Временное правительство дискредитировало себя неспособностью обуздать красный мятеж. Кроме того, за переворотом чувствовалась рука Великобритании – Фош отрицательно относился к укреплению связей с немцами, опасаясь, что Франция окончательно попадёт в кабалу к Кайзеррейху. Однако переворот только дестабилизировал вертикаль власти, чем Красные повстанцы и воспользовались. Лоялисты продолжали терпеть одно поражение за другим, пока 19 ноября 1920 г. последние остатки их армий не были изгнаны из Франции в Алжир. В стране установился новый леворадикальный режим, который при интернационалистской основе успешно вкраплял в неё элементы реваншизма и национализма.

Великобритания также недолго протянула после заключения «Мира с Честью». «Мир с Честью» позволил британскому правительству сохранить лицо, но лишь перед самими собой. Все, даже собственный народ, понимали, что «король голый». Параллельно Великобритания находилась в состоянии глубочайшего кризиса. Несмотря на американскую финансовую помощь (хотя США и не принимали участие в Вельткриге, американцы были вполне готовы подкинуть Антанте деньги) и наличие колоний, британская экономика всё равно находилась в крайне скверном состоянии – и в этой ситуации даже спасательный круг начинал превращаться в камень, тянувший Владычицу Морей на дно. Американские кредиты нужно было возвращать, а доминионы и колонии, почувствовав малейшую слабину метрополии, становились всё более и более своевольными – и параллельно Британии было необходимо продолжать тратить безумные средства на противостояние с Германией и революционным движением. В конечном итоге всё закончилось тем, что в 1922 г. забастовка шахтёров переросла в полномасштабную революцию, которая смела монархию и установила в стране социалистическую республику. А сама Британия после этого пошла на сближение с Французской Коммуной.

Для Вудро Вильсона Потсдамская конференция стала настоящим фиаско. Политика «мягкой силы» и стратегия «морального превосходства» не принесли никаких плодов, а идея Лиги Наций так и не была воплощена в жизнь. Стремление президента принять участие в европейских делах, «забыв» о собственной стране, было не понято большей частью американской общественности, что негативно сказалось на рейтинге как самого Вильсона, так и Демократической партии. Последним ударом по усилиям Вильсона стал тяжелейший инсульт, случившийся с ним 2 октября 1919 г., из-за которого президент временно утратил дееспособность. В конечном итоге на следующих выборах в 1920 г. победу одержал кандидат от республиканцев Уоррен Гардинг, а в США вновь возобладали изоляционистские настроения.

В итоге новый мировой порядок имел под собой не самую стабильную основу. Германия стала ведущей державой Европы и основала собственный военный и экономический союз, но Австро-Венгрия переживала в начале 1920-х гг. тяжёлые времена, а новым государствам в Восточной Европе ещё предстояло встать на ноги, их положение было шатким, и их будущее зависело от силы Германии. А тем временем оформлялся союз социалистических, синдикалистских и революционных государств (Французская Коммуна, Британский Союз, Итальянская социалистическая республика и РСФСР) – хотя после гражданских войн и революций они были ещё очень слабы, всё же они окружали Германию и её союзников со всех сторон. А ещё эти страны были одержимы реваншизмом, вплетя эти идеи в идеологию интернационализма под лозунгом Мировой революции. Это таило в себе угрозу очередной европейской и даже мировой войны. Когда-то, комментируя ход Потсдамской конференции, будущий глава французской военной хунты Фердинанд Фош заявил:

”

Это не мир, это перемирие на 20 лет!

“

Этими словами он осуждал уступчивость Временного правительства германским требованиям на Потсдамской конференции, подразумевая, что французский народ никогда не признает германского доминирования. Высказывание Фоша оказалось в некотором роде пророческим.