Чилийская революция (Мир победившего империализма)

Чилийская революция
Демонстрация в поддержку провозглашения Социалистической республики Чили перед Президентским дворцом «Ла Монеда»
Время 3 — 16 сентября 1933 Место Чили Итоги Установление социалистического режима Причина Политический и экономический кризис
Участники
Революционная хунта Левые военные Новое общественное действие (НАП) Алессандристы Рабочая федерация Чили (ФОЧ) Коммунистическая партия Чили До 15 сентября: Ибаньисты	До 4 сентября: Правительство Хуана Монтеро С 15 сентября: Правые военные Ибаньисты
Командующие
М. Грове Э. Матте А. Алессандри До 4 сентября: К. Давила и др.	До 4 сентября: Х. Монтеро Р. Вергара К. Вергара С 15 сентября: К. Давила П. Лагос и др.

Чилийская революция — политический кризис в Чили, длившийся с 3 по 16 сентября 1933 г., в ходе которого в стране был установлен режим социалистической республики и произведена неудачная попытка антисоциалистического переворота. Завершился победой режима левой военной хунты и стабилизацией положения социалистической республики.

Предыстория

Основная статья: Чили

Подготовка революции

Среди участников будущего переворота можно выделить три группы. Первая – алессандристы, сторонники бывшего президента Артуро Алессандри. Он оставался одной из самых заметных фигур на политическом горизонте и по-прежнему обладал большим авторитетом. Опиралась эта группа на довольно разнородную коалицию левоцентристских партий, поддерживавших кандидатуру «Льва из Тарапаки» на президентских выборах. Алессандристам недоставало поддержки в военной среде, но они обладали серьёзными финансовыми возможностями.

Карлос Давила

Вторая группа – военные-ибаньисты, сторонники свергнутого диктатора. Отношение к Монтеро, проводившему антиибаньистскую политику и олицетворявшему, в глазах многих военных, худшие черты некогда свергнутой ими парламентской республики, мягко говоря, не отличалось преданностью. Учитывая, что с середины 20-х военные уже неоднократно вмешивались в политику, неудивительно, что в этой среде начал зреть заговор против правительства. Нельзя сказать, что они полностью контролировали армию, но они могли рассчитывать на поддержку наиболее боеспособной её части, включая силы Пехотного училища в Сан-Бернардо, располагавшего даже несколькими лёгкими танками. У данной группы имелся и харизматичный гражданский лидер – Карлос Давила. Это был достаточно известный журналист из Радикальной партии, при Ибаньесе занимавший пост посла в США и наладивший там прочные связи. Давила был сторонником так называемого «государственного социализма», представлявшего собой идеологическую смесь социализма, корпоративизма и национализма. Главный его тезис состоял в укреплении государства, его освобождении от гнета олигархии. Трудно сказать, был ли он на самом деле марионеткой Ибаньеса, как считали многие и до, и после сентябрьского переворота. Вероятно, нет, но его идеи действительно можно в целом охарактеризовать как несколько более левый ибаньизм. Давила издавал еженедельник «Сегодня», где яростно критиковал правительство Монтеро.

Третьей, поначалу наименее значимой группой были социалисты в лице НАП – небольшой социалистической партии, состоявшей в основном из интеллектуалов, масонов и квалифицированных рабочих. К ней примыкали ещё несколько мелких социалистических групп схожей направленности. Её лидером был Эухенио Матте - талантливый журналист и магистр масонской ложи, который ещё с 1920-х получил известность своими страстными статьями, посвящёнными социальным проблемам. После свержения Ибаньеса он сформировал НАП, куда привлёкал интеллектуалов, служащих и рабочих. Это движение выступало за эволюционный путь к социализму под руководством государства, социальное равенство, поддерживало профсоюзы и т.д. В целом идеология НАП была сходна с перуанской АПРА, которую и брали за образец. В ней нашлось место также идеям левого корпоративизма и пан-латиноамериканизма. К НАП примыкали и другие мелкие социалистические группы, среди которых стоит выделить АРС – социалистическую организацию, состоявшую в основном из бывших студентов-анархистов. АРС стояла на близких к французскому синдикализму позициях. Газета НАП «Хроника» издавалась при финансовой поддержке алессандристов и наряду с еженедельником Давилы была центром оппозиции правительству. Хотя НАП и обладала довольно стройной организацией и дисциплиной, её влияние было ограничено, и многие воспринимали партию просто как малую часть алессандристского лагеря.

Здесь также следует отметить, что вопреки последующим заявлениям, коммунистическая партия не принимала участия в подготовке переворота и не имела связей с его социалистическим крылом. В несколько меньшей степени это относится и к Рабочей федерации Чили (ФОЧ) - крупнейшему (относительно, не абсолютно) профсоюзному объединению страны, стоявшему на полусиндикалистских позициях. Обе организации серьёзно пострадали от преследований в годы правления Ибаньеса, а неудачные восстание на флоте и серия забастовок при Монтеро заставили их на некоторое время поумерить свой пыл. Что касается анархистов, то их движение к началу 30-х сошло на нет под ударами репрессивного аппарата. Умеренная их часть присоединилась к ФОЧ, и анархизм как таковой сохранял влияние лишь в студенческой среде.

Эухенио Матте — руководитель Нового общественного действия (НАП) и один из лидеров социалистического крыла революции

Алессандристы и ибаньисты были, естественно, антагонистичны друг другу, и в этих условиях НАП до некоторой степени играла роль посредника. Мартовские события в Копиапо и Вальенаре, где за спиной коммунистов и синдикалистов стояли именно алессандристы, показали, что без поддержки военных они не могут рассчитывать на победу. Вскоре необходимость союза осознали и военные ибаньисты.

22 мая был раскрыт т.н. «заговор весёлых девочек с улицы Симпсон». Состоял он из нескольких встреч в борделе по этому адресу, в ходе которых офицеры авиации во главе с командующим ВВС Артуро Мериньо Бенитесом обсуждали планы возвращения Ибаньеса в страну. Несколько человек, включая самого Мериньо Бенитеса, были арестованы, но уже 27 мая отпущены за недостатком улик. Правительство ограничилось отправкой отдельных заговорщиков в отставку, но серьёзных мер не предприняло. Для нас в этом не слишком значимом эпизоде важно то, что именно в результате этих событий пост командующего ВВС занял Мармадуке Грове, которому предстояло сыграть ключевую роль в дальнейших событиях.

Вообще, эта фигура заслуживает отдельного описания. Кадровый военный-артиллерист, с юности он проникся идеями социальной справедливости, вступил в масонство. Первым его опытом участия в политической борьбе стали события 1924-25. При Ибаньесе он был отправлен в Европу в качестве военного атташе. В 1929 он начал переговоры с изгнанным Алессандри и несколькими другими военными о свержении режима Ибаньеса, но в итоге попал в руки чилийских агентов. 28 ноября он был уволен из армии и депортирован в Аргентину. В сентябре 1930 он на собственном красном самолете прилетел в Консепьсон, где попытался организовать восстание против диктатора, но был арестован и сослан на остров Пасхи, откуда в мае 1931 сбежал с помощью Алессандри на борту немецкого корабля. В итоге он вернулся в Чили после объявленной Монтеро амнистии, потребовав восстановления в армии. Хотя президент был осведомлён о его репутации человека жёсткого и опасного, равно как и о его левых симпатиях, он всё же назначил его командующим ВВС, надеясь найти с ним общий язык на почве антиибаньизма и рассчитывая, что популярный среди офицеров Грове сумеет очистить авиацию от сторонников ненавистного ему самому бывшего диктатора.

Коммодор ВВС Мармадуке Грове — пожалуй, главный участник Чилийской революции и становления режима социалистической республики

Грове удалось нейтрализовать заговорщиков в рядах ВВС, но при этом не допустить никаких репрессий в их отношении. Этим он заслужил преданность подчинённых. Грове воспользовался этой возможностью, чтобы обсудить с Монтеро вопросы КОСАЧ и выборов в Конгресс. Когда президент в резкой форме отверг его советы, коммодор заявил, что если правительство не предпримет немедленных мер для исправления проблем, последствия могут быть катастрофическими. Несмотря на откровенное подозрение в отношении к Грове и его левые взгляды, он удержался на посту благодаря заступничеству начальника Генштаба генерала Саэса и своей твердой антиибаньистской позиции. В итоге разочарование в правительстве заставило его войти в контакт с социалистами и примкнуть к заговору, хотя и значительно позже.

Тем временем в первых числах марта был раскрыт новый, куда более серьёзный «гардеробный заговор». Базировался он в Вальпараисо и начался с группы рабочих на верфях, организовавших революционный комитет и начавших планирование всеобщей забастовки. К ним примкнули военные-ибаньисты, желавшие использовать готовящиеся волнения как повод для вмешательства армии и возвращения Ибаньеса. Алессандристы, со своей стороны, пытались обеспечить, чтобы военный режим был сугубо переходным и продержался не больше недели. В итоге полиция, внедрившая осведомителей в рабочую среду, сумела раскрыть заговор. Но вновь меры совершенно не соответствовали угрозе. Около половины руководителей вообще не были задержаны, несмотря на ордера об аресте, других, включая арестованного 9 июня Давилу, быстро отпустили за недостатком улик. В итоге лишь двое участников получили короткие тюремные сроки.

Гардеробный заговор показал, что противники правительства начинают формировать союз и пытаются сблизить свои позиции. Давила, воспользовавшись поднятой шумихой вокруг своего имени, 5 августа опубликовал в газете La Opinión программу действий, получившую известность как «план Давилы» и свидетельствовавшую о том, что ибаньисты начинают заручаться поддержкой среди левых.

Программа Давилы открыто призывала к установлению «государственного социализма». Давила считал, что безработица – главная проблема Чили, которую не решат ни пособия для безработных, ни проекты общественных работ. Единственное средство - масштабное огосударствление и корпоратизация экономики. Он призвал к созданию финансируемых государством компаний с участием частного капитала в самых разных областях – сельское хозяйство, горнодобывающая промышленность, транспорт, торговля и т. д. Финансирование осуществлялось бы через созданный национальный банк, а представители этих компаний должны были сформировать экономический совет, который играл бы консультативную роль при исполнительном комитете в составе президента республики, нескольких министров и президента национального банка. Этот комитет и должен был управлять экономикой. С целью борьбы с перепроизводством также предполагалось введение квот для предприятий. Вместе с тем проект Давилы не предполагал какой-либо масштабной политики индустриализации, зато во многом опирался на сотрудничество с американским капиталом.

Социалисты также пришли к выводу, что для успеха революции необходимо объединить усилия всех оппозиционных групп и добиться поддержки армии и ВВС. Матте начал искать союзников. Первые усилия были направлены, разумеется, на алессандристов, с которыми уже имелись налаженные контакты. Общность интересов способствовала объединению, хотя сотрудничество и нельзя было назвать равным. Также руководитель НАП начал процесс объединения социалистических фракций, сформировав Революционный комитет, куда вошли основные участники будущего правительства из числа членов НАП и других социалистических организаций – сам Матте, Карлос Альберто Мартинес, Оскар Шнаке, Альфредо Лагарриге, Эухенио Гонсалес и другие. Этот комитет начал выработку экономических, социальных и политических планов нового правительства. Разработанная математиком Альфредо Лагарриге программа предусматривала полный отказ от экономического либерализма, концентрацию средств производства в руках государства, национализацию Центрального банка и т.д. Впрочем, в отличие от «плана Давилы», программа Лагарриге при Монтеро так и не была опубликована и широко не обсуждалась.

Весной-летом 1933 социалисты и алессандристы совместно налаживали связи с военными, хотя после провала гардеробного заговора последние несколько отстранились от этих контактов. Тем временем положение правительства продолжало ухудшаться. В июне были введены нормы на бензин и сахар, а дефицит золотых резервов вынудил приостановить обязательства по конвертации валют. Это спровоцировало отставку кабинета министров 8 июля и введение осадного положения до 21 августа. 9 июля последовал разгон студенческой демонстрации в здании Чилийского Университета. На фоне заявлений об опасности коммунистического переворота также начались аресты коммунистов и профсоюзных деятелей. 17 августа карабинеры вынуждены были силой разогнать толпу работников городского транспорта, объявивших забастовку и окруживших президентский дворец. Лидер левой фракции Демократической партии Хуан Праденас заявил, что «власть опасно балансирует на кончиках штыков». Президент и правящая элита окончательно теряли последние остатки репутации и поддержки.

К августу в союзе НАП и Алессандри начали проявляться трещины. Социалисты не готовы были играть роль младших партнёров, которую им отводил экс-президент, продолжавший к тому же вести тройную игру, самостоятельно сговариваясь с ибаньистами и пытаясь контролировать обе фракции, не отрезая окончательно и путей к компромиссу с правительством. 15 августа на встрече в доме алессандриста сенатора Аурелио Нуньеса Моргадо написты отвергли требование об участии в правительстве Алессандри или любого из его сыновей, что послужило поводом для давно назревшего разрыва отношений. Социалисты с 20-х гг. уже успели разочароваться в «Льве», чьи попытки реформ закончились военным переворотом, а его июльское избрание сенатором в дискредитированный «курортный Конгресс» окончательно убедило их в невозможности дальнейшего сотрудничества. Хотя обе стороны не отказались от своих планов, далее они действовали самостоятельно. В итоге логичным шагом левых стало заключение прочного альянса с военными-ибаньистами.

Последние тем временем расширяли свою базу в армии. Заместитель начальника Пехотного училища майор Конча привлёк к заговору своего командира полковника Педро Лагоса. Привлечь Ибаньеса, прозябавшего в Аргентине, не удалось – он заявил, что вернётся только по «зову народа». В качестве лидера и организатора окончательно утвердился Карлос Давила. На роль председателя временной военной хунты, которая должна была после утверждения передать власть Ибаньесу, планировался отставной генерал Артуро Пуга, имевший аполитичную репутацию и большой вес в армейских кругах. Кроме того, ибаньистам удалось добиться нейтралитета со стороны командования ВМФ, пообещавшего, что флот не будет поддерживать правительство в случае его конфликта с армией.

В итоге после нескольких предварительных встреч 2 августа в доме Педро Лагоса состоялось совместное совещание военных-ибаньистов и социалистических лидеров. От социалистов присутствовали Матте вместе с ещё парой человек и командир Железнодорожного полка подполковник Аркайа (член НАП), а также привлечённый Аркайей коммодор Грове вместе с братом. Хотя позднее утверждалось, что «дон Марма» примкнул к заговору едва ли не последним, на деле он не мог не знать той атмосфере недовольства, что витала в армии и обществе – равно как и о том, что его род войск играет одну из ключевых ролей в планах революционеров.

От противоположного лагеря присутствовали братья Давила, руководство Пехотного училища в лице Лагоса и Конча, Артуро Мериньо Бенитес, подполковники Крус и Гарсиа – командиры полков "Буин" и "Юнгай" соответственно и ещё несколько офицеров. Уже здесь проявилось явное недоверие социалистов и ибаньистов друг к другу, так что обсуждение оказалось весьма бурным, едва не закончившись сварой между Грове и Давилой. Тем не менее, было решено на следующий день послать делегацию к президенту и заявить ему о нелояльности армии, дабы заставить его уступить власть под угрозой восстания. Социалисты согласились призвать рабочих и служащих столицы ко всеобщей забастовке, дабы подчеркнуть серьёзность ситуации. Также был определён состав будущей хунты в лице Давилы, Матте и Пуги, а за Грове зарезервирована должность министра обороны в новом правительстве.

Встреча закончилась уже ближе к рассвету, её участники разошлись по домам и казармам. Утром 3 июня «Хроника» опубликовала последнюю яростно критическую статью в адрес правительства, как бы подводя черту под итогами его деятельности и подготавливая почву для выступления. Однако дальнейшие события развивались отнюдь не в точном соответствии с планом.

Революция 4 сентября

”

Правящий режим довёл страну до полного экономического и морального банкротства <…> мы приняли решение свергнуть правительство олигархической реакции, служившее лишь интересам иностранного капитала! — Листовки, которые восставшие в сентябре 1933 г. сбрасывали с самолётов над Сантьяго

“

На следующий день, однако, всё пошло наперекосяк. Рано утром Грове проинформировал командный состав ВВС на авиабазе эль-Боске о своих намерениях. Позже, однако, Лагос сообщил ему, что встреча с президентом откладывается на два пополудни, а затем – что она отменена. В то же время сведения о встрече Грове начали просачиваться. Во второй половине дня 3 июня командир 2-й дивизии, объединявшей все армейские силы в Сантьяго, Карлос Вергара проинформировал о ней начальника Генерального штаба Карлоса Саэса. На собрании кабинета военный министр Игнасио Уррутия заявил о наличии доказательств того, что Грове является центральной фигурой в заговоре против правительства. Монтеро пытался избежать поспешных решений, но под давлением своих министров всё же согласился уволить Грове.

События развивались стремительно. В пять часов вечера Мансано позвонил Грове и заявил, что тот освобождён от своих обязанностей. Потрясённый Грове, буквально за пару часов до того сумевший убедить Саэса в своей лояльности, в гневе крикнул в трубку:

”

Скажите президенту, что среди всех рук, которые он пожимал, не было более верной, чем моя, и если вы будете действовать таким образом, ответственность за последствия ляжет на вас!

“

Он также заявил, что его люди не допустят несправедливости по отношению к своему командиру.

Правительство попыталось заменить Грове. Двумя кандидатами были подполковники Иессен и Арасена, оба – пионеры чилийской авиации, оба не присутствовали на утренней встрече с Грове – первый был болен, второй посещал военно-морскую академию. Заместитель командующего ВВС Рамон Вергара переговорил с обоими, но оба отказались – Арасена сослался на болезнь и отсутствие доверия со стороны президента, Иессен заявил о прошлых обидах на правительство, связанных с продвижением по службе и оскорбился тем, что оказался запасным вариантом после отказа Арасены. Они также резко осудили увольнение Грове. На деле оба не питали доверия к правительству и впоследствии примкнули к перевороту.

В то же время Грове в своём кабинете отбирал служебные документы, пока его адъютант лейтенант Лакасси обзванивал офицеров ВВС, созывая их на авиабазу эль-Боске для поддержки своего командира. Закончив с этим, примерно в восемь вечера они покинули министерство вместе с братом Мармадуке Хорхе Грове и лейтенантом Чарлином, направившись на квартиру к Матте. Тот, узнав о событиях, приказал Грове забаррикадироваться на авиабазе, куда вскоре должны будут прибыть члены НАП и представители профсоюзов.

За отсутствием кандидатур должность командующего ВВС пришлось занять самому Рамону Вергаре и, после того, как поступили сведения, что из эль-Боске рассылаются шифрованные сообщения в армейские части, стоявшие вокруг Сантьяго и в самом городе, немедленно отправиться на авиабазу, чтобы сместить Грове и подавить восстание. Перед отъездом он связался с братом, Карлосом Вергарой и получил заверения, что все военные поддерживают правительство, включая Педро Лагоса и его военное училище. Рамон передал брату, что если он не вернётся к утру, Лагос должен занять авиабазу.

К девяти Грове вместе с членами НАП прибыли на авиабазу. Убедившись в безоговорочной поддержке офицеров ВВС, они приняли окончательное решение. Лейтенант Чарлин с несколькими подчинёнными был отправлен обходить части гарнизона столицы с целью заручиться их поддержкой. Прибывшего к половине десятого Рамона Вергару арестовали, хотя он оказал сопротивление и ранил одного из нападавших. Затем Грове начал готовить план воздушной атаки на столицу.

Чарлин, посетив несколько частей, к часу ночи 4 сентября направился на квартиру отставного генерала Энрике Браво, который был одним из сподвижников Алессандри и сотрудничал с Грове в период диктатуры Ибаньеса. Генерал позвонил экс-президенту, объяснив ему ситуацию, и получил от Алессандри приказ связаться с командиром кавалерийского полка «Касадорес» подполковником Гомесом и передать ему, чтобы тот присоединился к Грове и выдвинул свой полк к эль-Боске.

Правительство пыталось организовать подавление мятежа. Карлос Вергара приказал полку «Буин» и железнодорожному полку атаковать авиабазу с севера, а кадетам Пехотного училища – с юга. Этот вариант провалился – оба полка отказались исполнять приказ. Полк «Касадорес» открыто примкнул к мятежу и выдвинулся на авиабазу для её защиты. Остальные части гарнизона, контролируемые офицерами-ибаньистами, формально сохранили лояльность, но на деле тянули время.

Артуро Пуга Осорио - ещё один видный участник переворота

Около полуночи Лагос остановил своих кадетов в километре от авиабазы и явился на переговоры к Грове. Грове не доверял Лагосу, зная от своих информаторов в Сантьяго, что последний сопровождал Карлоса Вергару в его посещениях военных частей с целью убедить их сохранять верность правительству. Лагос, в свою очередь, был недоволен несогласованным выступлением Грове. Но в итоге майор Конча сумел примирить их, напомнив Грове о совместном решении создать правящую хунту и о том, что ВВС бесполезны без поддержки пехоты. С участием Матте, и также уже прибывших на авиабазу Давилы и его сподвижников был написан манифест, утвердивший состав првящей хунты (Давила, Пуга, Матте) и определён состав кабинета министров:

• Министр обороны – Мармадуке Грове
• Министр финансов – Альфредо Лагарриге (НАП)
• Министр образования – Эухенио Гонсалес (АРС)
• Министр здравоохранения – Оскар Сифуэнтес (НАП)
• Министр иностранных дел – Луис Баррига (НАП)
• Министр земель и колонизации – Карлос Альберто Мартинез (НАП)
• Министр юстиции – Педро Фахарда (Демократическая партия – алессандрист)
• Министр сельского хозяйства – Педро Ноласко Карденас (Демократическая партия – алессандрист)
• Министр развития и общественных работ – Виктор Наваретте (алессандрист)
• Министр труда – Рамон Альварес (давилист)
• Генеральный секретарь правительства и министр внутренних дел должны были быть определены позднее

Видно, что большинство в кабинете имели социалисты, несколько разбавленные алессандристами. Даже Альварес, привлечённый Давилой, с которым он участвовал в гардеробном заговоре, принадлежал к левой, рабочей среде. Неудивительно, если учесть, что ибаньисты были представлены в основном военными.

Во Ла-Монеде царило мрачное настроение. Командующий армией генерал Теллес, начальник Генштаба Саэс и командир гарнизона Вергара были ошеломлены тем, как столичные подразделения одно за другим отказывались выдвигать на подавление мятежа. Саэс лично направился в полки «Такна» и «Буин», но его увещевания встретили вежливым, но твёрдым отказом. Монтеро грустно констатировал тот факт, что командование армии неспособно на реальные и решительные действия. В половине седьмого утра во дворец прибыл полковник Лагос, передавший ультиматум мятежников, требовавший капитуляции правительства к полудню. Он заявил, что ситуация оказалась более сложной, чем ожидалась, но, продолжая двойную игру, заверил, что атакует, получив от президента письменный приказ. Монтеро пытался выжидать. Корпус карабинеров не переметнулся, а представители президента всё же сумели получить осторожные заверения в поддержке от некоторых армейских частей, что давало слабую надежду.

4 сентября 1933 г. — карабинеры возле Ла Монеды наблюдают за самолётом повстанцев

На деле же военные части продолжали примыкать к восставшим. К тому моменту к ним присоедились полки «Касадорес», «Буин», «Матурана», железнодорожный полк, а также вызванный Вергарой из Сан-Фелипе полк «Юнгай». В этих условиях Саэс направился в эль-Боске для переговоров, но сумел добиться лишь отсрочки ультиматума до двух часов. На обратном пути Саэс и Лагос стали свидетелями уже охвативших город беспорядков. Толпы людей высыпали на улицы. Профсоюзы и политические партии начали спешную мобилизацию своих членов. Социалистические агитаторы свободно раздавали листовки и призывали к революции, самолёты разбрасывали над городом прокламации восставших. Повсюду слышались крики «Долой Монтеро! Да здравствует социалистическая республика!». Хотя выступления были в целом мирные, без эксцессов, разумеется, не обошлось. Кое-где беспорядки перешли в открытые грабежи и вандализм. В итоге к вечеру в Сантьяго насчитывалось 4 погибших и 63 раненых.

К середине дня стало ясно, что народ всецело поддерживает восстание. На заседании кабинета в полдень министры ничего не смогли предложить президенту и начали склоняться к принятию условий ультиматума. После полудня Монтеро обратился к Алессандри, которого наделил полномочиями вести переговоры с революционерами. Но старый лев прекрасно понимал, что Монтеро обречен и выданный ему карт-бланш – последняя надежда погибающего правительства. Так что он попытался использовать эту возможность, чтобы утвердить свои собственные позиции. Хотя сам Алессандри и уверял позднее, что он пытался остановить восстание, это не подтверждают другие свидетели. Лев поддержал Грове, но разногласия возникли в другом – экс-президент настаивал на отсрочке роспуска «курортного Конгресса». Однако это предложение было отвергнуто Матте, который не собирался предоставлять Алессандри трибуну, где он имел бы заведомо слишком большое влияние. В конце концов, верные Алессандри войска уже прибыли в эль-Боске, трое его сторонников вошли в кабинет министров – дальнейшие уступки были ненужными и опасными.

Алессандри доложил о своей «неудаче» Монтеро, который предложил назначить его вице-президентом, чтобы он возглавил правительство, сформированное Грове и его соратниками. Грове вновь отказался, и у президента осталась последняя надежда – корпус карабинеров. На совещании с его руководством, однако, Монтеро встретил лишь колебания и нерешительность, что побудило его приказать полицейским частям не оказывать сопротивления, если восставшие начнут боевые действия. Поняв, что он остался в одиночестве, Монтеро в половине пятого передал восставшим, что он сдается, и они могут беспрепятственно направиться к Ла-Монеде.  

4 сентября 1933 г. — лидеры восстания подъезжают к Ла Монеде

Повстанцы выдвинулись в центр города на грузовиках, предоставленных им профсоюзами. К шести часам они начали окружать Ла-Монеду. Лидеры восстания, однако, задерживались. На полпути, в Ло-Овалье, они встретились с алессандристом Педро Альваресом, который заявил, что Алессандри отказывется от участия в правительстве, делегировав это Альваресу, который предложил Грове и Матте избавиться от Давилы и ибаньистов, заменив их его людьми. Те колебались. Но заявление Лагоса, что в этом случае он отзовёт личный состав Пехотного училища, решило дело. В 19:30 они наконец прибыли к президентскому дворцу. Грове, Пуга, Матте и Давила прошли в кабинет, где их встретили президент и его министры. В ответ на тихое: «Я вас слушаю» президента Грове, после минутного молчания заявил:

”

От имени командования трех родов войск я принял решение сместить Ваше правительство и установить в Чили Социалистическую республику, от имени которой для народа и ради народа принимаю управление страной.

“

Президент Хуан Монтеро (слева) и генерал Карлос Вергара (справа) покидают Ла Монеду после переворота.

На это Монтеро ответил что, поскольку генерал Вергара информировал его о полной поддержке восстания гарнизоном Сантьяго, ему ничего не остаётся, кроме как признать повстанцев хозяевами положения и подчиниться силе штыков. Разбитый президент сдался, уйдя в отставку, передав всю власть хунте и вскоре эмигрировав в Аргентину. Началась история Социалистической Республики Чили.

Первые шаги нового правительства (4-9 сентября)

”

Наша программа проста – накормить народ, одеть народ и дать ему крышу над головой. — Альфредо Лагарриге

“

Общее положение

Утро 5 сентября 1933 г. Грове (в центре, склонил голову) всходит по ступеням Ла Монеды, дабы принести присягу как новоназначенный министр обороны.

Уже первые решения нового режима выявили раскол между его двумя полюсами – социалистами и давилистами. Прежде всего предстояло окончательно определиться с составом кабинета. Две позиции остались неопределены, и если назначение на должность генерального секретаря правительства лидера АРС Оскара Шнаке проблем не вызвало, выдвижение Давилой при поддержке Пуги кандидатуры Хуана Антонио Риоса – бывшего ибаньиста из Радикальной партии – на пост министра внутренних дел натолкнулось на ярое сопротивление Матте и Грове. После долгого спора Матте пошёл на компромисс и предложил, чтобы должность временно занял генерал Пуга, что и было принято всеми.

Фактически этот спор показал большинству участников переворота, что позиции сторон слишком различны для плодотворной совместной работы. Пуга, который был привлечён именно из-за своего авторитета в качестве медиатора и посредника между двумя группами, почти сразу же устранился от дел, сославшись на болезнь. Его примеру последовал Давила, который взял на себя общение с иностранными наблюдателями и журналистами, но, как и Пуга, не принимал участия в повседневной работе правительства. В перспективе это грозило расколом внутри режима, но пока что социалисты получили возможность проводить свою политику. Лицом хунты стал Грове. С точки зрения масс постоянно выступавший по радио и принимавший рабочие делегации полковник казался лидером революции, в то время как Матте сосредоточился на организационной и идеологической работе.

Установление нового режима вызвало у населения смешанные чувства. Несмотря на социалистическую платформу, «революция» на деле была в куда большей степени военным переворотом. Учитывая опыт режима Ибаньеса, многие умеренные силы восприняли социалистическую республику как ещё одну диктатуру. Это убеждение было распространено и среди левых. В эти первые дни социалисты фактически оказались в изоляции. Традиционный истеблишмент и обеспеченные классы их не поддерживали, Давила и Лагос уже начинали планировать свои действия против слишком независимых союзников, аллесандристы пытались воспользоваться результатами переворота. Матте и его союзникам нужно было попытаться привлечь на свою сторону левые силы и рабочее движение.

Первые меры нового правительства

5 сентября состоялось первое заседание Государственного совета – органа, в который вошли члены правящей хунты, кабинета министров, их заместители и ещё несколько доверенных лиц. Он утвердил манифест социалистической республики, разработанный Революционным комитетом на основе программы Лагарриге. Главными целями были объявлены роспуск Конгресса и КОСАЧ, установление высоких налогов на высокие доходы, национализация предприятий, конфискация иностранных вкладов, конфискация земель латифундий и передача их крестьянам, государственная монополия на внешнюю торговлю и распределение товаров первой необходимости, амнистия за политические преступления, запрет на импорт предметов роскоши и политика импортозамещения, роспуск Кассы народного кредита, созыв Учредительного собрания для написания новой конституции, установление дипотношений со странами Интернационала и т. д. – всего 40 пунктов. Были утверждены несколько законов и декретов для проведения в жизнь этой программы, хотя вводиться в действие они будут постепенно в течение следующих дней.

С 6 сентября Государственный совет начинает проведение в жизнь первых мер обнародованной социалистической программы. На должности министра внутренних дел утверждён член НАП Роландо Мериньо. В ответ на панику в финансовом секторе объявляются трёхдневные банковские каникулы. Организуется аппарат министерств труда и здравоохранения, выделенных социалистической хунтой из министерства по социальным вопросам (давняя идея Матте, которую он выдвинул ещё в 1920-е). Поскольку улицы городов переполнены безработными, принимается решение об организации общественных столовых и раздаче обедов.

Карабинеры блокируют вход в здание Национального Конгресса.

После этого усилия правительства сконцентрировались на главном событии дня – закрытии «курортного Конгресса», о котором было объявлено ещё вчера. К 11 утра карабинеры заняли здание парламента, не пустив в него депутатов и сенаторов. Сроки новых выборов должны были быть назначены в ближайшее время. 7 сентября было принято одно из самых популярных решений первых дней хунты – возврат товаров, заложенных в Кассу народного кредита. В годы депрессии многие рабочие и ремесленники-кустари были вынуждены закладывать своё имущество и инструменты в это агентство, прозванное в народе «богатая тётушка». Многие тысячи людей заполнили пункты выдачи, устраивая стихийные демонстрации в поддержку революции. Очень быстро эта мера, первоначально одобренная лишь в Сантьяго, была также распространена на другие провинции – Антофагасту, Акконкагуа, и Тальку. В попытке достичь компромисса со студентами Чилийского университета был издан декрет, в соответствии с которым управление университетом передавалось совету, в который поровну войдут преподаватели и студенты. Университет получил право на автономию и неприкосновенность своего городка.

Возврат вещей (одежды, инструментов и т. д.), заложенных в Кассу народного кредита .

8 сентября газета «Нация», закрытая при Монтеро, но национализированная социалистическим правительством, превратившим её в свой утренний орган печати, наравне с вечерней «Хроникой», во всеуслышание объявила об амнистии по политическим преступлениям, включая, разумеется, и участников восстания на флоте.

9 сентября было издано два закона-декрета, предполагавших экспроприацию всех вкладов в иностранной валюте во всех национальных и иностранных банках Чили и преобразование Центрального банка в Государственный (фактически – его национализацию). Де-факто, однако, пока эти меры остались в основном на бумаге. Были частично смягчены банковские каникулы (разрешение частным лицам снимать не более 20% от суммы вклада каждые 10 дней).

Также в этот день была послана делегация для переговоров с захватившим здание Чилийского университета коммунистами и анархистами (подробнее ниже). Несмотря на требования интенданта Сантьяго Харамильо о разгоне "красных мятежников" силой, удалось достичь договорённости о встрече с членами хунты на следующий день.

Оппозиция справа и слева

С самого начала стали проявляться недовольные новым режимом группы. В открытую оппозицию режиму встали многие консервативно настроенные представители среднего класса, бывшие опорой президентства Монтеро. Коллегии и объединения врачей, юристов, инженеров, преподавателей объявили о забастовке, пытаясь использовать те же методы, что и привели к падению Ибаньеса. Однако отсутствие поддержи среди других, более широких профессиональных объединений позволяло до поры игнорировать их.

Коммунистические агитаторы раздают листовки у входа в здание Чилийского Университета.

Утром 5 сентября студенты левых взглядов Чилийского университета, среди которых было немало анархистов, образовали группу «Avance» и при поддержке коммунистической партии и синдикалистов из ФОЧ захватили здание университета. Они выступили против социалистического правительства, считая его популистским прикрытием диктатуры и через университетское радио начали распространять призывы к «народной революции», раздаче оружия народу, рабочему контролю на производстве и т. д. Университетская типография начала выпуск газеты «Красное знамя». Был создан «Совет рабочих, крестьян, шахтеров, солдат, матросов и индейцев», который считался аналогом русского Петроградского совета или французской ВКТ и зародышем будущего двоевластия. Лидером этого движения был председатель ЦК компартии Элиас Лаферте. Совет направил петицию хунте, в которой потребовал вооружить рабочих, разогнать правые ополчения, ввести рабочий контроль на производстве и систему советов в армии и т.д. Вместе с тем КПЧ начала организовывать отряды Красной гвардии, что сильно разозлило военных. Вопрос о совете стал постоянной головной болью для членов хунты и ярко высветил их внутренние противоречия.

За первые двое суток было получено лишь несколько вялых заявлений о поддержке со стороны политических и профсоюзных кругов. Вечером 4 сентября Демократическая партия опубликовала манифест, в котором одобрила свержение Монтеро, хоть и не одобрив прямо новое правительство. Её примеру последовала близкая к НАП и АРС Объединённая социалистическая партия (ПСУ). Из профсоюзных лидеров в Ла-Монеде объявился лишь Клотарио Блест, президент Социальной лиги Чили - католической рабочей организации. Получив от Матте заверения, что новый режим не собирается атаковать церковь, Блест объявил о поддержке хунты. Алессандри 5 сентября направил открытое письмо в «Хронику», в котором отмежевался от правительства и заявил о своей нейтральной позиции.

Несмотря на недовольство роспуском Конгресса, традиционные элиты не смогли сорганизоваться, ограничившись беззубой критикой. Однако среди политически активного населения всё ещё преобладало скептически-выжидательное настроение. В ответ на критику со стороны консервативных и радикально-левых кругов Грове выступил с манифестом, в котором заявил, что новое правительство пришло к власти по воле народа, и отверг обвинения в милитаризме, указав, что в правительстве он сам – единственный военный.

Тем не менее, пока что выступления против нового режима были заметнее, чем в его поддержку. Студенты Чилийского университета при поддержке компартии и ФОЧ, выступили перед трёхтысячной аудиторией, заклеймив хунту как военную диктатуру и заявили, что они примут лишь диктатуру пролетариата. К выступлениям студентам Католического университета, поддерживавшего старое правительство, присоседились многие преподаватели, врачи и инженеры. Верховный суд Чили приостановил свою деятельность в знак протеста против свержения конституционного правительства. Что любопытно, Апелляционный суд Сантьяго его в этом не поддержал.

Демонстрация в поддержку социалистической республики

Постепенно правительство всё же начинало обретать поддержку в обществе. 7 сентября профсоюз учителей опубликовал список требований к хунте, часть из которых уже была выполнена и выразил осторожный оптимизм в вопросе сотрудничества. Попытки забастовок, организованные ассоциацией врачей и коллегией адвокатов, были сорваны. В 16:00 начался большой марш в поддержку правительства перед Ла-Монедой. Шествие насчитывало более десяти тысяч человек. Левые требовали создания «Революционной гвардии» из рабочих для защиты правительства.

В целом всё больше политических групп начинали признавать хунту. Алессандристкая и Демократическая партии объявили о поддержке правительственного курса. К ним присоединились несколько профсоюзов и малых социалистических партий.

Политическая амнистия, вызвавшая одобрение в народе, была крайне негативно воспринята в военных кругах – правительство тем самым встало на защиту дезертиров и мятежников. Публичная поддержка этого шага со стороны Мануэля Астики, лидера восстания, ещё больше усилила это отношение. Политика хунты в целом вызывала всё большее недовольство традиционно-элитистских кругов. Церковь, несмотря на выступления ряда священников и профсоюзных деятелей, склонявшихся к христианскому социализму, продолжала критику нового режима – не в последнюю очередь напирая на масонское прошлое Матте. Среди бизнесменов экономическая программа режима вызвала опасения экспроприаций и репрессий. Студенты Католического университета к этому времени также захватили свои корпуса, и выступали с ярой критикой правительства.

Тем не менее, продолжались и демонстрации в поддержку хунты перед Ла-Монедой, к которым начали осторожно примыкать и отдельные коммунисты. Перед одной из таких демонстраций выступил и Давила. 9 сентября Демократическая и Радикально-социалистическая партия объявили о поддержке хунты. Также поступают многие левые объединения по всей стране (Ассоциация профсоюзов чилийских рабочих, Женский революционный комитет, Национальная Ассамблея колонистов, комитет отставных военных и т.д.). Днем прошла массовая демонстрация профсоюзов водителей грузовиков, такси и автобусов перед Ла-Монедой.

Иностранная реакция

7 сентября были получены первые отклики со стороны мировых держав на события в Чили. Почти все они отказались признать социалистическое правительство, сославшись на недостаток информации. Германская пресса заявила, что произошедшая революция объясняется скорее экономическим кризисом, а не социалистическими настроениями, а немецкое правительство ограничилось требованием уважать экономические интересы германских граждан. Многие не верили в прочность нового режима. Открыто критическую позицию заняли, разумеется, США, которым не могла прийтись по вкусу левая хунта, обещавшая покончить с господством иностранного капитала. В какой-то мере это недовольство было смягчено позицией Давилы, который в тот же день заявил американской прессе, что новое правительство «не представляет из себя французский или советский строй» и что государственный контроль над экономикой не приведёт к покушениям на частную собственность. Пользовавшийся большим авторитетом в Соединённых штатах Давила во многом успокоил американцев, уверившихся, что популистская программа будет скорректирована при столкновении с реальностью. В итоге и США, как и большинство других стран, заняли выжидательную позицию. Из стран, которые можно было отнести к социалистическому лагерю, только Мексика признала хунту и выразила свою поддержку новому режиму.

Обострение противоречий (10-15 сентября)

Демонстрация в поддержку социалистической республики

Ситуация с Советом и её последствия

С 10 сентября обстановка всё больше накаляется. Сторонники и противники правительства радикализуются. Утром "Хроника" публикует статью с призывами к углублению революции. В ходе утренней встрече Грове с Алессандри и владельцем газеты "Меркурио" Эдвардсом удаётся достичь договорённости о том, что новый режим не будет национализировать любые печатные издания. Алессандристы в лице Левой Федерации (предвыборного альянса левоцентристов под руководством бывшего президента) объявляют о поддержке хунты и намечают проправительственную демонстрацию на ближайшие дни.

Днём полиция Сантьяго проводит масштабную операцию по изъятию всех запасов золота в более, чем 50 торговых точках по всему городу с целью пресечь спекуляции драгметаллами. Общая сумма изъятого составляет около полумиллиона песо.

Днём представители захватившего Чилийский университет Совета депутатов во главе с Лаферте встречаются с членами правительства. Грове отвергает требования Совета о раздаче оружия и углублении реформ, убеждая также убрать из названия совета упоминание о солдатах и матросах, дабы не накалять ситуацию. В итоге удаётся убедить левых освободить здание университета при условии предоставления им соответствующей компенсации. Таковой после долгих поисков становится заброшенное здание одного из финансовых ведомств неподалёку.

Интендант Сантьяго Фернандо Харамильо за попытки помешать соглашению отправлен в отставку, на его место назначен старый знакомый Грове отставной полковник левых взглядов Хорхе Кэш. Управление университетом, в соответствии с декретом от 6 сентября передано избранному совету студентов и преподавателей.

Это соглашение до некоторой степени охладило пыл коммунистов в стране. Большинство их ячеек в регионах приняли решение признать хунту и не препятствовать её работе, но одновременно требовать максимально быстрого осуществления её программы и дальнейшей радикализации мер. В то же время договорённость правительства с коммунистами вызвала взрыв возмущения в среде консерваторов и военных. Захватившие здание университета, которые призывали к мятежу и пытались вести агитацию среди солдат, не только не были наказаны - им предоставили новое здание для продолжения совей подрывной деятельности! Неудивительно, что вечернее выступление Грове, в котором тот жёстко осудил коммунистов, не принесло желаемого результата - для противников хунты вопрос о Совете стал красной линией - и правительство её перешло.

10 сентября было объявлено о создании Революционный СОюз рабочих. Это объединение, сформированное на базе Социалистической Марксисткой и Коммунистической партий при поддержке правительства, было призвано стать общей платформой для всех рабочих и профсоюзных организаций, что укрепило бы легитимность хунты в левой среде и позволило бы обуздать правых. К Союзу сразу же присоединились многие профсоюзы, уже поддерживавшие хунту - Ассоциация учителей Чили, Конфедерация промышленных союзов, Национальная федерация рабочих, профсоюз связи, профсоюз водителей и т. д. В тот же день были созданы и провинциальные комитеты Союза в нескольких центральных регионах страны - в Овалье, Кокимбо, Ла-Серене, Пуэнте-Альто, Сан-Бернардо, Консепсьоне, Темуко и Магальянесе.

В Госсовете в этот день обсуждается вопрос о роспуске КОСАЧ и открытии обанкротившихся селитряных предприятий для борьбы с повсеместной безработицей. Продолжается расширение программы общественных работ, наряду со списыванием долгов и запретом на выселение жильцов, просрочивших арендную плату.

Отношения между социалистами и давилистами переходят в фазу открытого противостояния. Пуга по-прежнему разыгрывал болезнь, а Давила продолжал уклоняться от участия в заседаниях правительства и сокращать свои публичные выступления, явно дистанцируясь от Матте и Грове. На встрече со своими союзниками поздним вечером 11 сентября Давила по нажимом Хуана Антонио Риоса согласился укрыться в Пехотном училище под защитой полковника Лагоса, где начал планировать новый переворот.

Главным событием 12 сентября стал масштабный митинг в здании Муниципального театра Сантьяго, созванный Демократической партией и Революционным Союзом рабочих. Грове и Матте были встречены с большим энтузиазмом, однако после митинга Грове был вызван в Министерство обороны, где его взору предстали несколько десятков офицеров во главе с Лагосом, Конча, Артуро Мериньо Бенитесом и Агустином Морено (последние двое после переворота стали командующим ВВС и генеральным инспектором вооружённых сил соответственно). Они предъявили ему обвинения в потворстве иностранным агентам и мятежникам и сползании страны в коммунизм. Благодаря молчанию офицеров флота и поддержке со стороны ВВС Грове удаётся отбиться от обвинений. Итогом этой сцены становятся несколько нервные взаимные извинения и попытки обратить всё в случайное недоразумение. Стороны расстаются, понимая необходимость принятия радикальных мер, и начинают подготовку к ним.

Тем временем Матте навещает генерала Пугу. Оба соглашаются, что присутствие Давилы в Совете препятствует его дальнейшей работе, а его заявления иностранной прессе противоречат проводимой политике. Несмотря на то, что Давила укрылся в Пехотном училище, Матте решает не форсировать события и мирно отправить Давилу в отставку под предлогом несоответствия его программы сотрудничества с иностранным капиталом планируемой Матте реорганизации КОСАЧ и селитряной промышленности в целом.

Открытое противостояние

На следующий день на заседании Госсовета Матте и Грове сообщают о вчерашних событиях. Под давлением министра обороны решено не открывать официального расследования, но найти способ тихо перевести возможных заговорщиков на менее значимые посты в армии. Члены совета, включая прибывшего Пугу, одобряют отставку Давилы. После долгих споров об оформлении этого решения министр иностранных дел Луис Баррига предлагает назначить Давилу послом в США и предъявляет его добровольное прошение об отставке. Несмотря на всеобщее удивление, оно принимается.

Эта информация немедленно оказывается на страницах газет, заслоняя сообщения о вчерашнем митинге. Ещё больше масла в огонь подливает сообщение об аналогичной отставке Мериньо Бенитеса с поста командующего ВВС. По столице и регионам крайне быстро вести об отставке Давилы, часто смешанные с самыми тревожными и паническими слухами о падении правительства и возвращении Ибаньеса. До некоторой степени их смягчает неожиданное воззвание епископа Вальдивийского, призывающего прихожан поддержать социалистическое правительство.

На втором заседании Госсовета обсуждается кандидатура на замену Давилы в состав хунты и роспуск КОСАЧ. Матте объявляет о намерении национализировать компанию, а также немедленно открыть несколько заводов, чтобы уменьшить число безработных. Что касается перестановок в руководстве, вместо Давилы членом де-юре руководящей тройки становится министр внутренних дел Роландо Мериньо, на его место назначается один из порученцев Грове, отставной офицер ВМФ Артуро Руис Маффет.

Утром 14 сентября газеты опубликовали заявление Давилы, в котором тот давал расплывчатые объяснения и заявлял о верности социализму. Тем временем Радикальная партия, после свержения Монтеро вновь качнувшаяся влево, также объявила о поддержке правительства. Первые 170 семей безработных отправились на юг страны заселять земли по плану колонизации, был введён госконтроль за торговлей сахаром. Новым командующим ВВС назначен подполковник Иессен.

Однако на фоне усиления левого крена в политике недовольство военных и обеспеченных классов всё больше росло. К внутреннему недовольство добавилась всё более враждебная позиция США и Германии, выразивших недовольство антииностранными настроениями и потребовавших уважения деловых интересов своих граждан. На фоне роста угроз Матте на заседании Госсовета удается убедить Грове начать раздачу оружия профсоюзам - с целью формирования народного ополчения для защиты правительства. Кроме того, предполагается нейтрализовать основной актив заговорщиков - Пехотное училище - путём перевода его руководства в лице Лагоса и Конча на должности начальника Военной академии и начальника штаба одной из дивизий на севере страны.

Ночью 15 сентября несколько членов НАП и офицеров ВВС арестовывают Давилу на встрече с Грове по приказу Матте. Хотя это вносит определённую дезорганизацию в ряды заговорщиков, ситуация уже слишком накалилась, чтобы арест гражданского руководителя мог остановить действия военных.

Утром принимаются указы, по которым в отставку отправлено командование ВМФ и несколько высших армейских чинов, назначенных Монтеро, а руководство Пехотного училища и несколько офицеров-ибаньистов из гарнизона Сантьяго переводятся на другие должности в провинциях. Им даётся 48 часов на то, чтобы сдать дела и отбыть к месту назначения.

15 сентября — сбор членов левого ополчения, будущей Революционной гвардии

В 10 часов вереница грузовиков с ружьями двинулась от здания военного министерства к штаб-квартирам ФОЧ и других профсоюзов - начинается раздача оружия народу. По настоянию Грове оружие раздавалась членам профсоюзов, но не партий, что отсекало от его получения коммунистов. Впрочем, тем удалось сформировать несколько достаточно боеспособных (на фоне остального ополчения) рот «Красной Гвардии», воспользовавшись старыми запасами и своими ячейками в ФОЧ.

В итоге офицеры-заговорщики на собрании в Военной академии вынуждены торопиться с началом выступления – оно назначается на полдень следующего дня. Проблема в том, что в отсутствие Давилы как харизматичного переговорщика им не удаётся преодолеть традиционное отчуждение и скоординировать свои действия с карабинёрами – те вновь занимают выжидательную позицию, к тому же в условиях раздачи оружия народу Сантьяго быстро оказывается охвачен революцией – начинаются погромы, перестрелки, город погружается в хаос. Силы правопорядка оказываются разбросаны на подавление десятков стычек по всему городу и военным приходится рассчитывать лишь на себя.

Попытка контрпереворота 16-17 сентября

В общей сложности мятежники располагают двумя пехотными и двумя артиллерийскими полками и силами Пехотного училища. В половину первого части гарнизона Сантьяго выходят из казарм и направляются в центр города, к зданию министерства обороны и дворцу Ла-Монеда. Перед Ла-Монедой тем временем проходит очередной грандиозный митинг рабочих. Несколько тысяч человек, выведенных на улицы ранним утром, проходят маршем перед зданием правительства, скандируя левые лозунги и воззвания. Хотя Революционному союзу удается вывести на улицы Сантьяго около 100 тысяч человек, как-то вооружены среди них едва ли треть. Военные, впрочем всё ещё делают ставку скорее на демонстрацию силы, не ожидая серьёзных столкновений.

Солдатам полка "Буин" под командованием капитана Марио Браво удаётся сравнительно быстро занять здание военного министерства, но Грове вместе с преданными офицерами сбегает через чёрный ход и укрывается вместе с правительством в Ла-Монеде. Но далее план начинает буксовать. Полк «Касадорес» остаётся верным правительству и занимает оборону на позициях вокруг Ла-Монеды. Попытавшийся сыграть роль парламентёра и переманить полк на сторону восставших подполковник Клавель натыкается на Грове и Пугу, которого министр обороны буквально за шиворот тащит на площадь перед дворцом. В итоге после словесной перепалки и минутных колебаний солдаты арестовывают Клавеля, и начинают перестрелку с силами восставших. В центре Сантьяго вспыхивает полноценное сражение.

16 сентября — солдаты полка "Касадорес"  выступают на позиции вокруг Ла Монеды для защиты правительства

Тем временем кадеты Пехотного училища в Сан-Бернардо под командованием Педро Лагоса также начинают выступление. Они окружают авиабазу эль-Боске и перерезают коммуникации авиаторов с Ла-Монедой. Но в условиях неопределённой ситуации в городе о штурме не может быть и речи. Выставив охранение вокруг аэродрома, Лагос ведёт своих солдат через юго-западные районы к центру. Ведёт успешно, хотя и медленно, ибо им приходится преодолевать баррикады и разбираться со спорадическим обстрелом из-за углов и окон домов.

В то же время ситуация в центре города оказывается неблагоприятной для восставших. В обычных условиях они могли бы легко взять Ла-Монеду штурмом, пользуясь своим численным преимуществом – но на помощь правительству уже спешат вооружённые отряды рабочих. Возникает, что называется, «слоёный пирог» - штурмующие Ла-Монеду солдаты вынуждены отбивать постоянные атаки с тыла и флангов неумело организованных, но значительно превосходящих численно их самих рабочих. К тому же часть их сил сами оказываются блокированы в здании военного министерства.

Раздробленность сил военных играет на руку их противникам. Если в центре им относительно успешно удаётся отбиваться от атак, то бедные западные и северо-западные кварталы Сантьяго ещё с предыдущего дня фактически находятся под контролем стихийно организованного левого ополчения. К тому же именно там дислоцируются несколько наспех организованных коммунистами отрядов "Красной гвардии", отличающихся относительной дисциплиной и сплочённостью. В итоге дислоцированный там артполк "Такна" практически сразу оказывается заблокирован в собственных казармах.

Жестокие бои идут всю ночь, но в конце концов численное превосходство левых оказывается решающим – хотя порой им приходилось буквально заваливать солдат своими телами. В итоге к четырём утра солдаты частью рассеяны, частью блокированы в здании военного министерства, частью отступают на юго-запад на соединение с силами Лагоса, к тому времени завязшими в гуще городских кварталов. Последней каплей становится выступление Железнодорожного полка, дислоцированного рядом с эль-Боске. Несмотря на долгую подготовку и организацию, ранним утром части подполковника Аркайи всё же снимают осаду авиабазы и начинают выступление на помощь товарищам в центре.

Грове, тем временем, связывается со своими сослуживцами на авиабазе и приказывает начать бомбардировку мятежников. Несколько сброшенных с самолётов бомб, хоть и не наносят им серьёзного ущерба, сильно бьют по морали солдат - которым их начальники, в общем, даже не удосужились объяснить, за что они выступают и уж тем более не ожидавших оказаться в мясорубке городского боя. В итоге Лагос, объединив силы под своим командованием, решает не продолжать уже дорого обошедшиеся ему бои, рискуя оказаться зажатым в тиски и отступает к Пехотному училищу, надеясь закрепиться там и призвать на помощь гарнизоны в провинциях и ВМФ.

Массовая демонстрация в Сантьяго в честь победы над контрпереворотом

К полудню 17 сентября правительственные войска вновь занимают авиабазу эль-Боске, а рабочие ополчения окончательно берут под контроль город. Артиллерийские казармы берут штурмом. Попытки поднять восстание в других городах оказываются безуспешными – основные силы обеих сторон и всё их руководство сконцентрированы в столице, а явное преимущество в средствах коммуникации – на стороне левых. К тому же заговорщики, и в столице вынужденные выступить в спешке, были не в состоянии подготовить что бы то ни было в других городах. Командование ВМФ (представляющее из себя в основном сторонников старого олигархического режима) вынуждено разбираться с волнениями среди экипажей и забастовками докеров, блокирующих порты.

В конечном итоге осада пехотного училища заканчивается к вечеру 17 сентября, когда у блокированных войск заканчиваются припасы, а авиация устраивает несколько налётов и бомбардировок в течение дня. Вновь, как и в событиях середины 1920-х, да и переворота двухнедельной давности, исход событий в столице определяет судьбу страны. Общее число жертв городских боёв составило около 300 убитых и свыше тысячи раненых.

Окончательное утверждение Социалистической республики (сентябрь 1933-февраль 1934)

”

Чтобы желать справедливого и человечного общества для рабочих, не нужно быть начитанным марксистом, нужно просто быть человеком — Мармадуке Грове

“

Борьба с сопротивлением

Шарж на Мармадуке Грове

В течение следующих месяцев страна была охвачена хаосом. После событий в столице хунта обрела достаточно прочный контроль над Сантьяго и расквартированными там армейскими частями. Угрозу правительству теперь несли, во-первых, отдельные нелояльные подразделения в регионах, во-вторых - правые политические организации и собираемые ими ополчения, обычно именовавшиеся «республиканской милицией» или «гражданской гвардией». Они начали формироваться сразу после свержения Монтеро и были заметной силой, несмотря на свою неорганизованность.

На армию же обрушились чистки. Если после свержения Ибаньеса и Монтеро всё ограничилось некоторыми перестановками и отставкой нескольких наиболее высокопоставленных генералов, то теперь на многострадальный остров Пасхи отправились сразу 22 человека, только непосредственно руководивших переворотом, ещё несколько десятков офицеров разного уровня за следующие полгода были сняты со своих постов. Было бы неверно сказать, что социалистическое правительство вообще не имело поддержки в армии, но оно было вынуждено опираться в основном на младших офицеров рангом от лейтенанта до майора, редко выше. Флот, не участвовавший в перевороте, как поначалу казалось, пострадает меньше – но в итоге большинство адмиралов, придерживавшихся хоть и не ибаньистских, но яро консервативных взглядов, подали в отставку и либо эмигрировали, либо попали под люстрации. Для офицеров уровнем ниже к этому добавлялась ещё и вероятность линчевания экипажами. В итоге лишь авиация, преданная военному министру и куда более левая, практически избежала чисток. В армии и ВМФ же главенствующие посты заняли новые выдвиженцы, нередко перепрыгнувшие через несколько ступеней – что соответствующим образом сказалось на качестве командного состава.

Поскольку армия была обескровлена и всё ещё не полностью подконтрольна правительству, его ответом на выступления справа стало расширение рядов рабочих ополчений. В конечном итоге из них была создана Революционная Гвардия – военизированная организация, призванная играть роль частично сил правопорядка (корпус карабинеров был распущен в ноябре, после того как несколько его членов оказались замешаны в убийстве известного левого журналиста Луиса Меса), частично – держать в узде армию на случай нового выступления. Стычки и перестрелки между правыми и левыми вооружёнными формированиями разгорались c конца сентября и порой принимали масштаб полноценных сражений. На севере страны с его горнодобывающей промышленностью всегда были сильны левые настроения, а командиры расквартированной там 1-й дивизии придерживались алессандристских взглядов и не собирались вмешиваться в политику. Так что этот регион не доставил проблем новому режиму.

Куда более серьёзная ситуация сложилась на юге, а также в сельской местности в центре страны, где поддержка левых была далеко не столь сильна. С сентября по декабрь там шла фактически вялотекущая гражданская война. Крупные города стали ареной столкновений между левыми и правыми формированиями. в сельской местности прибывающие безработные колонизаторы устраивали черный передел, вызвавший ярое сопротивление со стороны середняков и крупных землевладельцев. Периодически случались выступления военных, в таких городах, как Темуко, Вальдивия, Анголь, хоть они и имели малый масштаб и были нескоординированы.

Как бы то ни было, к концу года правительство, использую авиацию, революционную гвардию и немногие лояльные армейские части, сумело подавить своих противников и установить свою власть по всей стране. Правые ополчения были подавлены, а их руководящие члены – арестованы. Финальным актом этой драмы стал декрет хунты от 8 декабря 1933, который объявил всех членов «республиканской милиции», «гражданской гвардии» и т. п. формирований «пособниками контрреволюции» и поставил под запрет деятельность Консервативной партии как антинародной.

Политический ландшафт

Рабочий митинг в преддверии выборов в Учредительное собрание

Запрет консерваторов вызвал резкую критику со стороны умеренных партий, ранее объявивших о поддержке хунты. Сами эти партии и их лидеры также столкнулись с противодействием и угрозами со стороны радикально настроенных левых, зачастую не разбиравшихся, кто из деятелей старых правительств какие позиции занимал и что отстаивал. Но от участия в выборах они не отказались, несмотря на всё более враждебное отношение к ним со стороны революционного режима. Всё же центристы сохраняли симпатии среди населения – хотя слишком громко эти симпатии при новом режиме уже старались не высказывать.

Либералы сумели объединиться в единую партию под руководством Алессандри (а те из них, кто был против его лидерства, уже успели запятнать себя сотрудничеством с режимом Ибаньеса и в результате оказались при новом режиме выкинуты на обочину) и шли на выборы единым лагерем. Старый Лев, почуяв, куда дует ветер, вновь переобулся и собрал под своими знамёнами весь умеренно-правый сектор. Левоцентристы вновь были представлены Радикальной партией, после запрета консерваторов и откола своего левого крыла также вставшей в оппозицию правительству. Наконец, Демократическая партия объединяла аграриев, бывших умеренных ибаньистов и тех, кому не нашлось места в двух вышеупомянутых партиях, всё больше дрейфуя вправо.

Промежуточное положение между правоцентристами и социалистами занимали умеренно-левые Радикально-социалистическая партия и Социал-демократическая партия. Первая отделилась от Радикальной партии в начале 1933, отказавшись поддерживать выдвижение Монтеро и присоединившись к левой коалиции, поддержавшей Алессандри. Она считала себя продолжателем традиций чилийского прогрессивизма и радикализма, но на более левой основе. После раскола в рядах предшественницы к ней примкнуло и левое крыло радикалов. Социал-демократическая партия же являлась продуктом раскола Демократической партии в ноябре, когда её съезд раскололся по вопросу участия в революционном правительстве. Левая фракция, несогласная с отказом от сотрудничества с хунтой, отделилась и сформировала новую партию. Обе этих партии выступали с умеренно-левой программой, но апеллировали к разным слоям – радикал-социалисты делали ставку на городской средний класс, социал-демократы – на более бедные слои и сельское население. В условиях сильно стесненной деятельности либерально-радикальных партий им удалось оттянуть на себя некоторую часть их умеренного электората.

Выступление Мармадуке Грове на одном из митингов

Главенствующее положение в новой республике занимали социалисты, но их лагерь не отличался монолитностью, фактически представляя собой сборище из примерно десятка мелких групп социалистической направленности. Несмотря на то, что Матте взял курс на их объединение и создание единой и мощной социалистической партии, процесс этот не был быстрым. В конечном итоге к выборам социалисты, всё же сформировали единую Социалистическую партию, на основе НАП, объединившую разрозненные марксистские группы и кружки на общей антиимпериалистической, пробританской платформе. Имелся, однако, и альтернативный центр силы (хоть и намного менее влиятельный) в лице возникшей на фоне необходимости обращения к профсоюзам и рабочим организациям синдикалистской фракции «Социалистическое революционное действие» (АРС), представленной в руководстве страны Эухенио Гонсалесом и Оскаром Шнаке. Оба в юности были анархистскими лидерами студенческого движения и ратовали за большую роль профсоюзов и более либертарную версию социализма, апеллируя в основном к квалифицированным рабочим в городах и студентам и выступая за преобразования по французскому образцу. Однако в силу тго, что профсоюзное движение в стране отнюдь не было полностью синдикалистским, а анархистские симпатии имелись почти исключительно среди столичных студентов, их влияние было намного меньше, чем у социалистов.

Наконец, на крайне левом фланге находилась Коммунистическая партия, популярная среди беднейших слоёв и низкоквалифицированных рабочих горнодобывающей отрасли. За пару месяцев она успела набрать немалое влияние и достаточно прочно укрепиться на севере страны.

Выборы в Учредительное собрание прошли 18 декабря 1933 по той же схеме, что ранее использовалась для выборов в Палату депутатов. Двумя важными поправками были допуск женщин к голосованию и значительное упрощение процедуры регистрации избирателей, что позволило принять в них участие многим малоимущим слоям населения. Эти две группы обеспечили немалый рост поддержки для левого фланга. Кроме того, избирательные участки также часто контролировались левыми ополченцами, а порой и армейскими частями, не забывавшими напомнить избирателям, за кого из кандидатов стоит голосовать. Но подобные эксцессы всё же не были повсеместны. Консервативные избиратели выборы, как правило, бойкотировали.

В конечном итоге левые, несмотря на серьёзный рост своей поддержки, всё же не смогли завоевать большинство и вынуждены были опираться на поддержку социал-демократов и радикал-социалистов. Отсутствие полностью подконтрольного правительству парламента ещё сыграет свою роль в дальнейших событиях. Тем не менее, состав собрания позволил обеспечить проведение в жизнь как минимум умеренно-левой повестки.

Результаты выборов в Учредительное собрание Чили:     Коммунистическая партия Чили: 12 мест      Социалистическое Революционное Действие: 4 места      Социалистическая партия: 40 мест      Социал-Демократическая партия: 13 мест     Радикальная Социалистическая партия: 10 мест      Радикальная партия: 26 мест     Либеральная партия: 28 мест     Демократическая партия: 9 мест

Выборы президента Социалистической республики Чили

24 февраля 1934 г.
Явка избирателей:	61%
Кандидат:	Эухенио Матте	Артуро Алессандри	Хуан Праденас
Партия:	Социалистический революционный союз	ДП, РП, ЛП	СДПЧ
Голосов в первом туре:	42%	35%	14%
		[[Image:{{{Фото 5}}}|100px]]	[[Image:{{{Фото 6}}}|100px]]
Кандидат:	Элиас Лаферте	{{{Кандидат 5}}}	{{{Кандидат 6}}}
Партия:	КПЧ	{{{Партия 5}}}	{{{Партия 6}}}
Голосов в первом туре:	9%	{{{Голосов в первом туре 5}}}	{{{Голосов в первом туре 6}}}
Прочие кандидаты:	{{{Прочие кандидаты}}}
Результат выборов:	Победа Эухенио Матте

17 января 1934 г. была принята новая конституция, установившая в Чили социалистическое государство и определившая его основные принципы. Хотя синдикалисты и некоторые умеренные и коммунисты осторожно предлагали усиление власти парламента (ставшего однопалатным), страна осталась президентской республикой. Женщины получили избирательные права. На февральских президентских выборах не успевшие ещё окончательно размежеваться друг с другом социалисты единым фронтом выдвинули кандидатуру Эухенио Матте, с чьим авторитетом после Сентябрьской революции мог соперничать – и весьма успешно – лишь Грове, но он чётко отказался от участия в политических баталиях. В итоге Матте и занял первое место с 42% голосов. Неожиданно успешно выступил Алессандри, использовавший остатки своей репутации и сумевший консолидировать весь умеренный лагерь. Он занял второе место с 31%. Социал-демократ Праденас пришёл третьим. Радикал-социалисты поддержали Матте или Праденаса, коммунист Лаферте пришёл четвёртым.

Экономические и внешнеполитические итоги революции

В экономике новый режим окончательно взял социалистический курс. В октябре-ноябре 1933 г. были национализированы почти все предприятия горнодобывающей отрасли. Началось освоение целинных земель на юге страны, где создавались кооперативы из безработных. Был намечен проект аграрной реформы, предполагавший экспроприацию всех земельных участков площадью свыше 40 га, их национализацию и распределение между крестьянами. Был также начат процесс объединения многочисленных профсоюзов страны в единую организацию - Конфедерацию трудящихся Чили, созданную по образцу французской ВКТ, куда вошли коммунистическо-синдикалистская ФОЧ, умеренная Национальная конфедерация профсоюзов, несколько католических рабочих организаций, анархистских профсоюзов и т. д.

Разобравшись с наиболее серьёзными проявлениями кризиса, новый режим поставил своей целью импортозамещающую индустриализацию, которая должна была осуществляться государством и вывести Чили в ряды индустриальных стран.

Социалистическая республика почти сразу столкнулась с масштабными санкциями со стороны США. Хотя американцы не участвовали в контрперевороте (поскольку весьма трудно за несколько дней подготовить переворот в стране, где политическая обстановка второй раз радикально меняется за две недели), левый курс правительства и его откровенный антиамериканизм привели к тому, что торговые отношения были почти полностью прерваны, и Чили было вынуждено начать налаживать экономические связи со странами Интернационала, в первую (и главную) очередь – с Британским Союзом. Оказались сильно испорчены отношения с соседями. Территориальный спор с Перу и Боливией, уже, казалось бы, решённый в конце 1920-х гг., вновь вышел на повестку дня.

Заключение

В ретроспективе именно события 16-17, а не 4 сентября стоит считать переломным моментом в чилийской истории. Полуспонтанный переворот против полностью обанкротившегося правительства, осуществлённый рыхлой коалицией военных и социалистов-интеллектуалов при поддержке алессандристов мог стать лишь одной из проходных страниц в истории «смутных лет» начала 1930-х. Но вместо этого он послужил спусковым крючком для полноценной революции. Десятилетиями нараставший клубок социальных и политических проблем, многократно усиленных всемирным экономическим кризисом, наконец взорвался, тем самым обозначив полный и окончательный разрыв с прошлым Чили как стабильной и развитой «республики-модели».

Правительство, пришедшее к власти силовым путём в результате военного переворота, сразу же столкнулось с проблемами нехватки легитимности и отсутствия поддержки в обществе. Не было у социалистов и массовой, дисциплинированной партии, способной послужить опорой режима. С учётом настороженного, а то и открыто враждебного отношения традиционных политиков и явных противоречий с давилистами, у Матте и хунты оставался лишь один путь – всё больше склоняться влево, пытаясь привлечь на свою сторону бедняков, низшие классы, профсоюзы, безработных и т.д. Но это неизбежно вело к быстрой радикализации и поляризации общества и обострению отношений с военными. И хотя далеко не все в правительстве готовы были пойти на этот риск, ход событий не оставил им выбора – и революционная волна, и реакция правых на неё нарастали вне зависимости от желаний членов хунты.

Решение о раздаче оружия народу стало точкой невозврата – кто бы ни победил после этого, победа эта не могла быть достигнута мирным путём. В последовавшем столкновении левые оказались сильнее, не в последнюю очередь благодаря разобщённости своих противников. Но бои за Сантьяго, самый кровавый эпизод чилийской истории со времён гражданской войны 1891, ознаменовали невозможность возврата к прошлому. Перешедший на радикально-левый путь правящий режим сумел нейтрализовать угрозу со стороны армии, но столкнулся с ожесточённым, хоть и плохо организованным сопротивлением правых сил. Умеренные, поначалу осторожно выжидавшие, раскололись – левоцентристы поддержали хунту, либералы и радикалы встали в явную, но довольно беззубую оппозицию. Влияние крайне левых в лице коммунистов и синдикалистских профсоюзов стремительно возрастало.

Началась новая эпоха в истории Чили...