Президентские выборы 1918 года в России (МиОВ)

Выборы президента Российской Демократической Республики

31 августа и 7 сентября
Явка избирателей:	Учет не велся.
Кандидат:	Николай Авксентьев	Геннадий Ульянов	Лавр Корнилов
Партия:	РСП + ТГ	РКП	"Правое дело" + "Фронт за Отечество"
Голосов в первом туре:	42,6%	21,1%	16,1%
Голосов во втором туре:	53,3%	40,8
Кандидат:	Георгий Злобин	Александр Керенский	Юрий Лутовинов
Партия:	"Свободная партия"	Самовыдвижение	"Ассоциация труда России"
Голосов в первом туре:	11,8%	5,3%	3,1%
Прочие кандидаты:	Нет
Результат выборов:	Победа Авксентьева во втором туре.

Президентские выборы 1918 года в России - выборы 9-го президента Российской Демократической Республики, проходившие в два тура 31 августа и 7 сентября соответственно. Сопровождались затяжным внутриполитическим кризисом, небывалыми по масштабности столкновениями между сторонниками различных кандидатов и небывалым обострением ситуации в стране в целом. По итогу второго тура президентом стал левоцентрист Николай Авксентьев.

Помимо прочего, эти выборы примечательны тем, что стали первыми, на которых женщины получили активное избирательное право; также оно отошло действующей армии. Также, по мнению исследователей, это были самые "левые" выборы в российской истории: из шести кандидатов четверо выступали с левой повесткой разной степени радикальности, а главная борьба развернулась между социал-демократами и коммунистами - относительно молодым на тот момент политическим движением в России. Помимо них в гонке приняли участие такие разнообразные политические силы как тред-юнионисты, социал-либералы, сплотившиеся вокруг Злобина, и "Демократы-социалисты", чьим самопровозглашенным вождем оказался Керенский.

Предвыборная кампания

Николай Авксентьев

Николай Дмитриевич Авксентьев до начала Великой войны был депутатом Государственной Думы и членом Российской Социалистической Партии. Во время "Рыбного кризиса" вошел в состав "патриотической" фракции российской социал-демократии, поддержавшей курс президента и правительства на ведение твердой внешнеполитической линии. После его горячих выступлений на митингах его впервые примечает Василий Шульгин; в последствии столь активная работа на руку главе государства окупит саму себя - Авксентьев станет членом коалиционного правительства, сформированного в 1915-м на волне временных военных поражений. И хотя первоначально пост Н.Д. Авксентьева был более чем скромным, ему удается скоро подняться благодаря таланту администратора и управленца, который оказался способен организовать практически бесперебойное снабжение мегаполисов РДР провиантом и иными товарами первой необходимости. Одновременно ему удается сделать стремительную карьеру в родной партии, которой после откола левой части требовались новые узнаваемые и талантливые лидеры. Впрочем, некоторые исследователи склонны видеть в возвышении Авксентьева не столько его личные заслуги, сколько загадочную и полумифическую "руку Шульгина",о чем написано ниже . Но. так или иначе. когда РСП пришло время выставлять кандидатуру на пост нового главы государства, подавляющее большинство делегатов съезда поддержало фигуру именно министра сельского хозяйства и, по совместительству, первого товарища тогдашнего премьер-министра Гучкова.

За годы, проведенные в отечественной высшей политике, Николай Дмитриевич смог стать профессиональным политиком, способным побороться за президентское кресло со сверхпопулярным Ульяновым и его сторонниками. Авксентьев продвигал слегка обновленную политическую программу социал-демократов, делая особенный упор на предлагаемые социально-экономические реформы: национализацию (правда, мягкую) ряда важных для экономики предприятий, повышение заработных плат, подтверждение всеобщности избирательного права, введение ряда социальных выплат, уменьшение срока службы в вооруженных силах, перераспределение бюджета в пользу населения, а не военно-промышленного комплекса и так далее. Также Николай Дмитриевич с негодованием отвергал любые обвинения к РСП в "предательстве идей социал-демократии", которыми любили кидаться коммунисты: согласно Авксентьеву, как раз таки его политическая сила и осталась верна заветам II-го Интернационала, а вот коммунисты Ульянова-Чернова занялись раскольничеством и сектантством. Что касалось внешней политики, так здесь Николай Дмитриевич занимал умеренно-пацифистскую позицию: регулярно заявляя о своей любви к миру и нежелании жертвовать жизнью хоть одного человека, он повторял, что именно благодаря Великой войне Россия окончательно стала Великой Державой, таким образом стараясь играть и с умеренно-патриотичным электоратом. Основной задачей для себя социал-демократ считал "обеспечение лучшей жизни простых граждан" и "непрерывную заботу об их благосостоянии".

Н.Д. Авксентьев лично был знаком со многими предпринимателями, сочувствующими идеям социал-демократов и проводившими патерналистскую политику на собственных заводах и фабриках. Помимо них, он обладал слаженным партийным аппаратом и авторитетными газетными изданиями, также дававшими копейку в бюджет социал-демократа. Первоначально его кампания явственно уступала тем, что проводили Корнилов и, тем более, Злобин: это объяснялось нежеланием большинства богачей вкладываться в человека, говорившего о допустимости пусть не столь и значительной, но национализации. Однако чем дальше шло время и чем ближе было ко дню голосования, тем больше сторонников в элите приобретал кандидат от Российской социалистической партии: "сильные мира сего" увидели, что "свои" для них кандидатуры оказались для народа чуждыми в этот избирательный цикл и им не победить коммунистов, а победа Ульянова была бы для них действительным кошмаром. Именно благодаря такому массовому страху, поднявшемуся уже ближе к середине лета, Авксентьев смог получить доступ к значительному финансированию и более чем достойно завершить свою агитационную кампанию. А рекламировать в ходе ее ему было что: успешная работа на посту министра сельского хозяйства создала ему подобающий авторитет, а годы, проведенные простым депутатом ГД, в устах Средств массовой информации описывались как годы несомненно успешной борьбы за права рабочих и населения. Агитация за Авксентьева велась в "Народной России" - печатном органе РСП, созданном после откола левого крыла и ухода к нему в полном составе редакционной команды "Искры", иных изданиях левоцентричного толка и в простых новостных газетах, если удавалось привлечь издателя на свою сторону. Также поддержка поступала со стороны действовавшего правительства России: современным историкам достоверно известно, что глава государства (Шульгин В.В.) оказывал материальную помощь социал-демократу и помогал ему выйти на "нужных" для проведения избирательной кампании людей. Проблема, бывшая настоящей ахиллессовой пятой умеренного левоцентриса, крылась в нем: он не был блистательным оратором, любимцем масс и "заводилой" митингов, предпочитая общаться в коридорах Думы, а не на улицах перед толпами народа. Конечно же его выступления не могли никак сравниться с теми мощными, красивыми и зажигательными речами, какие произносили Ульянов и Керенский, постоянно покорявшие новые вершины ораторского искусства. Тогда предвыборный штаб решил "сделать хорошую мину при плохой игре": Авксентьев много раз повторял довольно-таки шаблонную для политика и государственного деятеля фразу, дескать, "Мои дела говорят и скажут далее лучше слов". По мнению большинства специалистов, именно слабость как оратора и стремление остаться "в тени" не позволили Авксентьеву одержать убедительную победу еще в первом туре: он одолел Ульянова с минимальным перевесом в 3,5%, который не позволял с уверенностью говорить о возможных результатах второго тура. 

Главным лозунгом всей предвыборной кампании стал несколько переработанный лозунг Великой Французской Революции: "Свобода, Равенство, Справедливость!", достаточно точно отражавший суть программы социал-демократа. Первоначально уступая главному конкуренту - коммунисту Ульянову - в качестве агитации, уже ближе к середине гонки Авксентьев поправляет положение, заручившись поддержкой талантливых авторов, художников и фельетонистов, 

Георгий Злобин

Георгий Алексеевич Злобин на зиму 1917-1918 года был городским головой Москвы, прославившимся выступлением на стороне правительство во время кризиса 1916-го года и разгоном левых демонстраций. Впрочем, даже там ему удалось избежать смертей и кровопролития, за что его даже коммунисты отчасти уважали. Сам Злобин был богатым промышленником и финансистом, входил в топ-10 богатейших семей России на тот момент. Был избран руководителем Москвы благодаря славе талантливого хозяйственника и патерналиста - он был одним из законодателей социальных льгот для рабочих. Так, он первым в Первопрестольной ввел 9-ти часовой рабочий день, строил за свой счет школы и богадельни. Во многом эта самая репутация защитника простого народа позволила ему пресечь беспорядки в Москве  весной 1916-го, и приблизиться к высшей власти в Республике. Когда ему предложили стать кандидатом от "Свободной партии", издавна считавшейся оплотом богатых промышленников и финансистов, он не мог не согласиться с таким заманчивым предложением. Именно так он начал свой тернистый путь к президентскому креслу, которое, в конечном итоге, и сведет его в могилу раньше времени.

Г.А. Злобин был, что можно назвать, профессиональный политик и экономист, в отличии от Лавра Корнилова, он твердо знал, чего хочет, и как этого добиваться. В своей политической программе он придерживался социал-либеральной позиции, убеждая себя и других промышленников в необходимости поступиться частью, чтобы не потерять большего. Он был готов удовлетворить большинство социальных требований населения, но противостоял идее любой национализации, полагая право на частную собственность положенным в самое основание человеческой цивилизации. По этой причине "Свободная партия" во главе с самим Злобиным вела ожесточенную полемику со всеми левыми кандидатами, стоявшими так или иначе за национализацию; различались только способы и масштаб предполагаемого действия. Во внешней политике Георгий придерживался умеренно-ястребиных позиций, считая, что Россия, во имя принесенных ею жертв во время Великой войны, должна до последнего отстаивать достигнутые ею рубежи. В то же время он соглашался с необходимостью сократить срок службы в армии и уменьшить ее численный состав в пользу улучшения достигаемого качества. Главной своей задачей на посту президента Злобин считал возвращение доброго согласия в отношения между различными частями российского общества и победу над "кучкой радикалов-коммунистов", всячески подтачивающими эти самые отношения в пользу своей революции.

Георгий Алексеевич в проведении своей избирательной кампании в первую очередь опирался на самого себя. Будучи одним из самых богатых людей России, он мог провести свою кампанию сам, не привлекая посторонних инвесторов. Это позволило ему называть себя "единственным независимым кандидатом", имея в виду, что он ничем никому не будет обязан в случае избрания и сможет полностью посвятить себя служению российскому народу. Благодаря своему богатству, он провел действительно роскошную агитацию: она была массовой, щедрой на художественные образы и качественно сработанной. Помимо нее, в пользу Злобина говорили его успехи на посту городского головы Москвы: при нем в два раза выросла трамвайная сеть, расширилась канализация и было покончено с печально известными московскими трущобами Хитровки и Лиговки. Покровительство со стороны его к рабочему населению привело к тому, что агитация коммунистов в Москве оказалась затрудненной: совсем не все рабочие в этом городе поддерживали левые силы: им нормально жилось (или они так думали) и при "Лексеече-батюшке", как его ласково прозвали простые люди Первопрестольной. Главным же недостатком кандидата... оказался сам кандидат: не будучи знаком жителям глубинки или провинциальных городов, он казался им самым карикатурным "буржуем" с плакатом коммунистической партии: богатый, некрасивый с виду, мелочно-жадный. Этот стереотип либералам так и не удалось сломить на данных выборах, несмотря на всех их старания сделать это. Кроме этого, Георгий был косноязычен и ему трудно давались выступления на публику, что иногда приводило к забавным казусам и опасным ситуациям. В любом случае, при отличном качестве печатной агитации, ему не удалось стать любимцем масс и достойным оратором: в дальнейшем он это исправит, но то будет в дальнейшем. Специалисты, исследовавшие этот период российской истории, уверены, что только из-за недостатка в речи Злобин оказался на четвертом месте, уступив коллеге по правой политической ориентации Корнилову.

По совету своего старшего сына, Злобин своим главным лозунгом избрал "победную" триаду - "Свобода, порядок, Россия!". Через всю агитацию проходило противопоставление Злобина, который должен был ассоциироваться в умах обывателей с позитивными словами вроде "Свобода", "Порядок", "Честь", и других кандидатов, связываемых с "Кровью, анархией и беспорядком".  Бывший славянофилом, Злобин отдавал предпочтение соответствующим художественным образам, явно тяготясь к тематике "Старой Руси", восхваляя ее красоту и порядочность. Это отчетливо видно на представленном справа плакате: женщина в традиционной русской одежде на белом мощном коне держит меч, отражающий решимость Злобина во внешней политике, и щит, на который нанесено ключевое для всей его кампании слово "Свобода". И, опять-таки, идет противопоставление "поряда и свободы", которые обеспечит Злобин, "крови и анархии" - которая следует за другими кандидатами, в первую очередь, конечно же, за коммунистами. Среди остальных лозунгов можно упомянуть: "Злобин - за правду!", "Мы - за богатую Россию и счастье россиян!"!, "Тучи сгущаются над нами - не дай пойти грозе!", "Эти выборы - исторические выборы. Выбирай между анархией и счастьем!". "Новой России - новые имена!".

Лавр Корнилов

Лавр Георгиевич Корнилов на параде российских войск в Новгороде, 1917-й.

Лавр Георгиевич Корнилов был одним из самых лучших российских генералов времен Великой войны. Славу он начал получать еще с 1911, когда, руководя польским фронтом, смог за полгода выбить Польское королество из войны. Сражаясь на самых ответственных участках боев, Л.Г, Корнилов стал воплощением доблестного офицера и того образа, что в России именуется "отцом-командиром". Особенная популярность к нему пришла после второго начала впечатляющих побед русского оружия; однако в это же время он становится известен как апологет войны до победного конца. Неспростра во время правительственного кризиса именно его Шульгин назначает военным министром взамен Брусилова, желая показать всему обществу свое желание воевать до конца, до полной победы России. На новом посту Лавр Георгиевич отличился также с двух сторон: он стал организатором многих побед последнего этапа войны и он же своими выступлениями в печати постоянно провоцировал левую оппозицию и даже социалистов-оборонцев, допущенных президентом в коалиционное правительство. После победы и отказа Василия Шульгина баллотироваться на должность президента, генерал принял предложение руководства" Правого дела" и стал официальным кандидатом от этой партии в данном избирательном цикле.  Несмотря даже на националистические и великодержавные взгляды верхушки "Правого дела" на национальный вопрос, они выдвинули Корнилова, посчитав, что он сможет собрать больше голосов, чем "обыденный" политик-консерватор.  К тому же, помимо "Правого дела", свою поддержку Корнилову предоставила молодая партия "Фронт за Отечество", сформированная ветеранами Великой войны после возвращения домой и не имевшая еще возможности самостоятельно выступить на всероссийских выборах.

Генерал, не бывший большим специалистом в тонкостях экономических и политических вопросов, поручил доработку своей программы людям, кто действительно разбирался в этих местах. Это пошло ему на пользу: Корнилов выступал с грамотно проработанной социал-консервативной и чрезвычайно милитаристической повесткой дня. Соглашаясь с необходимостью улучшить жизнь простого населения, Лавр Георгиевич отказывался делать это за счет богатой элиты путем отбирания у нее заводов, фабрик и богатств. Ему казалось, что путем открытия новых предприятий и благодаря гарантированному рынку сбыта, полученному после Великой войны, удастся обеспечить работой всех, кто хочет ее получить. Будучи солдатом по духу и судьбе, Лавр Георгиевич яро отстаивал память героев прошедшего конфликта, протестуя против любой попытки левых так или иначе опорочить "наше славное бранное прошлое". По этому поводу консерватор имел затяжную газетную дуэль с Ульяновым после его статьи о "проклятой империалистической войне". Корнилов стоял на наиболее "ястребиных" позициях: он призывал оказать поддержку антисоциалистическим силам в Германии, если там конфликт перерастет в вооруженный, жестко охранять полученные рубежи и никуда не выводить поставленных раньше войск. Идеологическая близость к Шульгину позволяла ему называть себя "идейным наследником" президента, которого он ни на секунду не перестал уважать. 

Л.Г. Корнилов опирался на часть российской элиты, плотно связанной с военно-промышленным комплексом, высшим генералитетом и внешней политикой вообще. Это позволило раздобыть деньги на достойное проведение избирательной кампании и качественную агитацию. Помимо прочего, за кандидата говорил он сам: мужественный офицер, герой войны, талантливый генерал и способный администратор, возможно, слишком резкий, но явно идейно честный. Выступая на митингах, Лавр не отличался краснобайством Керенского, но все равно говорил более чем ярко и четко. Правда, не будучи профессиональным политиком, он не мог вести продолжительную дискуссию с идеологическим оппонентом, не приходя в бешенство. Первые месяцы, что шла агитация, провокаторы из левого лагеря любили приходить на собрания правых, где выступал Корнилов, и "заводить" его, заставляя нервничать и переходить чуть ли не на площадный мат. Кроме этого, на результатах Лавра Георгиевича очень отрицательно сказался пацифистский и левый тренд в российском обществе: временно симпатии большинства избирателей были перенесены на другой лагерь, не тот, к которому принадлежал триумфатор-генерал. К тому же, будучи конфликтной личностью, он дал немало поводов для атак на себя во вражеской агитации, а перенос армейских отношений к подчиненным на политическую сферу также не прибавлял ему очков. Однако патриотично настроенный электорат удалось привлечь в полной мере; также вся армия, вернее, вся ее кадрово-добровольная часть, голосовала "за" своего кандидата.

Плакат Л.Г. Корнилова.

Лозунгом для своей кампании Лавр Георгиевич сделал фразу "Жизнь за Россию". Она проходила чуть ли не по всем канонам военной пропаганды, оказавшись, однако, достаточно эффективной по сравнению с результатами остальных правых кандидатов. Обеспеченность Корнилова денежными средствами и доступ к профессиональным художникам-карикатуристам позволили создать впечатляющие художественные образы, которые по сей день считаются эталоном проведения избирательной агитации. Справа, например, можно увидеть плакат "Коммунизм - это смерть крестьянина", где Ульянов и ко представлены в образе огромного осьминога, тянущегося своими щупальцами к крестьянам и намеривающегося задушить их в своих объятьях. По словам очевидцев, этот плакат, будучи развешеным на ж/д станциях и по ярмаркам, производил на крестьян достаточно большое впечатление. Нельзя не упомянуть еще один плакат, ставший просто символом "Правого дела" в те годы: Лавр Георгиевич был изображен в профиль по грудь, на фоне гордо развевался российский флаг над Землей; подпись же гласила: "Где однажды поднят русский флаг - там он не должен опускаться никогда". Среди остальных многочисленных его лозунгов упоминания заслуживают следующие: "Ничего больше, кроме величия России!", "Коммунизм - это зло! Уничтожь его!", "Наведем порядок в доме!", "Россия должна совершить скачок над пропастью - нам нужен лучший наездник!", "Солдаты и офицеры поддерживают своего командира!". 

Александр Керенский

Александр Федорович Керенский, 1918-й, раскрашено.

Александр Федорович Керенский был достаточно известным в России юристом, занимавшимся, в первую очередь, уголовными делами. Он прославился как адвокат, способный отстоять интересы подзащитного практически в любой ситуации. Также, помимо своего главного занятия, он активно изучал конституционное право, мечтая как-либо с ее помощью войти в историю. Это и случилось: в 1913-м он был привлечен Шульгиным как специалист для написания конституции для единой Японии. Этот документ, функционирующий и по сей день, являет собой пример отлично составленного первого закона страны регионального влияния. Таким образом Керенский однозначно вписал свое имя в историю и приобрел еще большую славу, теперь как государственный муж и специалист высокого класса в принципиальных вопросах государственного строительства. В то же время никто не подозревал об его президентских амбициях, поэтому его самовыдвижение стало газетной сенсацией. Александр Федорович раскритиковал все действовавшие в Российской Демократической Республике на тот момент политические партии, объявив, что ни одна из них не отстаивает интересы простого народа, и он будет выступать как самостоятельная фигура.

Программные положения Керенского стояли где-то посередине между радикализмом Ульянова и умеренностью Авксентьева. Не отрицая ужасов Великой войны, он не считал ее "империалистической инициативой", выгодной исключительно фабрикантам. В своих выступлениях он постоянно подчеркивал то небывалое единство, бывшее в российском обществе первые годы войны и под самый ее конец. Соглашаясь с необходимостью национализации многих предприятий, он выступал решительно против насильственного ее проведения и активно поддерживал идею тред-юнионизма. В области внешней политики Керенский намеревался защищать достигнутые страной рубежи и призывал к бдительности по отношению к проигравшим. Ключевым же положением его программы было требование большего распространения коллективной формы собственности, которая, однако, не должна была подменить собой частную, как то предполагал сделать Ульянов. Керенский одновременно отвергал и "соглашетельство" "официальной" социал-демократии, и "кровавый радикализм" коммунистов, старательно совмещая нравящиеся ему положения обоих партий в своей программе, посыпая их сверху собственными идеями и мыслями. 

Плакат в поддержку Керенского, "Только он!"

Бесспорно, главным козырем Александра Федоровича был он сам. Яркий оратор, впечатляющая других натура, умеющая и выступить на митинге и задавить оппонента в интеллектуальном споре обилием терминов и понятий, он был фаворитом всех дебатов и любимцем митингующей толпы. Обыденной практикой для Керенского было явиться на выступление враждебного оратора и начать задавать каверзные вопросы, надеясь побороть противника в словесном поединке. Часто ему это удавалось, что позволяло привлечь еще больше сторонников к своей персоне. Однако в одиночку выборы в индустриальной и столь огромной стране выиграть никому не под силу - а вот здесь и таилась главная беда А.Ф. Керенского. Выступая как самовыдвиженец, он был лишен точки опоры в виде какой-либо партии со сложившейся организацией, связями, активом - словом, всем, что помогает вести агитацию и налаживать отношения с предполагаемыми спонсорами. Многим приходилось заниматься или самому, или поручать ответственные дела относительно малочисленной инициативной группе. С одной стороны, такая агитация стоила ему крайне мало, что в условиях недостатка финансирования было действительно важно, с другой - это прямо сказывалось на ее качестве, что заметно на его главном предвыборном плакате "Только онъ!". Компромиссность занятой им позиции и явные оглядки на мнение других левых кандидатов также не играли в его пользу, давая конкурентам простор для критики, а иногда и площадной ругани. 

Кампания Александра Федоровича проходила под слоганом, достаточно точно отражавшим его мнение о себе - "Только онъ!": избирателю сразу говорили, за кого должен быть подан его голос. Ограниченность средств заставила самовыдвиженца отправиться в эпическое турне по всей России и выступать, ходить на митинги, говорить и говорить! Статистически зафиксировано, что в регионах, которые он посещал, и в местах, где он был, поддержка его фигуры возрастала. Отдельно же стоит упомянуть инцидент "Керенского-Ульянова", случившийся в Симбирске, когда там одновременно оказались оба кандидата. Придя на митинг коммунистов, Керенский начал ожесточенную дискуссию, длившуюся два часа - наконец, ценой утраты любимого френча, который пришлось выкинуть после того, как носителя забросали грязью, АФК одержал победу в своем любимом виде спорта - словесной баталии. Немногочисленные же плакаты содержали, в основном, лозунги, обращенные к конкретной части российского общества: "Власть - народу, а не партиям и богачам!", "Скажи нет радикалам!", "Женщины - за мужчину!", "Военные - за патриота!", "Рабочие - за защитника!", "Интеллигенты - за Интеллигента!". 

Городские легенды

Роль Василия Шульгина

Василий Витальевич Шульгин в 1918-м.

Действовавший президент России, еще в декабре 1917 отказавшийся выставлять свою кандидатуру на выборы и заявивший о безоговорочной поддержке Корнилова, оставался влиятельной фигурой в российской политике, хоть и проходил через трудное время недоверия к собственной персоне. У него оставались связи в столичном мире банкиров, промышленников и финансистов, что означало обладание огромными денежными средствами. Его авторитет в кадровой армии был огромен: стоит упомянуть хотя бы случай на параде георгиевских батальонов, когда офицеры-орденоносцы, преклонив колена, клялись "отцу-батюшке" идти "за него и Россию" до конца. Эти настроения разделялись и высшим офицерством - это позволяло Шульгину гарантировать невмешательство их пост-фактум в выборы следующего президента. Будучи дальновидным политиком, он не мог не понимать, что победа милитариста Корнилова вряд ли вероятна; мямля Злобин не привлечет голосов рабочих; а Ульянов к победе слишком, очень слишком близок. Таким образом, по мнению конспирологов, Шульгин пришел к мысли о необходимости оказать поддержку лояльному левоцентристу, который устраивал его больше, чем "непримиримый примиренец" и радикальный социалист Г.И. Ульянов.

Он уже с 1915 года приближал к себе Николая Авксентьева: в 1915-м году он становится заместителем министра сельского хозяйства, а через год занимает его пост. Успешная работа на столь ответственной должности и позволила Николаю сделать себе имя, дабы потом вести агитацию в свою поддержку. Также он стал вхож в респектабельные кабинеты высшего общества, напуганного популистской риторикой Российской коммунистической партии и ищущего своего спасителя. Как кажется сторонникам этой теории заговора, именно протекция действовавшего главы государства помогла Авксентьеву набрать необходимую сумму для проведения потрясающей воображение  на начало XX века избирательной кампании. В их пользу также говорят доказанные случаи фальсификации голосов, особенно в рабочих районах крупных городов, которые в данный цикл представляли собой настоящую цитадель коммунизма. 

"План Корнилова"

Л.Г. Корнилов среди офицеров штаба, 1918-й.

Коммунисты в 1918-м в России были как никогда близки к власти. Им удалось получить вторую фракцию в Государственной Думе на первых же для себя парламентских выборах и выйти во второй тур выборов президентских. Этими фактами тогда была напугана вся элита: они ожидали катастрофы и надеялись на избавление. Как показала история впоследствии, спасением от леворадикалов всегда выступает армия. Вдруг Россия могла стать законодателем этого принципа? 

Ненависть высшего офицерства к коммунистам и левым социалистам в России - это общеизвестный факт. Люди, проливавшие свою кровь на передовой, как и те, кто ими непосредственно командовал, считали своими врагами "социалистов-крикунов", призывающих к немедленным мирным переговорам. Такие лозунги воспринимались как предательство национальных интересов - и это еще хорошо, если от чистого сердца, а то ведь могли еще и продаться... Нелюбовь же лично Корнилова лично к Ульянову современникам была очевидна - эти двое в ходе Великой войны и последовавшей за ней избирательной кампании регулярно обменивались резкими репликами в адрес друг друга и угрожали друг другу всеми возможными карами. В то время как Ульянов был рядовым членом коммунистической партии, исключенным за антигосударственную деятельность из Государственной Думы, Лавр Корнилов оставался одним из авторитетнейших генералов, обладавшим, к тому же, крепкими связями в российской элите. После того, как левоцентрист Авксентьев едва-едва победил в первом туре, по свидетельству адъютантов Корнилов был разочарован в парламентских методах борьбы с "красной заразой", о чем прямо им заявлял. 

Воинские части под Новгородом были безусловно на стороне высшего командования, так как формировались из надежных солдат и офицеров. В самом городе в поддержку путча могли бы выступить как охранники правопорядка, так и сторонники остальных кандидатов в президенты. Волнений по России Корнилов не боялся, располагая, как военный министр, всей мощью русской армии. Однозначно он мог опереться на богатую элиту, насмерть запуганную агрессивной риторикой и таким же поведением коммунистов. Они бы дали ему сколько угодно денег, если бы он, в свою очередь, спас их от "красных дьяволов". Словом, для переворота имелись и средства, и социальная база, и лидеры. 

Последние научные исследования, проведенные на эту тему историческом сообществом во главе с ректором Московского Государственного Университета Р. Кузнецовой в 2003-2005, доказали существование планов у ряда генералов во главе с Лавром Георгиевичем военного переворота в случае победы во втором туре Г. Ульянова. Планировалось ввести в столицу войска, арестовать руководителей коммунистов и членов коммунистической фракции в парламенте, после чего, опираясь на поддержку председателя Государственной Думы, объявить результаты выборов недействительными и ввести чрезвычайное положение. Непосредственно переворот должны были осуществить георгиевские части общей численностью в пять тысяч человек, заранее стянутые со всей страны к предместьям Новгорода и размещенные по тайным лагерям так, что о их существовании в РКП даже не догадывались. Свою помощь обещал городской голова Новгорода, обязавшийся обесчечить быстроту действия полицейских формирований и сбор городского ополчения. 

Единственный и, пожалуй, наиболее интересный для ряда специалистов вопрос, так и оставшийся нераскрытым и по сей день: знал ли о планах своего подчиненного президент Василий Шульгин? Здесь мнения решительно расходятся: одна часть историков верит, что Лавр Георгиевич заранее согласовал возможные антиконституционные действия со своим главнокомадующим, а другая часть утверждает, что это просто невозможно себе представить. Сторонники заявляют, что, во-первых, Корнилов не стал бы действовать без ведома и одобрения свыше, ссылаясь на его военную карьеру; во-вторых, Шульгин мог бы обеспечить легитимизацию случившегося переворота и, в-третьих, только с помощью Василия Витальевича можно было добиться согласие на участие в заговоре М. Родзянко, возглавлявшего Думу. Противники уверяют, что Шульгин был не способен принять участие в антигосударственном заговоре, тем более сам будучи главой государства; они убеждены, что Корнилов вполне мог принимать самостоятельные решения такого уровня, а Родзянко примкнул к заговору по собственным убеждениям. Также, противники говорят, что, если В.В. Шульгин действительно принимал участие в заговоре, почему же он тогда в решительный момент второго дня голосования покинул Новгород и отправился на отдых? Но, так или иначе, правды здесь мы уже вряд ли когда-то узнаем. 

"Ренегаты социал-демократы"

Обилие левых кандидатов на выборах (помимо традиционной РСП и отколышей-коммунистов, с левых позиций выступали также Керенский и Лутовинов) не казалось в то время руководству коммунистической партии случайным или закономерным: Ульянов и Чернов искали здесь происки капиталистов, нарочно подославших "ренегатов социал-демократии", как было сказано в одном из выпусков "Искры". Пожалуй, надо разобраться в этом.

Итак, согласно озвученным в номере "Искры" за 6 июня 1918 года, Керенский и Лутовинов вышли на выборы не для того, чтобы серьезно добиваться на них победы, а лишь затем, чтобы оттянуть голоса от Г. Ульянова, чьей победы очень опасалась контролировавшая двух вышеназванных политиков буржуазия. 

"Сорок экю"

"